«Мы таскали для костра сучья – он усердно собирал камни»

Время – понятие беспощадное. Что сделал человек, то и сделал. Не успел – извини: время для отдельных людей небесконечно и коротко, оно дается им, чтобы дело делали, а не только намеревались к нему приступить. Автор Книги Екклесиаста тысячи лет назад целую программу по поводу времен человечеству определил. Всему свое время. Время насаждать и время вырывать насаженное… время разрушать и время строить… время разбрасывать камни и время собирать камни.

Геннадию Селезневу, журналисту и политику, было отпущено 67 лет. Сегодня, 6 ноября 2015 года, ему исполнилось бы 68. Немного. Но просто удивительно, сколько сограждан, самых простых людей, вовсе не политиков и не журналистов, помнят его и считают замечательным человеком: порядочным, умным, деятельным. Политики добавляют: боец, человек с характером, но диплома-ат! Никогда не рубил сплеча, понимая, что это, по меньшей мере, непрактично: потом обязательно придется исправлять ошибки, так не лучше ли всё заранее прокрутить в голове и не совершать скоропалительных, трудно исправимых деяний?

После нежданной кончины Геннадия Николаевича в июле этого года глава фракции «Единая Россия» в Госдуме РФ Владимир Васильев сказал, что Селезневу на посту председателя Госдумы 2-го и 3-го созывов (1996–2003 гг.) удалось обеспечить законодательную работу в сложные и противоречивые 90-е годы.

Заместитель Васильева по фракции Отари Аршба высказался еще более определенно: «Геннадий Николаевич, которого я знал еще со времен его работы в ЦК ВЛКСМ и "Комсомольской правде", был большим мастером компромисса.

Я считаю, что он практически сохранил российский парламент в те далекие бурные времена. Он всегда умел слышать и слушать, оставаться над схваткой, ставя интересы молодой России над сиюминутными интересами - партийными и фракционными.

Великолепный человек с необычайными душевными качествами. Я предполагаю, что он предвосхитил время».

Да, с одной стороны, Селезнев предвосхитил более спокойные времена, вел к ним страну и власти, а с другой – проявил древнее, вечное качество мудрецов. Это качество – присутствие духа. Только присутствие духа помогает незаурядным людям в катастрофических ситуациях смены эпох, наступлений противника, неповиновения масс. Более того, Селезнев оказался одним из тех редчайших людей, которым дано соединять эпохи, сшивать их, чтобы прорех не было. Россия ведь тем и отличается, что вечно у нас время перемен и, как итог, – провалов и прорех. Девяностые годы с их грохотом не только диспутов, но и пушек многим гражданам России вспомнить страшно, а Селезнев не только жил в них, но и действовал. Во имя тех же граждан.

Главным редактором самой яркой газеты СССР – «Комсомольской правды» Геннадий Селезнев стал в 1980 году в возрасте Иисуса, шедшего последним своим земным путем – на Голгофу.

Об этом сходстве сказал даже самый главный комсомольский вождь, благословляя бывшего редактора ленинградской «Смены» на новый пост. Борис Пастухов знал, о чем говорил. «Комсомолка» к тому времени сильно потеряла и в тираже, и в фирменном стиле. Причина была одна – раздрай в редакции. Анализировать его причины не хочется. Лучше послушаем тех, кто помнит, как Селезнев этот раскол прекратил – сразу и навсегда. Что касается «земного» показателя – тиража, то деятельностью Селезнева был подготовлен его взлет почти до 22 миллионов экземпляров -невиданный тираж ежедневной газеты «Комсомольская правда» был зафиксирован в Книге рекордов Гиннеса.

Коллеги по «Комсомолке» вспоминают.

Галина Янчук, журналист «КП», ныне главный специалист Российского государственного архива социальной и политической истории: «Когда Селезнев пришел в редакцию, к нему тут же пошли делегации от группировок. Было у нас такое. Эти группировки друг с другом враждовали, друг друга подставляли… Предыдущие главные редакторы этих людей принимали и выслушивали. И к Селезневу тоже потащились делегаты со своими соображениями, со своими взглядами на окружающее, на людей, на действительность. Первую же партию он охладил, сказав: «Извините, но я человек новый, я хочу во всем этом разобраться сам. И сложить свое мнение о людях, какими я их увижу». Затем пошли требовать себе повышения зарплаты, новую должность. И этих не принял. И потихоньку, через год, редакция стала уже совершенно другой. Группировки исчезли. Кто-то ушел, кто-то всё понял. Люди занялись творчеством. Через год после прихода Селезнева был уже нормальный, дружный коллектив. Семья.

Селезнева частенько вызывали «на ковер» в ЦК Комсомола и делали ему там жуткие «вливания» за наши публикации. Но после его возвращения оттуда мы никогда этого не ощущали. Он всегда был со всеми ровный и абсолютно спокойный.

С иными главными это случалось: срывались - уволю, разгоню… А у Селезнева было исключительное человеческое качество – не переносить ничего на коллектив.

Мне всегда казалось, что он любит всех, кто работает в редакции – от уборщицы до своих замов. Такой ласковый всегда был его разговор со всеми – интеллигентный разговор».

Юрий Данилин, первый зам. главного редактора «КП», ныне директор Международного конкурса пианистов памяти Веры Лотар-Шевченко: «У Геннадия Николаевича было редкое и очень важное качество – он умел учиться. Он пришел в очень сложный коллектив достаточно молодым человеком с опытом только молодежной газеты, но вовремя понял, и правильно понял, что надо внимательно слушать людей, которые чему-то в этой редакции уже научились. И это помогало ему вести газету без потрясений, очень верно, с учетом разнополярных мнений. Кроме того, он не имел любимчиков и никогда никого не выделял, а это очень стимулирует работу в творческом коллективе, когда перед твоим носом фигурируют «принцы» и «принцессы», а решать всё должно только дело.

Селезнев очень проникся «Комсомольской правдой», оставался верен ей, людям ее и традициям.

Я помню очень сложную ситуацию, когда он уже возглавлял Государственную думу: одному огромному рабочему коллективу в Западной Сибири, решавшему серьезные экономические задачи в регионе, не выплачивали заработную плату. Я не знал в ту пору, как помочь этому крупному градообразующему предприятию. И, как обычно в очень сложных ситуациях, позвонил Геннадию Николаевичу. Надо сказать, что в ту же секунду я был приглашен к нему, был принят и мы нашли выходы, которыми он лично занялся. И проконтролировал до конца соответствующие организации, которые должны были рассчитаться и рассчитались с этим рабочим коллективом, а регион не был поставлен в экономический тупик».

Елена Липатова, журналист «КП», ныне зам. главного редактора интернет-газеты «Столетие.ру» Фонда исторической перспективы Наталии Нарочницкой:

«Селезнев – глубинный человек. Эта глубина была заложена в нем природой: вроде бы не очень верующий, но душа – христианка. Я помню его руководителем, застегнутым на все пуговицы, с которым меня вроде бы ничто не могло связывать: на всех летучках, где мне выпадало выступать в качестве дежурного критика, мы обитали в параллельных мирах, однажды он даже назвал меня «московской шовинисткой». Казалось, никогда не пересечемся. Но вот Геннадия Николаевича переводят из «Комсомолки» в «Учительскую газету», и он вдруг зовёт именно меня с собой. И я поняла, что я со своей «другой» ментальностью оказывается нужна ему: Селезнев мог оценить своего оппонента, человека противоположного ему по складу».

Георгий Пряхин, первый зам. главного редактора «Комсомольской правды, ныне директор издательства «Художественная литература»: «Геннадий был человеком внутренней свободы, что по большому счету, независимо от происхождения и образования, и является первым знаком интеллигентности.

Никогда ни перед кем не гнулся. Входил в любые кабинеты – чаще всего не "за себя", а за кого-то другого, и не обязательно ближнего.

Не менялся в отношениях синхронно перемещениям в собственном служебном положении. Оставался ровен, доступен и дружелюбен. Не боялся не только "верхов", но и "низов", что сейчас значительно редкостней. Говорю это с полной достоверностью: не раз и не два наблюдал его во время самых сложных, противоречивых встреч с обычными людьми, с так называемыми "массами", в том числе и в моем родном Буденновске после трагедии девяносто пятого года. Не боялся, охраняемый почти исключительно своей фамильной улыбкой – человеческой совести».

У журналиста и поэта Юрия Воронова, пережившего ребенком ленинградскую блокаду, главного редактора «Комсомольской правды» в начале 1960-х годов, есть стихотворение, суть которого, на мой взгляд, чрезвычайно подходит для понимания характера «наследника» Юрия Петровича по «Комсомолке» – Геннадия Селезнева, тоже ленинградца по жизни, хотя рожден он был на Урале:

Опоздали на паром…

Этот случай нас и свел тогда

С одним парнем.

Мы таскали для костра

Сучья,

Он

Усердно собирал камни.

Мы решили про него хмуро:

Он – того,

Хоть и могуч телом.

Но подмигивал хитро

Юра,

Не бросая своего дела.

И когда

Сошло на нет пламя,

(Мы у речки – до утра сели),

О горячие его камни

Мы ладони

На ветру грели…

Камни тоже разные бывают. У Аркадия Гайдара есть рассказ «Горячий камень» – о камне, который поможет человеку прожить жизнь заново и что-то в ней изменить. Но это совсем не про Селезнева! И шадровскую композицию «Булыжник – оружие пролетариата» тоже вспоминать не будем, хотя наш герой до конца оставался в лагере «левых», пусть и не большевиков. Селезнев в 90-годы и даже еще немного раньше именно те родные наши камни собирал, которые раскидала русская история, пережившая баламутную, смутную и мутную какую-то, без царя в голове, «перестройку». И эти собранные им камни, если держать в голове вороновский стих, согревают многих из нас даже сейчас, когда шальной костер «перестройки» давно потух.