Злоумышленник

В декабре прошлого года охранник «Ельцин Центра» Александр Васильев невольно стал «соавтором» ученицы Казимира Малевича Анны Лепорской. Он дорисовал ее картину «Три фигуры». Расследование, – хотя, что там было судить-рядить? – длилось долго, и лишь вчера мировой суд Верх-Исетского района Екатеринбурга огласил свой вердикт. Васильева приговорили к обязательным работам на срок 180 часов по статье, связанной с вандализмом.

Но вандалы портят картины, режут, кромсают, выливают на них краску. Васильев же хотел улучшить полотно. Случай необычный – ведь не часто зрители дописывают чужие картины. Нередко живописцы исправляли свои работы, причем уже в музее, тайком от сотрудников. К примеру, Репин этим грешил. Илья Ефимович изменил лицо посыльного на картине «Не ждали», «поправил» облик царя на картине «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года», еще что-то доделал. О проделках неугомонного живописца узнал меценат Третьяков. Он разгневался и запретил пускать Репина в Третьяковскую галерею с этюдником и кистями...

Васильев снабдил картину «деталями» на выставке «Мир как беспредметность. Рождение нового искусства». Пожалуй, слово «беспредметность» в названии вернисажа может отчасти служить и характеристикой полотна. На нем – три странные головы без деталей на светлом фоне. Что сие означает, непонятно, а умные искусствоведы загадочно молчат.

Васильев задумки не понял. И картину Лепорской, как, впрочем, и другие полотна, которые были развешаны в «Ельцин Центре». Они, по словам охранника, «оставляли тяжелое впечатление». И потому он ходил по залу, стараясь не глядеть на полотна. Они его нервировали.

Васильев вообще не представлял, что это за выставка. Его даже не предупредили, что картины дорогие. И потому охранник решил поступить с одной из них по собственному усмотрению.

«Наблюдал, как люди реагируют, и вот смотрю: стоят ребятишки лет 16-17, обсуждают, почему нет глаз, рта, никакой красоты, – рассказывал охранник. – В компании были девчонки, они и попросили меня: "Нарисуйте глаза, вы ведь тут работаете". Я их спросил: "Это ваши работы?" Они сказали "да" и дали мне ручку. Я нарисовал глаза. Думал, это просто их детские рисунки!»

Все смешалось в «Ельцин Центре» – смешное, глупое, нелепое. И – жестокое, подлое. Ребятишки решили подшутить над наивным, к тому же немолодым и больным человеком. Васильев – участник Чеченской войны, награжденный медалью «За отвагу». В одном из боев он был тяжело ранен, пули изрешетили все тело. Его привезли в госпиталь в Москву, и врачи, осмотрев лейтенанта, качали головами: «Не жилец».

Но Васильев выжил. А последствия ранения до сих пор сказываются на его здоровье, и он даже лечится у психиатра.

В тот роковой день у него разболелась голова, и его отпустили домой пораньше. А через несколько дней к Васильеву нагрянули полицейские. Но он не сразу понял, в чем его обвиняют…

Потом Васильев каялся и называл себя «дураком». Отправил по почте письмо с извинениями в Третьяковскую галерею и сделал пожертвование в пять тысяч рублей. Не много, конечно, но и это для него сумма солидная.

Но все было впустую – в дирекции Третьяковской галереи, которой принадлежит резонансная картина, сочли, что прекращать дело не следует, учитывая его обстоятельства, «нанесенный ущерб картине» и «высокую степень общественного резонанса».

Все это было, конечно, преувеличено во сто крат. И можно было, опять же учитывая состояние Васильева, отозвать претензии, тем более, что страховая фирма оплатила реставрацию картины. Кстати, она была несложной. «Три фигуры» спасены, и теперь эту картину, надо полагать, будут хранить пуще глаз.

… Александр Васильев очень напоминает мне Никиту Пантюхина, крестьянина села Красково Московской губернии, ставшего прообразом героя рассказа Чехова «Злоумышленник» Дениса Григорьева. Помните, тот был замечен железнодорожным сторожем на путях, когда отвинчивал гайку, которой рельсы крепятся к шпалам. Она нужна была ему для рыбалки, чтоб сделать грузило. Григорьева привели в полицейский участок, где он предстал перед следователем. Тот пытался объяснить Григорьеву, что его действия могли привести к крушению поезда. Однако крестьянин – человек темный и, может, даже слегка не в себе, не мог взять в толк, в чем он виноват, пока ему не растолковали.

…Дело Васильева, конечно же, не громкое, не резонансное. Но оно – характерное, привычное для России, (а может, и не только для нее) где испокон веков судят «стрелочников». В данном случае, можно сказать – тоже.

Конечно, Васильев виноват. Но его вины бы не было, если бы ему объяснили, что он охраняет. Нет, не так… Его вообще не должны были брать на такую работу, учитывая состояние. Но – взяли! Между прочим, полотна для большей сохранности не лишним было бы остеклить или защитить как-то иначе. Есть и другие вопросы, которые нужно было задавать не только Васильеву, но и сотрудникам «Ельцин Центра», где проходила выставка, и представителям Третьяковской галереи, которые ее устраивали.

Васильев пририсовал глаза персонажам картины, но никто не раскрыл глаза людям, которые причастны к этому событию. Они остались «за кадром», а все шишки достались одному несчастному, бесправному, больному человеку.

«На то вы и образованные, чтобы понимать, милостивцы наши... Господь знал, кому понятие давал... Вы вот и рассудили, как и что, а сторож тот же мужик, без всякого понятия, хватает за шиворот и тащит... Ты рассуди, а потом и тащи! Сказано – мужик, мужицкий и ум...», – говорил чеховский герой.

В пресс-службе центра инцидент с порчей полотна назвали несчастным случаем. «Виновником происшествия стал человек с ментальными проблемами. Конечно, его не должны были брать на работу в ЧОП. После печального инцидента в арт-галерее "Ельцин Центра" предприняты все возможные дополнительные средства для сохранности произведений искусства», – говорится в сообщении.

Ну что ж, «несчастные случаи», оказывается, случаются не только в быту, на производстве, но и в искусстве…