О здравом смысле коллективном

Что на прошедшей неделе главное? Переговоры на правительственном уровне с Китаем, визит госсекретаря США в Москву и, конечно, региональные и местные выборы – их итоги. Плюс развитие скандалов с газпромовской башней в Петербурге и реконструкцией Большого театра.

Диверсификация экономических связей с переориентацией значительной доли нашего экспорта энергоносителей на Восток – безусловное благо. Нельзя слишком зависеть от одного практически ставшего монопольным (единый Европейский Союз) покупателя – это абсолютно очевидная истина. Но есть детали, подробности.

С точки зрения сохранения возможности нынешнего статус-кво – как возможности еще некоторое время практически паразитировать на доставшихся в наследство природных ресурсах – все строго соответствует нашим интересам. С точки зрения развития, для чего тоже на начальных этапах нужны стабильные поступления финансовых ресурсов в обмен на ресурсы природные, - тоже все нормально. Но, при этом, не надо иллюзий: никаких реальных шагов собственно именно к высокотехнологичному развитию как не было, так и нет. И потому рассматривать нынешний визит как укрепление российско-китайских отношений (включая договоренности о взаимном информировании о пусках баллистических ракет и т.п.) – вполне уместно. Но никакого прорыва в деле заявленной стратегии высокотехнологичного развития, насколько я понимаю, эти переговоры не дали. Даже и в отношениях с Китаем мы закрепляемся лишь как источник природных ресурсов и не более того. И это – первая реакция некоторых моих знакомых из числа самых обычных людей, далеких от глобальной политики.

Переговоры госсекретаря США с российским руководством, конечно, тоже событие. Но принципиальных прорывов с точки зрения интересов России здесь нет. США дают понять, что от противоракетной обороны они не отказываются, и ни на какие уступки Москве они и не думали идти. А наши предложения, в том числе, по созданию единой системы противоракетной обороны и, в том числе, использованию нашей РЛС в Азербайджане, они лишь продолжают «изучать». Мы же в ответ не просто идем на уступки и по Афганистану (транзит военных грузов США над Россией), и по Ирану (согласие на санкции - хотя не вполне понятно: все эти уступки - в ответ на что?), но еще и делаем вид, что мы таким образом, якобы, решаем свои собственные проблемы. И это, несмотря на бравурные реляции, замечают многие обычные люди.

Обойти молчанием состоявшиеся выборы, вроде, нельзя. Хотя и что тут скажешь? Что выборов, в их нормальном понимании, давно нет – это почти общеизвестно. Равно как и то, что в более или менее нормальном обществе (в том числе, и в нашем – по любой реальной проблеме), скажем так, крайне редко бывает такое единодушие, которое нам демонстрируют. Так, может быть, дружное практическое игнорирование этих выборов населением – проявление здравого смысла в условиях, когда сил на что-либо повлиять все равно пока нет?

Проблемы же я вижу не столько в том, что выборов нет, сколько в двух других аспектах.

Первый – в глобальном лицемерии системы и к целенаправленному приучению всего населения к двойному стандарту, двойственному пониманию, к двуличию, наконец. В этом смысле, повторю то, что говорил и десять лет назад: если бы у нас избиркомы и суды были официально переподчинены не закону, а какому-нибудь, например, министру, это в нашей системе стало бы прогрессом: по существу ничего не изменилось бы, но лицемерия стало бы меньше.

И второе, еще более важное: с учетом не только известных фактов фальсификации (которые нужно доказывать не только математически и вероятностно, но достоверно, что называется, «хватая за руку»), но, что еще важнее, типовых вариантов изгнания наблюдателей в самый ответственный момент, что в ряде случаев, видимо, и не позволило «схватить за руку», но за что (само изгнание), разумеется, никакой уголовной ответственности не предусмотрено, можно ли себе представить, какая сформирована армия тех, кто регулярно совершает преступление и далее готов на преступления? Вот это – очень и очень серьезно. Это – та круговая порука, которую преодолеть мирными и добрыми увещеваниями вряд ли получится. Кстати, и это народ, похоже, понимает.

Что же касается громких эпитетов типа «невиданное» (со стороны оппозиции) – здесь, скажем честно, тоже не надо иллюзий и введения окружающих в заблуждение: на выборах 1996 (губернаторских в Петербурге) и думских 1999 года нетрудно было заметить все вполне сопоставимое…

И, наконец, о развитии двух скандалов в сфере культуры. Событие, вызвавшее некоторое недоумение: министерство культуры опротестовало в прокуратуре решение о строительстве в Петербурге газпромовской башни. Неожиданно, даже несколько обнадеживает.

С год назад меня в Питере на радиопередаче спросили, как я отношусь к строительству этой башни. Тогда я позволил себе такой ответ: если бы Газпром стал всерьез инвестором развития, если бы Газпром стал масштабно размещать высокотехнологичные заказы на питерских (и шире – российских) предприятиях, да еще и своевременно их оплачивал (его «дочки» задерживали оплату российским подрядчикам), то ради развития я был бы готов даже смириться с этой башней - башню потом можно и снести, а иного источника развития, кроме поворота природных ресурсов на заказы своей промышленности, у нас нет. Власть же и подконтрольные ей СМИ это мое высказывание поспешили тогда трактовать как «поддержку». Но между «поддерживаю» и «был бы готов смириться», да еще и при условиях (которые, несмотря на все разговоры о развитии, так и не выполняются), согласитесь, есть разница.

Я говорил не о поддержке, но о вынужденном компромиссе. О компромиссе с какой силой? Да, о той самой, что нашими общими высокотехнологичными предприятиями, природными ресурсами, научными кадрами и деньгами распорядилась и продолжает распоряжаться, известно как. И если мы это не смогли пресечь, если мы тех, кто прямо торговал Родиной, к ответственности не привлекли, то «потерявши голову, по волосам не плачут». Правда, вынужден констатировать: условия компромисса не выполняются (о развитии и о долгосрочных заказах пока больше лишь разговоры). Значит, тем более, на «башню» соглашаться ради чего?

Сама «башня» – может быть, и выдающееся будет произведение зодчества. Но почему этот бизнес-центр надо строить в Питере, а не, например, в Тосно – всего полсотни километров от Питера, и до аэропорта без пробок будут доезжать быстрее? Скажут, что из Питера люди в Тосно работать не поедут. Это, может быть, частично правда, хотя в Тосно тоже живут люди, и они тоже готовы учиться и работать. Плюс со временем все больше людей будут готовы жить и работать не в крупных, уже предельно перегруженных мегаполисах, а в небольших городках недалеко от них…

Кстати, если газпромовцам надо обязательно в центре Питера, на набережной Невы – «иначе не поедут», то тогда почему военные (применительно к Питеру, прежде всего – военно-морские) училища из города, даже из самого его центра, где они размещались уже по две сотни (!) лет, переносить далеко в область можно, и на действительно незаменимый профессорско-преподавательский состав наплевать? Равно как наплевать и на то, где, то есть, или в историческом и культурном центре, да еще и в здании Адмиралтейства – носителе традиций, или же где-то на периферии будут воспитываться будущие офицеры флота…

А у скандала с Большим театром (это не столько сверхдорогая «реконструкция» с пока неизвестным прогнозом, но более показательное назначение очередного модерниста на роль музыкального руководителя театра) есть со скандалом питерским некоторая параллель. Свою задачу новый мессия в Большом сформулировал примерно так: превратить Большой из классического имперско-символического в… обычный европейский театр. Зачем, ведь обычных европейских и без него много? Но человек так видит, и это не его вина – каждый имеет право верным быть себе. Но зачем такого – на Большой?

И было бы понятно, если бы народ отказался ходить в Большой. Нет, и здесь минимальный здравый смысл посещающей театры части нашего общества (да и зарубежным гостям) остается все же присущ.

Так зачем же рушить лучшее из того, что прежде имели?

Понятно, все вопросы, связанные с этими скандалами, – не к губернатору Петербурга, не к руководству Газпрома и не к новому музыкальному руководителю Большого, а к значительно более высокопоставленным фигурам. Глобальный же смысл всего этого проявляется на других примерах – вроде из жизни, но демонстрирующих именно подлинную насаждаемую культуру. Это и культ роскоши и сверхдорогих автомобилей, и перегораживание улиц, когда проезжает начальство, и, наконец, регулярные теперь столкновения джипов с полными народу автобусными остановками. Вот здесь мне хотелось бы обратиться к народному здравому смыслу: этой прямой связи нельзя не видеть и не понимать.

В заключение вернусь к теме реакции на предыдущую статью: спасибо всем откликнувшимся, в том числе, поделившимся своими познаниями и точкой зрения в вопросе о массовых источниках искусственного освещения. Вопрос не мелкий и далеко не праздный, особенно в свете нынешней кампании по «энергосбережению». Мой собственный опыт: ручные фонарики у нас (как, наверное, уже почти у всех, и без всяких кампаний сверху) уже давно все только светодиодные, в коридоре почти постоянно светит лампа газоразрядная (да и в машине, так как часто приходится ездить за городом, планирую перейти на «ксенон»), но там, где вечерами занимается мой сын, я газоразрядные лампы заменил обратно на обычные накаливания – здоровее, глаза меньше устают. Да, за это приходится платить, но, во-первых, лучше платить деньгами, а не здоровьем; и, во-вторых, лучше платить своим производителям электроэнергии, чем потом зарубежным производителям лекарств…

Что же касается иных альтернатив, включая масштабное внедрение светодиодов, то, во-первых, насколько мне известно, уже есть разработки по регулированию спектра их излучения; во-вторых, я ставил вопрос именно об отказе от кампанейщины в части насаждения газоразрядных ламп и целесообразности как альтернативы вложения средств именно в разработки в области приемлемого (прежде всего, по спектру) освещения на основе светодиодной технологии. Наконец, в крайнем случае, не исключены и комплексные решения (светодиоды с корректировкой спектра лампой накаливания), хотя, понятно, это менее желательно и перспективно. Но главное: не допустить насильственного насаждения того, что при массовом внедрении весьма сомнительно и опасно, да еще и путем искусственного (административный или законодательный запрет выпуска) ограничения доступа потребителей к давно привычному и оправдавшему себя благу цивилизации – обычной лампочке накаливания в квартире.

Почему об этом вновь так подробно? Да потому, что, хотя в общий идиотизм власти я не верю, больше допускаю скрытый интерес, тем не менее, в данном случае, не исключено, что это просто недоработка, из рук вон плохая организация подготовки и предварительной проработки озвучиваемых инициатив и планов, безответственность советников и т.п., и потому что-то, возможно, еще все-таки удастся исправить.

Для чего я все это пишу, задается в своем комментарии вопросом читатель – что ж, могу и не писать. Понятно, революции мы не делаем, но, мне кажется, многим людям важно знать, что они не единственные «сумасшедшие», мыслящие и понимающие происходящее иначе, нежели это настойчиво насаждается сверху. Столько всяких красивых слов – о гражданском обществе, о горизонтальных связях. Вот мы – и авторы, и читатели – тоже элемент этих горизонтальных связей, того самого гражданского общества – никто ведь не принуждает читать, никто за это не дает премии, не устраивает «карусель» под угрозой изгнания с работы… Тем не менее, если читатели дружно попросят меня больше этого не делать, не писать, полагая, что это лишь вредит нашему обществу, то, не исключено, соглашусь – ведь я же своему обществу не враг.

Что же касается предложения написать письмо президенту и премьеру – «вот это будет поступок», что ж, я никогда не утверждал, будто то, что делаю я (в данном случае – пишу для широкого и не определенного заранее круга читателей) – единственно возможная и единственная рациональная форма действия. Но при чем здесь «поступок»? Кто-то считает нужным писать конкретному адресату (Президенту, премьеру) – кто возражает? За это, слава богу, не наказывают, и особого мужества этот жанр не требует. Там у них есть отделы писем, специальные чиновники для разбора и изучения корреспонденции и т.п. Они готовят обзоры писем, аналитические записки и статистику обращений (во всяком случае, так было в те времена, когда я был на госслужбе – сам регулярно эту продукцию получал). Хотите попасть в эту статистику – пишите туда.

Кто-то полагает, что я – особый случай, в том смысле, что, все-таки, известный и опытный в госслужбе человек, и потому мое письмо выйдет и за пределы «отдела писем»? Да, наверное, в чем-то наш случай особый, но тогда, тем более: если не хотели прислушиваться тогда, когда я был в статусе близком (как зампред Счетной палаты - в ранге зампреда правительства), то почему вдруг захотят слушать теперь?

Есть и еще одна известная форма – написание «открытых писем» - некоторые это избрали для себя постоянным жанром. Но, строго говоря, это все равно примерно то же, что и просто обращение к читателю, правда периодически перемежаемое более или менее демонстративными обращениями «уважаемый Президент!». Не как постоянный жанр, но пару раз, к слову или теме, это доводилось делать и мне, но никакого особенного героического «поступка» в этом, разумеется, не было и нет.

И в целом: каждый пишущий работает не для кого-то конкретно, а для тех, кто захочет его услышать. Если бы захотела и власть – кто бы возражал?