Идея «сибирских лагерей» родилась в Токио

Кто предложил использовать японских военнопленных в СССР для восстановления советской экономики в годы после Второй мировой войны?

Идея эта родилась, как ни странно, в окружении японского императора. Напомним, что в Стране восходящего солнца и по сей день внедряются версии, согласно которым вступление Советского Союза в войну против Японии представляется не как выполнение союзнических обязательств, а как вероломный акт, нарушение заключенного в апреле 1941 года советско-японского Пакта о нейтралитете. При этом звучат и обвинения в адрес СССР в «незаконном интернировании» солдат и офицеров разгромленной в августе 1945 года советскими войсками японской Квантунской армии. Эта версия включена в тексты школьных учебников, авторы которых задались целью убедить подрастающее поколение в том, что милитаристская Япония была в годы войны не агрессором, а «освободителем» и «цивилизатором» азиатских народов.

Само понятие «интернирование» введено в оборот с тем, чтобы представить японских военнослужащих не военнопленными, а людьми, которые вынужденно сложили оружие, лишь подчиняясь приказу императора. Интернированием же в международном праве считается принудительное задержание одним воюющим государством граждан (а не военнослужащих) другого воюющего государства или нейтральным государством – военнослужащих воюющих сторон.

Впрочем, одним из примеров интернирования является задержание советскими властями экипажей американских бомбардировщиков, совершавших в годы Второй мировой войны вынужденные посадки на территории Советского Союза. Ведь США были союзником СССР; статус же американских летчиков был в том случае юридической формальностью, уместной в сложившейся ситуации. Их, естественно, быстро переправляли домой.

Что касается японских военнослужащих, то они, после официального объявления правительством Советского Союза 8 августа 1945 года войны Японии, вне всякого сомнения были «лицами, принадлежащими к вооруженным силам воюющей стороны», а посему по завершении военных действий в соответствии с международным правом являлись не «интернированными», а именно военнопленными.

Отстаивая версию об «интернировании», исполнительный председатель так называемой «Всеяпонской ассоциации насильственно интернированных» Ясудзо Аоки сегодня заявляет: «Нас правильнее называть не пленными, а интернированными, ведь мы направлялись в Сибирь временно! Там мы трудились бесплатно и сейчас хотели бы получить плату за свой труд». По сути дела речь идет о том, чтобы солдат капитулировавшей Квантунской армии приравняли к насильственно угнанным в фашистскую Германию на принудительные работы советским гражданским лицам. Принять такую странную «логику» весьма трудно.

Тем не менее, российские власти в 1990-е годы, по сути дела, склонялись к принятию японской версии о судьбе военнопленных. Перед визитом в Японию в ноябре 1993 года тогдашний президент РФ Б.Ельцин изрек: «Для нас, русских, преступления Сталина – это огромная черная яма, в которую была свалена вся история. Сибирские лагеря… японцы переживают почти так же тяжело, как трагедию Хиросимы. Американцы давно принесли извинения японцам. Однако мы этого не сделали…».

Принося затем в Токио «официальные извинения» за содержание японских военнопленных в трудовых лагерях, Ельцин не знал, по-видимому, что правительство США никогда не извинялось перед Японией за уничтожение сотен тысяч мирных граждан Хиросимы и Нагасаки. И не ведал о том, что идея использовать труд военнопленных для восстановления разрушенной войной советской экономики принадлежала не Сталину, а ближайшему окружению японского императора.

Стремясь предотвратить вступление СССР в войну на стороне США и Великобритании, японское руководство летом 1945 года решило направить в Москву в качестве специального посланника императора трижды занимавшего пост премьер-министра Японии принца Фумимаро Коноэ. К этому времени в Японии был разработан план, согласно которому в случае сохранения Советским Союзом нейтралитета предполагалось «добровольно» вернуть СССР ранее отторгнутые от России Южный Сахалин и Курильские острова.

Перед поездкой Коноэ и его советник генерал-лейтенант Кодзи Сакаи составили документ: «Принципы проведения мирных переговоров». В документе излагался перечень уступок, на которые могла пойти Япония в обмен на обещание Москвы не вступать в войну. Был в этом документе и такой пункт: «Мы демобилизуем дислоцированные за рубежом вооруженные силы и примем меры к их возвращению на родину. Если подобное будет невозможно, мы согласимся оставить личный состав в местах его настоящего пребывания». При этом предусматривалось: «Рабочая сила может быть предложена в качестве репараций». Можно полагать, что это предложение было доведено до правительства СССР и учтено при принятии решения об использовании труда японских военнопленных на советской территории.

Обнародовавший этот документ американский исследователь Герберт Бикс в своем труде об императоре Японии «Хирохито и создание современной Японии» прямо указывает: «Идея интернировать японских военнопленных для использования их труда при восстановлении советской экономики (осуществленная на практике в сибирских лагерях), возникла не в Москве, а среди ближайшего окружения императора».

Тем, кто продолжает «возмущаться» использованием труда японских военнопленных на советской территории, можно было бы напомнить и о 700 тысячах корейцев, насильственно вывезенных в качестве рабов для тяжелых работ в японских рудниках. А ведь это были отнюдь не военные, а сугубо гражданские жители Кореи.

Абсурдными выглядят и требования «урегулирования проблемы японских военнопленных», с которыми подчас выступают российские лоббисты интересов «Ассоциации интернированных». Ведь все связанные с урегулированием вопросов о военнопленных проблемы полвека назад разрешены в Совместной советско-японской декларацией 1956 года, восстановившей мирные отношения между двумя государствами. В 6-й статье декларации записано: «СССР и Япония взаимно отказываются от всех претензий соответственно со стороны своего государства, его организаций и граждан, возникших в результате войны с 9 августа 1945 года».

Напомним и то, что при заключении соглашения о прекращении состояния войны советское правительство отказалось от всех репараций и материальных претензий к Японии. Все это лишает японцев юридических оснований требовать каких бы то ни было компенсаций.

Анатолий Кошкин,

доктор исторических наук, профессор Восточного университета