Столетие
ПОИСК НА САЙТЕ
29 марта 2024
«Уходит старец, словно гаснет маяк...»

«Уходит старец, словно гаснет маяк...»

Памяти архимандрита Иоанна (Крестьянкина)
Наталья Масленникова
13.04.2010
«Уходит старец, словно гаснет маяк...»

Исполнилось 100 лет со дня рождения одного из наиболее почитаемых старцев Русской православной церкви в конце XX — начале XXI веков. Реставратор и искусствовед С. Ямщиков писал в 2006 году: «На первый взгляд он был воздушным, нереальным, ангельским человеком, но на самом деле все, чем он жил, чему учил, было посвящено сохранению мощи нашей веры и силы нашей Церкви... Когда я услышал о смерти отца Иоанна — насельника Псково-Печерского монастыря, который многие годы является столпом веры в России, — меня это сильно потрясло и взволновало... Уходит старец, словно гаснет маяк. Ныне погас один из главных маяков нашей сегодняшней очень и очень темной, запутанной, кромешной жизни...»

Он родился 11 апреля (29 марта ст. ст.) 1910 года в Орле в скромной, простой семье и с детства впитал дух молитвы и христианского благочестия. Промысел Божий незримо присутствует в жизни каждого из нас. Ребенок явился на свет в день памяти преп. Иоанна пустынника, имя которого он получил в святом крещении. Но в этот же день Церковь вспоминает и преп. Марка и Иону Псково-Печерских. А крестили младенца в храме Пророка Илии, который в обиходе называли Николо-Песковским, было то 13 апреля — на сей день в тот год приходилось стояние Марии Египетской… Так вступил на свою жизненную стезю будущий подвижник, так в этих первых событиях его земного бытия словно бы прочертился путь избранника Божия. И ещё одна святая промыслительно, по молитвам матери, сопровождала его всю жизнь — великомученица Варвара: младенец Иоанн тяжело заболел, был на краю гибели, мать же, измученная горем, непрестанно молилась над ним; в какой-то миг она забылась и в тонком сне увидала св. Варвару, которая спросила, отдаст ли Елизавета (так звали мать о. Иоанна) ей сына. Та потянулась к святой и проснулась; после этого чудесного видения ребенок стал быстро поправляться.

Ранние впечатления от церковных служб вошли в сознание Ивана так глубоко, что определили всю его дальнейшую жизнь. Мать его была и свидетелем, и участником домашних детских «богослужений», когда Иван, словно не желая расставаться и в играх своих с Богом, устраивал из полотенца епитрахиль, а из консервной банки кадило и воображал себя служителем у алтаря Господня. Тихий образ кроткой матери своей пронёс он благоговейно через всю жизнь — рассказывают, когда 94-летнему старцу передали единственную её фотографию, он заплакал...

В шесть лет отрок Иоанн уже прислуживал в храме, стал пономарём. Был он духовным чадом протоиерея Николая Азбукина, который и крестил его. А в двенадцать — впервые высказал своё желание стать монахом. Тогда благословил его на это поприще исповедник и мученик епископ Елецкий Николай (Никольский). Это событие как-то сразу выпрямило жизнь. Никогда больше не было волнений о будущем и бесполезных метаний.

В монастырской келии о. Иоанна на стене висела небольшая фотография епископа Николая и архиепископа Серафима (Остроумова), Орловского владыки (1917-1927); на обороте надпись: «От двух друзей юному другу Ване с молитвой, да исполнит Господь желание сердца Твоего и да даст Тебе истинное счастье в жизни. Архиепископ Серафим». «В то время “юному другу”, — пишется в жизнеописании о. Иоанна, — было всего двенадцать лет, и он еще только стоял у истоков долгой взрослой жизни, а два архиерея уже шли своим крестным путем к своей Голгофе, своему мученичеству за Христа. А когда встал вопрос о причислении владыки Серафима к лику святых, батюшка без колебания, но с душевным трепетом снял со стены эту драгоценную для него фотографию-святыню и отдал, чтобы приложить к материалам для канонизации... Теперь уже, спустя годы, можно сказать, что архиерейское благословение исполнилось. Батюшка благодарил Господа за каждый прожитый день, и ни одного дня он не желал бы утратить из своей жизни, ибо все они — истина и милость путей Господних» (Жизнеописание// сайт «Наследный дар архимандрита Иоанна (Крестьянкина)»).

В 1917 г. в Орловской губернии, как и везде, начались гонения на православный русский народ, объявленный большевиками «вне закона».

«Наступило время такое, — рассказывал о. Иоанн, — когда всё и всех охватила тревога за будущее, когда ожила и разрасталась злоба, и смертельный голод заглянул в лицо трудовому люду, страх перед грабежом и насилием проник в дома и храмы. Предчувствие всеобщего надвигающегося хаоса и царства антихриста охватило Русь».

Умолк звон колоколов, замерли Крестные ходы, исчезла радость праздников Божиих, «как сон, как утренний туман», развеялась свобода. О. Иоанн вспоминал, как Большой Крестный ход в праздник Успения Матери Божией собирал всех жителей Орла на торжество. Начинали звонить где-то далеко, на окраине, извещая, что выдвинулся Крестный ход, тут же одинокий голос подхватывал второй, третий, четвёртый, пятый колокол, наполняя самый воздух какой-то могучей ширью, будто раздвигая пространство городских улиц, переполненных благочестивым людом, над которым плыл этот чудесный перезвон всех орловских церквей. Молитвенное единение охватывало души… Свой последний Крестный ход на Успение о. Иоанн совершил в возрасте 90 лет в Псково-Печерском монастыре; вдвоем с келейником тихо обошли они святую Успенскую обитель, на груди подвижника покоилась икона Богоматери.

Отроку Ивану исполнилось всего семь лет, но перемены в жизни были так разительны, что заставили стремительно взрослеть. Показательные суды над дорогими сердцу людьми, над владыками Серафимом и Николаем, над священниками сначала повергли в тягостное недоумение, но молитва помогала осмыслять происходящее. Год 1923 оказался незабываемым для Ивана Крестьянкина — он побывал в Москве, соприкоснулся с древними святынями русскими, молился в Донском монастыре, где получил благословение от Святейшего патриарха Всероссийского Тихона. И на склоне лет батюшка повторял, что всё ещё чувствует прикосновение длани святого патриарха Тихона на своем челе...

В 1929 г. он закончил школу, бухгалтерские курсы, работал. В 1932 г. Иван, по совету орловской старицы Веры Логиновой, переехал в Москву, жил на Козихе, трудился бухгалтером; но прежде всего его, конечно, увлекала церковная жизнь столицы: новые храмы, благодатные богослужения, которые часто совершали священники, в будущем новомученики и исповедники, противостояние обновленчеству и споры вокруг фигуры митрополита Сергия (Страгородского)… Военные годы Иван трудился в Москве: на фронт его не взяли по болезни глаз. 20 июля 1944 года Иван Михайлович Крестьянкин освободился от гражданской службы. Накануне ему приснился вещий сон — будто он в скиту у Амвросия Оптинского, ходит старец от посетителя к посетителю, а Ивана всё минует. Но вот они остались вдвоём, тут Амвросий и приказал служке принести два облачения, сказав, что будет молиться вместе с Иваном и повел того в церковь. А на Казанскую митрополит Николай (Ярушевич) благословил псаломщика Ивана (назначен накануне в Рождественский храм в Измайлове) на служение Матери-Церкви; 14 января 1945 года, в день памяти Василия Великого последовало рукоположение во диаконы; 25 октября 1945 года, только что ставший патриархом Его Святейшество Алексий I (Симанский) рукоположил диакона Иоанна во пресвитера. Ненастный осенний день освещался духовной радостью — начиналась новая, желанная с отрочества, жизнь: служение Богу и людям в сане священника. Первая служба пришлась на Иверскую, а после литургии о. Иоанн впервые окрестил младенца.

Послевоенная жизнь Русской православной церкви была напряженной, даже бурной. Народ, переживший тяжелейшую войну, принесший многомиллионные жертвы на алтарь Отечества, устремился к Богу, искал духовного утешения, приносил благодарственные молитвы…

В воскресные дни в Рождественском храме крестилось иногда до ста человек, венчались солдаты с невестами в скромных нарядах, причащалось множество военных — всё это приметы времени, и духовенству в те годы принадлежала особая роль в уврачевании душ человеческих. Смиренно выполнял свой пастырский долг о. Иоанн. Ревностное делание на ниве духовной привлекало к нему прихожан, вызывало порой и неприязнь собратий, и, увы, подозрительный интерес «наблюдателей» за церковной жизнью.

В 1946 г. началось постепенное «распленение» Святой Троице-Сергиевой Лавры: поначалу Церкви был возвращен Успенский собор и некоторые жилые постройки. Нужно было возрождать монашескую жизнь, начинать службу. Из ташкентской ссылки вернулся архимандрит Гурий (Егоров), который и стал наместником Лавры, ризничим же назначили о. Иоанна Крестьянкина. Казалось, исполнение его детской мечты — стать монахом — совсем близко, однако, вскоре он был отозван на свой приход. Правда, о. Иоанна благословили учиться в Московской Духовной Академии. На склоне лет батюшка писал: «Воспоминания о времени моего пребывания и в Московской Духовной Академии, и короткий срок моего жития в стенах Свято-Троицкой Сергиевой Лавры до сих пор живы и согревают душу всякий раз, как я достаю их из запасников своей памяти».

Уже с конца 1940-х давление на Церковь со стороны властей начало вновь нарастать — не дремал враг рода человеческого. Опять малодоступными стали таинства крещения, венчания… На служащих и рабочих, посещающих церкви, опять доносили. Приближались хрущевские гонения на русское православие, начало 50-х стало как будто их преддверием. «Мы были связаны по рукам и ногам, — вспоминал о. Иоанн, — и каждое наше слово взвешивалось неправедными весами врагов Церкви. Но сила Божия в немощи совершается, это я вижу реально всю жизнь, и сильны мы только силой Божией». Все, происходившее с ним в те годы, о. Иоанн осмысливал так: «Живое рвение к служению ходатайствовало обо мне пред Богом и людьми как о духовнике. В то послевоенное время это было очень ответственно, серьезно и, скажу, опасно. Я отдавался служению этому. В Академии учился экстерном. И за полгода до ее окончания, когда была уже и дипломная работа написана (кандидатское сочинение «Преподобный Серафим Саровский чудотворец и его значение для русской религиозно-нравственной жизни того времени» получила одобрение Святейшего патриарха Алексия I, но защитить её соискатель не успел), Господь переводит меня на другое послушание — в заключение, к новой пастве и новому руководству. Помышлял ли я о таком проявлении воли Божией? Конечно, нет. Но по опыту скажу, что чем скорее мы сердцем примем Богом данное, тем легче нам будет нести благое иго Божие и бремя Его легкое. Тяжелым оно становится от нашего противления внутреннего».

В 1950 г. за ревностное служение Христу о. Иоанн был осужден и 5 лет провел в лагерях и тюрьмах. Об этих годах батюшка смиренно вспоминал, что именно там, вдали от «шума городского», он окончательно понял, что же такое настоящая горячая молитва Богу...

Твёрдое его убеждение, что всё в жизни человеческой есть от Бога, не было плодом умозрительных раздумий, но — итогом жизненного, практического опыта.

После освобождения по благословению митрополита Николая (Ярушевича) о. Иоанн прибыл в Псково-Печерский монастырь, откуда вскоре был назначен на приход в Залесье. Владыка Иоанн (Разумов) определил его в причт псковского Троицкого собора. С рвением человека, надолго оторванного от своего жизненного призвания, взялся о. Иоанн за возрождение церковной жизни в Пскове. Однако вскоре получил предупреждение о том, что на него вновь заведено уголовное дело и что ему лучше уехать из Пскова…

В 1957 г. о. Иоанн Крестьянкин стал скромным сельским священником на Рязанской земле. За плечами изрядный житейский и немалый духовный опыт, о. Иоанну 47 лет. Годы испытаний ясно ему открыли тайну народа-богоносца — не может жить полной жизнью русский человек без Бога. Безбожие особенно трагично для нас, ибо известная широта наша, которую, по выражению писателя, хорошо бы сузить, ведёт доверчивого русского человека к пороку, к погибели...

О. Иоанн возвратился на круги своя — он вновь обрел себя в русской провинции, в гуще простого крестьянского люда. Среда эта была хорошо знакома ему с детства, но теперь всё воспринималось глазами зрелого мужа. Он видел, как жаждет народ Бога …

Однако здесь, в Рязанской епархии, о. Иоанну пришлось опять противостоять обновлённому яростному богоборчеству хрущевской «оттепели». Но боголюбив был о. Иоанн, почитал он народ свой и Отечество. И подавал ему Господь за то великую благодать Святаго Духа. Ожила служба в Косьмо-Дамиановской церкви села Летово, особенно торжественны были службы, посвященные Матери Божией. Не забывал о. Иоанн и об обездоленных верующих, в селах которых храмы были порушены. В эти села священник отправлялся на престольные праздники. «Какими же благодатными были эти праздники, эти встречи с Божиими людьми, — повествует жизнеописание архимандрита Иоанна. — Старческие, испещренные морщинами лица, скудная претрудная жизнь. Но из-под белых платочков глядели на мир ясные глаза матерей и сестер, не утративших живой веры и живой молитвы к Богу, и часто это была молитва Иисусова. <…> Служба начиналась с молебна покровителю существовавшего здесь некогда храма. Старческими дребезжащими голосами, но с большим воодушевлением пели все собравшиеся. После молебна совершали Исповедь, Соборование и Причастие, а завершали моление панихидой – так все на насущную потребу Божьего люда. А какие были исповеди! Свои детские проступки и шалости старицы омывали слезами.

Рассказы батюшки об этих благодатных службах исполнены благодарностью Богу, благодарностью дорогим рязанским простецам – деревенским женщинам, которых он учил и у которых учился сам.

Умудренные суровой жизнью и ею получившие просвещение души, они нередко приоткрывали перед священником глубину своего восприятия всего происходящего, заглядывая далеко вперед. И вспоминал отец Иоанн их простую речь, исполненную прозрений» (см. сайт «Наследный дар архимандрита Иоанна (Крестьянкина)»).

После того как о. Иоанн буквально оживил в селе Борец разрушенный храм-«дворей» (дворец), как называли его жители за великие для сельской церкви размеры, неугомонного священника уполномоченный по делам религии своей властью сослал в село Некрасовка, удаленное на добрый десяток километров от райцентра. Церковь в Некрасовке была готова к закрытию и, верно, сам святитель Николай призвал для её спасения Божия работника. Реставратор и искусствовед Савелий Ямщиков вспоминал после кончины о. Иоанна:

«В 1964 году я работал в экспедиции в Рязанской области, составлял опись, ставил на учет уникальные иконы, находящиеся в действующих церквах области. Работа была рутинная — открытых церквей было немного... Зачастую мы встречали или равнодушных священников или очень подозрительных батюшек, которые, несмотря на все наши бумаги за подписью министра культуры, сообщали о нашем прибытии в милицию. <…> Но вот однажды мы приехали в деревню Некрасовка, Ермишинского района Рязанской области. <…> Красивая деревня, посередине пруд, а рядом стоит свежепокрашенная деревянная церковка девятнадцатого века. <…> в какой-то момент нам навстречу из врат храма удивительной легкой походкой — как будто не шел он, а парил в воздухе — с доброжелательной улыбкой вышел сияющий радостный батюшка.

Глаза его искрились любовью, как будто к нему приехали не чужие незнакомые люди, но его близкие родственники.

Когда я начал рассказывать о наших научных задачах, он ответил, что очень рад нас видеть и привел благородный пример новгородского митрополита Арсения (Стадницкого), собиравшего иконы и помогавшего устраивать новгородский историко-церковный археологический музей. Осведомленность и просвещенность сельского батюшки тогда меня поразили.

Он пригласил нас в церковь.. На стенах висели… десятков семь икон. Эти иконы были собраны из закрытых молельных домов, из разрушенных церквей. Отец Иоанн очень порадовался, что мы поставим их на учет, что они не пропадут в случае чего. Мы провели в Некрасовке три удивительных, незабываемых дня. Для тогда еще совсем молодых людей встреча с отцом Иоанном была грандиозной находкой и важным уроком. Он поразил нас своим тактом, элегантностью, доброжелательностью. Это, несмотря на тяжелые испытания, через которые ему довелось пройти по жизни. Затем многие годы мы переписывались…»

За десять лет службы в Рязанской епархии о. Иоанн сменил шесть приходов, всюду восстанавливая храмы, вдыхая жизнь в поруганную душу русскую… Как свидетельствуют духовные чада о. Иоанна, ни один из возобновленных им храмов не закрыт и по сей день. В 1966 г. 10 июля о. Иоанн принял монашеский постриг, наречен он был в память святого евангелиста Иоанна Богослова. Святейший благословил новому монаху пребывать в Успенском Псково-Печерском монастыре. Прощаясь с рязанской паствой, батюшка обещал «проложить дорожку» в псковскую обитель, что в точности и исполнилось.

Многие годы о. Иоанн подвизался в Псково-Печерском монастыре. Обитель эта особая – не прекращалась в ней молитва Господня ни на миг в нашем исповедническом веке. Окормляемый валаамскими и оптинскими, глинскими старцами, передавшими о. Иоанну живую творческую традицию русского православия, печерский монах со временем и сам стал одним из самых почитаемых старцев уже второй половины ХХ в. В 1970 году, на праздник Святой Пасхи, отца Иоанна возвели в сан игумена. А в 1973-м, на праздник Благовещения Пресвятой Богородицы, надели на него митру, возведя в сан архимандрита. В конце 70-х гг. о. Иоанн стал духовником монастырской братии.

Нескончаемые вереницы паломников стекались к о. Иоанну со всей бескрайней страны Российской, чтобы услышать слово Истины, наставление, взять благословение на то или иное жизненное начинание. И старец всем подавал духовную помощь — всё в жизни от Бога!

От Творца, по многим трудам, получил он благодать Духа Святого и те дары прозорливости и смиренномудрия, которыми радостно делился со страждущими. Люди уходили и уезжали от него буквально окрыленными, разрешёнными от бремени страстей и грехов, разрушительных помыслов и отчаяния. Всё в жизни от Бога! — не переставал напоминать старец.

От него и впрямь шло доброе тепло. Отец Иоанн вспоминал, как в детстве ему попадало за то, что кормил мышек; плакал он и над погибшим цыпленком, жалел всякую тварь Божию. Духовные чада о. Иоанна (которых он ласкательно называл «чадцами») передают, что как-то наблюдали трогательную картинку: неподалёку от отдыхавшего на полянке батюшки паслись овцы, и вдруг одна отделилась и направилась к старцу, буквально облобызала его и склонила свою головку к нему на грудь.

Все это, конечно, только штрихи к образу старца Иоанна. Добрый свет его души, его молитвы струятся к нам из Вечности, из селений праведных, что уготованы Творцом подвижникам христианского благочестия.

Специально для Столетия


Эксклюзив
28.03.2024
Владимир Малышев
Книга митрополита Тихона (Шевкунова) о российской катастрофе февраля 1917 года
Фоторепортаж
26.03.2024
Подготовила Мария Максимова
В Доме Российского исторического общества проходит выставка, посвященная истории ордена Святого Георгия


* Экстремистские и террористические организации, запрещенные в Российской Федерации: американская компания Meta и принадлежащие ей соцсети Instagram и Facebook, «Правый сектор», «Украинская повстанческая армия» (УПА), «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ), «Джабхат Фатх аш-Шам» (бывшая «Джабхат ан-Нусра», «Джебхат ан-Нусра»), Национал-Большевистская партия (НБП), «Аль-Каида», «УНА-УНСО», «ОУН», С14 (Сич, укр. Січ), «Талибан», «Меджлис крымско-татарского народа», «Свидетели Иеговы», «Мизантропик Дивижн», «Братство» Корчинского, «Артподготовка», «Тризуб им. Степана Бандеры», нацбатальон «Азов», «НСО», «Славянский союз», «Формат-18», «Хизб ут-Тахрир», «Фонд борьбы с коррупцией» (ФБК) – организация-иноагент, признанная экстремистской, запрещена в РФ и ликвидирована по решению суда; её основатель Алексей Навальный включён в перечень террористов и экстремистов и др..

*Организации и граждане, признанные Минюстом РФ иноагентами: Международное историко-просветительское, благотворительное и правозащитное общество «Мемориал», Аналитический центр Юрия Левады, фонд «В защиту прав заключённых», «Институт глобализации и социальных движений», «Благотворительный фонд охраны здоровья и защиты прав граждан», «Центр независимых социологических исследований», Голос Америки, Радио Свободная Европа/Радио Свобода, телеканал «Настоящее время», Кавказ.Реалии, Крым.Реалии, Сибирь.Реалии, правозащитник Лев Пономарёв, журналисты Людмила Савицкая и Сергей Маркелов, главред газеты «Псковская губерния» Денис Камалягин, художница-акционистка и фемактивистка Дарья Апахончич и др..