Славянские святцы Юрия Лощица

Имя Юрия Лощица уже сейчас, при его жизни, стоит в ряду таких великих мыслителей, деятелей культуры, художников слова (независимо от их прямой профессии), как Савва Ямщиков, Вячеслав Клыков, Марк Любомудров, Драгош Калаич… Это люди эпохи становления национального самосознания на постсоветском пространстве.

Выпускник филологического отделения МГУ им. М.В. Ломоносова Юрий Лощиц впитал любовь к художественному слову и к русским древностям от своих университетских преподавателей Николая Либана и Владимира Турбина. Этими именами перекликаются филологи старшего поколения.

Работа Юрия Лощица над биографиями Ивана Гончарова и Дмитрия Донского и выход этих книг в ЖЗЛовской серии в 1977-м и 1980-м годах можно считать знаковой мировоззренческой вехой, за которой в культурологии и историософии уже невозможно было идти по пути идеологической узости или космополитической всеядности. Выход каждой из этих книг вызывал резонанс в литературной критике.

Лощицу вменяли в вину «неприятие прогресса», «попытки идеализировать старину» и прочее. Где сегодня эти критики и читают ли их? А вот круг почитателей и исследователей творчества Лощица только ширится.

Среди исследователей, к примеру, литературовед Алексей Любомудров и славист Иван Чарота со своими учениками.

Писатель ещё в советские годы пристально вглядывался в основы и суть национальной русской жизни, высвечивал её глубинную христоцентричность. В 1972 году Юрий Михайлович основательно занялся исследованием биографии малороссийского философа Григория Сковороды. «В округлом, выразительном слове Юрия Лощица открывалась вся история, выраженная в мировоззрении Григория Сковороды… понимание многих скрытых от глаз, но ясных сердцу движений разума и откровений духа», – писал об этой работе литератор Сергей Лыкошин.

Не стану здесь пересказывать послужной список писателя. Отмечу только, что в разные годы Юрий Лощиц редактировал литературные журналы, в 1990-е был главным редактором газеты «Литературная Россия». В 1988 году находился в военных командировках в Афганистане, а в 1990-е – в Югославии.

Вот одно из стихотворений афганского цикла. Очень уж оно ко дню.

Спецназ

Эти парни, как тени сухие, легки.
И ещё различить мне бы надо:
как вплетаются сухожилья руки
в сухожилья приклада?

Специальность такая у них на войне,
и в бою назначенье такое:
будто взвод пробивается в плотном огне,
а посмотришь – их трое.

На войну без жилетов и касок летят,
а вернутся – в лице ни кровинки.
Обесцвеченный взгляд. Будто камень приклад.
Будто гири ботинки.

Оперсводку прочтёт ошарашенный штаб.
Всё! Покинула витязя сила.
Мать его, как дитя, на руках донесла б
и в кровать уложила.

1989

А вот стихи, вовсе не свойственные хрущёвско-андроповской эпохе. Читаешь и удивляешься глубине религиозных переживаний автора.

Ночь входит, призрачно светла, 
светла, как проба на иконе. 
Сквозная, на стеклянном фоне 
стоит не шевелясь ветла.

Рассеянный шлепок лягуший 
всем слышен. Травы и листы, 
похоже, навостряют уши. 
И белые в лугах цветы 
как малые внимательные души.

1969

Стоит вспомнить, что именно Юрий Лощиц в конце 80-х-начале 90-х гг. первым честно и профессионально поднял в прессе тему славянских отношений, сказал о деятельности враждебных сил в славянском мире.

Почти четверть века назад в своём выступлении на международном форуме в Минске «Послы славянства» Юрий Лощиц вопрошал: есть ли сегодня славянское единство? И отвечал себе и всем нам, что, несмотря на то, что почти во всех университетах мира есть кафедры славистики, они, увы, похожи на похоронные бюро, где занимаются «препарацией славянского тела на мелкие и мельчайшие частицы». Говорил он и о работе множества славянских фондов и общественных объединений. И тут же заключал, что на практике межславянская солидарность и взаимовыручка полностью отсутствует. В своей статье «О чести славянства», сложившейся из выступления на форуме и вошедшей в книгу «Славянские святцы» (2006), Юрий Лощиц говорил о недавней боснийской войне, в которой сербы воевали не только со «славяноязычными, славянокровными» мусульманами, но и с хорватами, происходящими также из восточнославянских племён. «Стыдно вспомнить, чем ответила официальная Россия: дряблым ворчанием тогдашнего президента, всегдашней унылой озабоченностью в поведении шефа МИДа, плутоватым косноязычием “миротворца” Черномырдина. Даже отчаянный бросок русского бронебатальона из Боснии к приштинскому аэропорту не мог спасти репутацию деградирующего ельцинского Кремля. И не стал ли тогда вопль югославского парламента о желании воссоединиться с Россией в единую державу последним в истории жертвоприношением на алтарь Всеславянства»?

Думаю, никому не нужно объяснять, почему с такой болью сегодня мы говорим о славянстве. И Юрий Михайлович, в чьих жилах течёт белорусская и малороссийская кровь, поймёт, почему я вместо поздравлений с такой замечательной датой и пожеланий ему здоровья начинаю бередить и без того саднящую рану.

Поймёт, потому что беда – сегодня уже не на Косово, а в самом центре русского славянского мира, на Донбассе – наша общая беда. Впрочем, Слободан Милошевич тогда, в 1999 году предупреждал нас именно об этом.

И что же делать? Вопрошал об этом и Юрий Лощиц в своём давнем выступлении: нам, славянам, больше нечего делать во всемирной истории, и мы дадим Америке завершить её?.. Есть латинская фраза «absit omen!», которая переводится примерно так: да не бывать этому!

И прав Юрий Михайлович, говоря о том, что горю не поможешь, перебирая причины славянских трагедий, разве что провидческое пушкинское о «народных витиях» Запада, которые вмешиваются в домашние споры славян между собою, нам немного облегчает переживания, напоминает, что всё это уже было в нашей истории.

Но не унять сегодня голосов, раздающихся и от друзей, и от врагов, что нет больше славянского братства, нет! И трудно не согласиться, одна только Болгария предаёт нас в который раз!

Однако же, отвечая ещё четверть века назад на вопрос журналиста «Славянское единство – это идеологический миф, историческая реальность или практическая необходимость?», Юрий Лощиц сказал, что это и то, и другое, и третье...

Будем честны: народ существует в пространстве мифа. И именно понятие мифа Юрий Михайлович считает явлением в высшей степени жизненным и «гораздо более стойким, чем любая идеологическая доктрина» и верит, что это явление «способно вновь и вновь возрождаться для участия в жизни новых поколений». В качестве примера он приводит и «Слово о полку Игореве», где, быть может, и не звучал призыв киевского князя Святослава к единению, но «Русь веками жила в благодатных лучах этого соборного мифа, звучащего как национальный императив, как воплощённая в слове необходимость. А раз она так жила, в сторону этой соборности неукротимо подвигалась, то, значит, был не только миф, но была и реальность, освящённая мифом, осознавалась и практическая необходимость…». В этом же ряду автор приводит и «Задонщину», и «Повесть временных лет». А «Тихий Дон», что сразу почему-то приходит на память и выстраивается в этот ряд?.. (Даже если в нём часть текста пришла от автора минувшей эпохи, царской России). Стране, народу необходим был этот миф единения, иначе двигаться дальше по пути истории невозможно. Но сейчас не об этом. Что сегодня нам делать? Об этом мы спрашиваем у живого классика (а Юрий Лощиц по праву является таковым). Ведь не будет же решать славянский вопрос, к примеру, кто-то из лауреатов нынешней, к примеру, премии «Большая книга», несмотря на их популярность. И всей полноты русской и многонациональной жизни нашей страны они тоже, увы, не выражают.

Поэтому и обращаемся за советом к тому, кто может его дать.

Юрий Лощиц убеждён, что нас объединяет общеславянский литературный язык, который тоже можно считать языком-мифом, но именно в нём «все без исключения современные славянские языки узнают себя, узнают свою священную прародину».

Напоминает он нам и об эпохе Славянского Возрождения, начавшейся к исходу XVIII века, и тут мгновенно выстраиваются имена: Шафарик, Хомяков, Караджич, Срезневский, Тютчев, братья Константин и Иван Аксаковы… Смело продолжу этот ряд именами современных славянофилов: Иван Чарота, Иван Прийма, Чеслав Кирвель, Илья Числов, Юрий Лощиц…

Напоминает нам Юрий Михайлович и о том, что именно в царском Петербурге выходили на родных языках книги Мицкевича и Шевченко (не очень, мягко говоря, любивших эту царскую Россию). А вспомним советское книгоиздательство и распространение книг и журналов стран соцлагеря на славянских языках. Миф это был или реальность?

И верно подмечает Юрий Лощиц, что славяне плохо знают друг друга, «а если что-то новенькое и узнают, то лишь в отвратительно грязном зеркале наших СМИ». Это было сказано в 2000 году. Что-то нужно добавлять про сегодняшние злобные СМИ и очень далёкое от миротворчества медиапространство?..

И даже в этом искусственно навязанном нам, деградируемом пространстве писатель взывает не отчаиваться, не впадать в грех уныния, помнить о данных нам Богом «дарах соборного инстинкта – через родную кровь, общий язык, единую веру, исконную землю… Славянская честь и состоит, по моему глубокому убеждению, в том, чтобы вопреки всем наваждениям и не в обиду никому из других народов идти до конца своим соборным путём».

Ещё хотелось бы мне сказать о книге лауреата многих литературных премий, в том числе Патриаршей премии, Юрия Лощица «Русский сказ – сербская притча», которая охватывает более чем тысячелетнюю историю собирания Русско-сербского, славянского мiра – от первых дней стояния за свою веру и землю, от первых наших святых мучеников до сегодняшнего дня – дня предстояния перед вызовами НАТОвской агрессии.

В этой книге – россыпь сербских имён – от классика пушкинского времени Вука Караджича до героического президента Республики Сербской Радована Караджича. Очерки Юрия Лощица словно пролог к романной дилогии «Унион» и «Полумир», вошедшей в книгу. Роман назван «Полумир», потому что американская база размещена на Косово.

В этих романах происходящее и в нашей стране просматривается на такую глубину, какая необходима, чтобы произведение служило, именно служило, многим поколениям, оставалось зеркалом души – души народа, души истории. Нам важен этот масштабный взгляд.

На советский период, Великую Отечественную войну, перестройку, развал СССР (Юрий Михайлович участвовал в защите Белого дома в 1993 году), второе Крещение Руси и третью мировую войну, да, именно третью мировую, как определяет автор, которая ведётся сегодня, как и весь XX век, с русской деревней. (Юрий Селезнёв, допустим, в известной дискуссии «Классика и мы» 1977 года утверждал, что третья мировая война – это война с классической литературой, что, впрочем, тоже верно). Всё это в одном ряду с происходящим в близкой нам стране Сербии, с которой связаны мы не только исторически и духовно, но наши судьбы предрешены врагами славянского мира как единая судьба.

Вспомним сегодня и ещё одно выступление Юрия Лощица – его беседу с выдающимся лингвистом-славистом, лексикографом академиком Олегом Николаевичем Трубачёвым. Тогда, в 2001 году Лощица (автора ЖЗЛовской книги о святых первоучителях славянских Кирилле и Мефодии, вышедшей в 2013 году) возмутило высказывание члена-корреспондента РАН Сергея Арутюнова о том, что «глобализация и компьютеризация нашей жизни в конечном счёте приведут к тому, что в нынешнем столетии на латинский алфавит перейдёт и русская письменность… И если Россия хочет идти в ногу с прогрессивным миром, хочет быть частью Европы, Россия должна полностью перейти на латинский алфавит».

В связи с этим Юрий Лощиц и Олег Трубачёв напомнили читателю о труде выдающегося сербского лингвиста Павле Ивича «Кириллица – самая совершенная азбука в Европе», который был написан, замечает Юрий Михайлович, в 1992 году, в самый пик блокады и санкций против Сербии. А Олег Трубачёв в продолжение разговора припомнил, что Арутюнов занимается восточными языками и ему положено бы знать о «несовершенствах именно латиницы при передаче фонетического строя этих далёких, иноструктурных языков». Собеседники – профессиональные филологи – приводили мнение специалистов о том, что передача, к примеру, японского письма средствами кириллицы-гражданки гораздо точнее, чем латиницы. А полякам, допустим, для изображения русского «щ» приходится использовать четыре буквы – szcz, а англичанам – shch.

Ополченцы Донбасса, разумеется, не думали об этих подробностях транскрипций, когда в 2014 году взяли в руки оружие. Защищая кириллицу, они удержали своё историческое и культурное пространство. Вспомним, что ракетному удару ВСУ по Администрации Луганска 2 июня 2014-го предшествовал закон о языке 2012 года, принятый Верховной радой Украины, по которому русскому языку отводили статус всего лишь одного из языков национальных меньшинств.

Судьба писателя – это не только создание художественного образа эпохи, продолжение национальной культурной традиции, но это ещё и способность защитить это культурное пространство, высказать в силу дарованного писателю таланта народное переживание.

Поэтому и органично в творчестве Юрия Лощица такое чеканное, ёмкое по мысли и твёрдое по своим гражданским убеждениям стихотворение:

Я – сын офицера. Прошу не шипеть. 
Я – сын голодавших дивизий. 
Я – сын обезлюдевших сразу на треть 
сёл после известных коллизий.

Я – сын этих трудных славянских полей, 
то хмурых, то блещущих житом. 
Я вырос почти как в раю соловей. 
В раю. Только Богом забытом.

Родился я там, где хочу умереть, 
но – вымолвив правое слово. 
Готова по мне деревянная клеть. 
Душа вот ещё не готова.

1984

Лирические повествования, документальные повести, паломнические хожения, острые публицистические статьи и сегодня выходят из-под пера Юрия Лощица. Наследие писателя – кладезь для изучения его на кафедрах филологии и славистики, истории и культурологии, если мы, конечно, хотим знать и понимать, кто мы и что с нами – народом, страной – происходит.