За кулисами «крестового похода»

Надо быть очень наивным человеком, чтобы поверить в то, будто «жасминовая революция» в Тунисе, смена власти в Египте, гражданская война в Ливии, вообще, все «заварушки» в регионе вспыхнули вдруг сами по себе, якобы, исключительно по причине отсутствия демократии, свобод, безработицы, нищеты и прочих факторов социально-политического порядка. Все значительно сложнее: на сей раз самим арабам «доверено» убивать друг друга за западные интересы.

Сегодня Запад может самодовольно потирать руки. Яснее ясного, что смена власти в странах Магриба приведет к установлению режимов, зависимых от Америки, Евросоюза, точнее – от их объединенной военной силы, сконцентрированной в НАТО. Объективно острие геополитического удара нацелено, прежде всего, на Китай. Его позиции в мире, и в африканских странах, в частности, заметно окрепли в последнее десятилетие. А американская «реалполитик» гласит: любая держава, которая начинает приближаться по могуществу к Соединенным Штатам - враг номер один. Африканская борьба между двумя мировыми гигантами – это очередной этап замены глобальной архитектуры.

России не удастся остаться в стороне, Африкой ее зацепит крепко. Сейчас мы полной мерой пожинаем плоды безумной внешней политики 90-х годов прошлого века.

Тогда россию почти полностью вытеснили с «черного континента», где даже члены БРИК – Китай, Индия и Бразилия в экономической сфере выступают как наши конкуренты. Активность российских двусторонних контактов на высшем уровне все еще значительно уступает, например, бразильской или китайской, однако сама по себе эта активность означала определенный перелом в африканской политике России. Тем не менее, необходима была государственная стратегия по отношению к Африке. Но даже сегодня есть много заявлений, но государственной стратегии по-прежнему нет. Она была, заметим, при Советском Союзе. После распада СССР России приходилось решать более актуальные политические задачи, и Африка только недавно оказалась в сфере российских интересов.

Терминология, используемая, как правило, при анализе отношений между Россией и Африкой («возвращение», «восстановление позиций»), подразумевает, что наша страна стремится вернуться к тому уровню двусторонних контактов и торгово-экономического сотрудничества, который существовал во времена СССР. Да, советский опыт сотрудничества еще имеет определенное значение и может быть использован, однако в том, чтобы воспроизводить прежние модели без существенных изменений, нет никакого практического смысла, да и реальных возможностей для этого тоже нет. Африканская политика России XXI века могла бы стать качественно новым этапом, использующим объективные преимущества и накопленный опыт взаимодействия в новых экономических условиях.

Главные мировые игроки прекрасно понимали: чем самостоятельнее и устойчивее будут африканские государства, тем больше экономических возможностей будет открываться на континенте для Россиии российских компаний, и тем лучше это будет для России с точки зрения интересов ее безопасности. Традиционно европейское присутствие в Африке связано, в первую очередь, с интересами Франции и Великобритании – большинство стран континента являлись колониями либо той, либо другой страны. Даже те страны, которые никогда не были британскими или французскими колониями, в различные периоды своей истории тяготели, в политическом и экономическом отношении, к Лондону или Парижу. В последнее десятилетие влияние бывших метрополий в Африке стремительно снижалось. Вакуум пытались заполнить США, но особенно преуспел здесь Китай, относительно недавно к ним присоединились Индия, Бразилия и страны Ближнего Востока. Понимая, что одной военной силой мировые проблемы в свою пользу не решить, США решили действовать по правилу древнего Карфагена: «Дестабилизируй и властвуй!» От доктрины нового мирового американского порядка Америка переходят к принципу управляемого хаоса на планете. Речь идет о фундаментальной перестройке мира, при которой принцип «модерн для всех» сменяется на триаду «постмодерн - модерн – контрмодерн».

Россия, не имея собственных колониальных интересов в регионе, вполне могла предложить Африке сотрудничество, не ведущее к долгосрочной экономической и политической зависимости. Поэтому России выгодно одновременно и защищать право африканцев на самостоятельность, и помогать эту самостоятельность отстаивать. Вес, который есть у России в G8, в Совете Безопасности ООН и других международных организациях, должен бы быть использован для защиты права африканских стран на строительство собственной государственности. Укрепляя Африку, Россия, таким образом, укрепляла бы себя.

Поддержка африканской государственности со стороны России может выражаться в экспорте безопасности, который будет противопоставлен всевозможным неафишируемым проектам «управляемой нестабильности».

Имеется в виду, прежде всего, накопленный опыт участия России в миротворческих операциях и ликвидации последствий чрезвычайных ситуаций. Выдвижение государственной внешнеполитической концепции «экспорта безопасности» могло бы способствовать преодолению многих негативных обстоятельств, традиционно сопутствующих экспорту вооружений. В этом смысле трудно понять нейтральную позицию России, когда в Совбезе ООН решался вопрос о создании беспилотной зоны над Ливией. Не воспользовавшись правом вето, Россия самоустранилась от решения ливийского вопроса мирным путем. Не сложно было предположить, что только беспилотной зоной дело не ограничится, последует боевое применение авиации стран НАТО против войск Каддафи. Сегодня уже очевидно, что решить ливийскую проблему, только закрыв небо в рамках операции «Одиссея. Рассвет», не удастся. Но фактически эта резолюция уже спровоцировала в Ливии гражданскую войну. По мнению авторитетного политолога Сергея Кургиняна, «факты говорят, что процесс был заранее подготовлен». Даже то обстоятельство, что глава Ливии Муаммар Каддафи согласился с «дорожной картой» - мерами по разрешению конфликта в стране, представленные Африканским союзом, ситуацию принципиально не меняет, особенно – для России.

Западные и арабские аналитики прогнозируют, что в случае смены ливийского режима передел нефтегазовых богатств Ливии, как прежде Ирака, будет не в пользу России (из-за ее сотрудничества с режимами М. Каддафи и С. Хусейна). Вместе с тем, события в этом регионе, по прогнозам энергетических ведомств южноевропейских стран, могут на 15-20% повысить южно- и центральноевропейский спрос на нефть и газ из России. Причем ее доля в обеспечении газовым сырьем региона ЕС и без того уже высокая - более 30%. Доля ливийских поставок достигает почти 15% в нефте- и газопотреблении Евросоюза. А с учетом ввоза того же сырья из соседнего Алжира, где тоже неспокойно, доля нефти и газа Магриба в Европе - минимум 20%. Вероятное сокращение объемов поставок африканских энергоносителей в Европу Россия компенсировать просто не в состоянии. Да ей это и не на пользу.

С 3 марта действует так называемый «Третий энергетический пакет» Евросоюза. В своем нынешнем виде этот документ очень не выгоден России. Он, прежде всего, направлен на то, чтобы страны-поставщики не могли контролировать поступление энергосырья потребителям в Европе. Его вторая цель заключается в том, чтобы отстранить страны-поставщики от цен сбыта газа на европейском рынке. Третья задача «пакета» заключается в ограничении долгосрочных контрактов по экспорту-импорту газа, где, минимум, на 10 лет фиксируются высокие цены на газ. А Российская Федерация поставляет газ в основном по долгосрочным контрактам.

«Третий энергетический пакет» был одобрен руководством ЕС еще до известных событий в Северной Африке, осенью 2010-го. Тогда ничего не предвещало возможного срыва поставок из Магриба. И, похоже, расчет делался на «сговорчивость» РФ в связи с ростом пропускной способности транссредиземноморских нефте- и газопроводов в ЕС из Северной Африки и развитием экспорта сжиженного газа в Южную Европу (и Турцию) из Алжира, Ливии и Египта. Теперь от своих решений может пострадать и сама Европа, в первую очередь, ее экономика: недопоставки энергоносителей приведут к сокращению объемов производства. Что, в свою очередь, снизит потребности в российских энергоносителях, соответственно, отрицательно повлияет на объемы добычи. И в этот замкнутый круг Россия попадает уже вместе с Евросоюзом.

Но получить убытки Россия может и в самой Ливии. Так, в канун ливийских событий «Газпром» и итальянская ENI подписали в Риме соглашение о совместной разработке крупных запасов на севере Ливии (проект Elefant). Осваивать газ вблизи границы Ливии с Тунисом (проект «Гадамес») намечает «Татнефть». Тот же «Газпром» участвует в проекте вместе с германской Wintershall по добыче 5 млн. тонн ливийской нефти. Российский бизнес участвует и в освоении ливийского шельфа, где общие запасы нефти и газа лишь на четверть меньше, чем в бассейне Персидского залива. Железнодорожная сеть Ливии тоже развивается с российской помощью. Сами ливийские ведомства оценивали экономические интересы России в Ливии более чем в $ 70 млрд.

«Если Россия позиционирует себя как государство с глобальными интересами, которое хочет не только следить, но и участвовать в создании новых течений в мировой политике и экономике, обязательно нужно иметь отношения с таким огромным континентом, каковым является Африка», - говорит специальный представитель президента РФ по сотрудничеству со странами Африки Михаил Маргелов. Распространено мнение о том, что африканцы не в состоянии решить собственные проблемы, и их государствам нужна опека, а то и внешнее управление. На самом деле внешние силы, особенно европейцы и американцы, гораздо чаще создают в Африке проблемы, чем решают их – более того, иногда проблемы создаются специально для того, чтобы их потом решать. Другое дело, что африканские страны пока не обладают достаточным набором инструментов для решения собственных проблем.

Российская позиция как раз и может состоять в том, что защита каждым народом, каждой цивилизацией своей системы ценностей, своей самостоятельности должна стать основой глобальной системы безопасности.

А основой российской концепции партнерства с Африкой должен стать принцип невмешательства во внутренние дела и помощи в становлении сильных и независимых государств. Россия – одна из немногих стран, которые могут не только декларировать эти принципы, но и реально им следовать.

Наконец, Россия практически не использует свой вес в международных организациях и статус члена Совбеза ООН для продвижения собственных интересов на континенте. В то же время наша страна имеет уникальную возможность развивать сотрудничество с Африкой, предлагая альтернативные форматы и модели торгово-экономического взаимодействия. Пока эти рассуждения, в основном, из области благих пожеланий. Но если не пойти этим или любым иным принципиально похожим путем, африканские потери России могут оказаться значительно большими, чем представляются сегодня. Потеряв Африку, Россия может потерять и статус одного из ключевых геополитических игроков.