Леннарт Самуэльсон: "Сталинское руководство не могло остановить голодомор"

Трагедию страшного голода начала тридцатых годов, известную как голодомор, сегодня многие антироссийски настроенные политические силы Украины пытаются использовать в своих неблаговидных целях.

Россию, как правопреемника СССР, часто обвиняют в нежелании признать "геноцид украинского народа". Верховная Рада Украины приняла даже закон, согласно которому голодомор 1932-1933 годов признается актом геноцида, который вводит административную ответственность за его публичное отрицание. Были сделаны также попытки провести соответствующую резолюцию в ООН, впрочем, к настоящему моменту так ничем и не закончившиеся.

Вот что говорит по этому поводу профессор института экономической истории при Стокгольмской школе экономики, автор книг "Красный колосс", известный специалист по истории советской России, работавший во многих российских федеральных и региональных архивах, Леннарт Самуэльсон:

- Этот вопрос не имеет однозначного ответа. Вряд ли кто-нибудь из серьезных юристов может однозначно квалифицировать голодомор как геноцид.

Споры на эту тему идут не только между российскими и украинскими историками, но и в западном историческом сообществе. Например, итальянский исследователь-специалист Андрео Грациози, который написал несколько книг об Украине, в своей последней статье на эту тему интерпретирует страшную трагедию голода 1932-1933 годов как акт руководства, направленный на то, чтобы подавить сопротивление украинского крестьянства коллективизации, чтобы не допустить связи между национальным и антисоциалистическим движениями.

На мой взгляд, он слишком уж расширяет понятие "геноцид" и считает голодомор национальной акцией.

А вот известный английский исследователь Дэвис, автор книги "Годы голода" - фундаментального труда, в котором собран очень обширный архивный материал, кстати, гораздо больший, чем у Грациози, имеет другую точку зрения. Он тщательно изучил все документы на самом высшем политическом уровне, на уровне Наркомзема, и вместе с соавтором пришел к выводу, что эта трагедия не была в общепринятом понимании ни геноцидом, ни национальной акцией, а являлась страшным последствием советской коллективизации.

#comm#Я, как участник исследовательского проекта, который называется "Советская деревня глазами ОГПУ НКВД в 1930-1934 гг.", склонен думать, что сталинское руководство – подразумеваются и Молотов, и Каганович и другие – уже в начале 1932 года ощущало приближение голода, но не могло остановить его.#/comm#

Только очень поздно – зимой 1932-1933 года - они осознали весь масштаб происходившего на Украине, в Поволжье, на Южном Урале. Власти были озабочены не только аграрным вопросом, но и угрозой со стороны Японии в Маньчжурии, и поэтому решили остановить публикации в советской прессе по так называемым "продовольственным затруднениям" и, конечно, запретить в течение 1933 года все поездки иностранных журналистов по стране, прежде всего, на Украину.

Несколько лет назад я уже видел первую политическую резолюцию, принятую в одной из организаций ООН, с рекомендацией, чтобы ООН признала голодомор геноцидом. Я, как экономист, вынужден был тогда обратиться за разъяснениями к юристу, потому что геноцид определяется по конвенции ООН 1948 года по соответствующим критериям. Большинство юристов считает, что спровоцированный голод на Украине - это действительно преступление против человечества, но не берутся однозначно квалифицировать голодомор, как геноцид. Другие страшные трагедии, такие, как армянская, Холокост, и более поздняя в Африке в 1990-е годы с племенами тутси и бхуту – вот их, безусловно, можно отнести геноциду, когда целенаправленно уничтожались целые народы.

Хотя мы не оспариваем масштаб советской трагедии – по всему Советскому Союзу погибло тогда от четырех до шести миллионов человек. Масштаб ужасающий! Но здесь нужна более сущностная дискуссия – было ли все это целенаправленно, и почему нельзя отнести такие преступления к разряду, скажем, репрессий. Иначе можно заявить, что голодомор был геноцидом и казахского народа, и частично - русского, в южных районах России.

Сегодня доступ к более чем половине документов по этой проблематике открыт и в российских, и в украинских архивах. И вместо того, чтобы политизировать вопрос, на мой взгляд, ученым нужно готовить новые фундаментальные исследования, а не лавировать между политическими заказами.

Беседовал Максим Кустов