«Скажу тебе как либерал либералу…»

В «Новой газете» под заголовком «Похищение Европы 2.0. Манифест режиссера» опубликован материал одного из тех, кого до сих пор считали чуть ли не самым яростным апологетом либерализма – режиссера Константина Богомолова.

Да и как режиссер г-н Богомолов больше известен подобными оригинальными фокусами на сцене. Например, когда в его театре на Малой Бронной в спектакле «Норма» по одноименному роману В. Сорокина актеры с увлечением занимались поеданием фекалий. Или когда он, по словам актера Александра Лазарева-младшего, превратил постановку спектаклей «Борис Годунов» и «Идиот» в «омерзительную дрянь». Актер напомнил, что Настасью Филипповну в «Идиоте» играла молодая и невероятно красивая актриса. «Он ее раздел почти донага, посадил за решетку и заставил говорить детским голосом... Тут меня не хватило. Я засвистел в четыре пальца и сказал, что больше на это я смотреть не могу. А издевательство над Пушкиным? Когда Пушкин пошел пописать в кусты. Я не понимаю, зачем это надо?» — с негодованием возмущался популярный актер.

К чему, спрашивается, все это сейчас вспоминать? А потому, чтобы напомнить, так сказать, «подноготную» автора статьи, которая произвела сегодня в среде «прогрессивной интеллигенции» столицы эффект разорвавшей бомбы. Нет, нет, не из-за ее содержания.

Если бы такое написали, например, Александр Проханов или Захар Прилепин, то никто бы на это в либеральном болоте и внимания не обратил. Но чтобы Богомолов!!! Он — самый прогрессивный и продвинутый, которым так дружно восхищалась вся либеральная рать! Супруг самой Ксении Анатольевны! Чтобы он?!

Так о чем, собственно, статья, вызвавшая у наших либералов эстетический столбняк? Если коротко – апокалиптический ужас автора перед тем, во что сегодня превратилась Европа, назвавшего происходящее «вырождением». Богомолов начинает с того, что вспоминает появившийся в 1971 году фильм Стэнли Кубрика «Заводной апельсин» —картину об озверевших молодых ребятах, которые под воздействием наркотиков терроризируют Лондон, жестоко избивая и насилуя мирных обывателей. Когда главаря банды ловят, ему предлагают ради досрочного освобождения пройти экспериментальную терапию: закрепив веки так, чтобы они не закрывались, ему часами показывают сцены насилия под музыку любимого им Бетховена. В результате юноша не просто избавляется от агрессии — его тошнит от музыки, он не может видеть голую женщину, секс вызывает у него отвращение. А в ответ на удар он лижет ботинок ударившего.

Так вот, по мнению Богомолова, которое он излагает в своей статье, современный Запад — такой же «преступник, прошедший химическую кастрацию и лоботомию. Отсюда эта застывшая на лице западного человека фальшивая улыбка доброжелательности и всеприятия. Это не улыбка Культуры. Это улыбка вырождения».

Дальше — больше. «Сегодня Запад, — пишет Богомолов, — ведет борьбу с человеком как со сложной и трудноуправляемой энергией. В этой борьбе функции суда, преследования и изоляции не ликвидированы, а делегированы от государства обществу. Государство в лице полиции и силовиков «очеловечилось» и «"гуманизировалось"», но условно прогрессивное общество приняло на себя роль новых штурмовиков, с помощью которых то же государство сверхэффективно борется с инакомыслием».

«Современный западный мир, — выносит ему жесткий приговор один из его прежних апологетов в театре, — оформляется в Новый этический рейх со своей идеологией — "новой этикой". Национал-социализм в прошлом. Перед нами этический социализм. Квир-социализм. Siemens, Boss и Volkswagen превратились в Google, Apple и Facebook, а "нацики" сменились столь же агрессивным и так же жаждущим тотального переформатирования мира микстом квир-активистов, фем-фанатиков и экопсихопатов». 

«В нацистском государстве, — продолжает с пылом Савонаролы обличать Запад Богомолов, — художник мог лишиться работы и жизни из-за своего "дегенеративного" искусства. В "прекрасном" западном государстве будущего художник может лишиться работы, поскольку поддерживает не ту систему ценностей. Впрочем, уже не только художник, фигура влияния. Ситуация развивается стремительно, и сегодня любой скромный научный сотрудник какого-нибудь заштатного американского института или просто мирный и вполне себе успешный студент может быть изгнан из стен заведения за "не то" мнение о текущей политической или общественной жизни. А так как осуществляет эти репрессивные меры общество, а не государство, репрессии именуются акцией общественной солидарности, освящаются праведным гневом "свободных" и "прогрессивных" людей, требующих от несогласных присесть на колено и в этом случае готовых милостиво даровать им право работать и творить. Так человека подводят к самокастрации как единственному способу выжить в этом новом оруэлловском государстве».

Вот к таким сногсшибательным для его окружения выводам пришел наш режиссер. Оказывается, роман Оруэлла – это вовсе не описание тоталитарного государства, вроде СССР, о чем много лет нам твердила западная пропаганда, а это, как выясняется,о современном Западе!

«Революция, —пишет в заключение своей статьи Богомолов, — изолировала Россию от Запада почти на столетие. Освободившись от большевизма, Россия в 90-е годы прошлого века устремилась в Европу. Россия искала приятия, пыталась учиться, мечтала вернуть себе статус европейской страны. И вернуть себе европейские ценности. Ценности прекрасной довоенной Европы… Европы, для которой главной ценностью человека была его индивидуальность, выраженная не в том, как человек занимается сексом, а в том, как мыслит и творит. А самое творчество заключалось в создании картин, музыки, текстов, а не в перекроении собственного тела и придумывании новых гендерных определений. Такую Европу искала Россия сквозь 90-е. Такой сама мечтала стать. Нужно ли сегодня пытаться найти союзников там, где их нет?» — выносит беспощадный приговор этой либеральной мечте Богомолов.

«Европа, — льет он слезы, — покинутый и оставленный на разграбление вишневый сад. Фирсы прячутся от толп мигрантов, Раневские донюхивают кокаин на остатки здоровья, Петя Трофимов пишет еврозаконы, Аня осознала себя квир-персоной, а доживающие маразмеющие Гаевы, что старик Байден, шамкают дежурные слова о добре и справедливости. Современная Россия безусловно далека от той Европы, к которой стремилась. Но она, очевидно, не хочет и в новый европейский паноптикум».

Да мы же давно об этом говорили и говорим!И вот сегодня наконец об этом же заговорили даже те, кто туда нас, как Богомолов со своим катафалками на свадьбе и фекалиями на театральной сцене, упорно тащили.

Конечно, г-н Богомолов не был бы Богомоловым, если бы не добавил к сказанному: «Наши прогрессисты и западники настаивают: Россия была и есть страна вертухаев и рабов. Это во многом так, — считает он. — Но правда и то, что долгие годы жизни в условиях несвободы, въевшиеся в генетическую память лагерный страх, стукачество, а также молчание и насилие как способы выживания и способы защиты народа от власти и власти от народа — все это требует не революций, а терпения и терапии. Драма Ланцелота в том, что на самом деле он не любил ни Эльзу, ни тех, кого пытался спасти.

Мне отвратительны дух насилия и атмосфера страха. Но это не означает, что я приму превращение страны вертухаев и рабов в страну, где стучат не от страха, а от сердца, травят не от дремучести, а от просвещенности, где разноцветные (включая белый) Швондеры от BLM входят в дома и требуют профессуру присесть на колено, поделиться жилплощадью и сдать деньги на помощь оголодавшим Флойдам», — завершает свой манифест, а по сути — приговор либерализму, — Богомолов.

«Мы оказались в хвосте безумного поезда, несущегося в босховский ад, где нас встретят мультикультурные гендерно-нейтральные черти…», — не может скрыть своего ужаса перед происходящим на Западе этот прежний апологет либеральных свобод.

Понятно, что такие откровения вызвали ступор в либеральной тусовке, где тут же набросились на Богомолова. «На конюшню его! Немедленно высечь! Распять!» — понеслись истерические вопли из либерального болота.

Одним из первых присоединился к этому хору «Ату его!» режиссер Иван Вырыпаев. Он уже давно живет в Польше, а потому считает, будто лучше знает Европу, чем Богомолов, а потому с ним в корне не согласен. «Те страхи и ужасы, которые Костя вместе с российскими пропагандистами власти Соловьевым, Симоньян и иже с ними (господи, ну кто бы мог подумать, что Константин Богомолов только лишь ради любви к своему творчеству и желанию комфорта примкнет к этому лагерю?!) пытается подавать нам как кризис Европы, на самом деле являются лишь элементами переходного периода», — объявляет режиссер с польским ПМЖ.

Может, Вырыпаев и прав. Действительно, на Западе — «переходный период». Но от чего к чему?

«Нашей стране, — яростно возражает Богомолову на «Эхе Москвы» Алексей Нечаев, председатель партии с загадочным названием «Новые люди», — необходима влиятельная политическая сила, борющаяся за открытость миру, и не дающая «офшорным патриотам» — этому новому типажу колониального царька — навязывать риторику обособленности России, стигматизировать Запад и заставлять россиян патриотично сосать лапоть».

«Богомолов, — пытается иронизировать либеральный публицист Георгий Бовт, — призывает перекреститься — и это снова важно и опять в струю! — и начать строить свой мир: "Заново строить нашу старую добрую Европу, о которой мы мечтали, которую потеряли". Уточним — Европу именно "сложного человека", если по Богомолову... Но как бы ни случилось так, что, отцепив свой вагон и выбросив из него всю эту евротолерантность и антисексуальную идеологию Me too, мы не оказались бы на пустынном перроне, где начальником служит не любящий никаких сложностей держиморда, сильнее всего почитающий старый добрый кнут и домострой», — стращает Г. Бовт.

Понятно, что большинство из тех, кто изо всех сил пытается сегодня прицепить Россию к этому «несущемуся в пропасть» западному поезду, сами этой угрозы сейчас ни за что не признают. Или просто не понимают, что с ними и в мире происходит. Вот и обращается автор к своим, мол, «скажу тебе как либерал либералу»...

Богомолов, похоже, как и герой фильма Кубрика, насмотревшись на жуткие сцены в кино и на своих собственных спектаклях, как видно, уже настолько «объелся фекалиями», которые тиражировал, что это вызвало у него самого тошноту и рвоту. Тут его и объял апокалипсический ужас перед тем будущим, которое готовят нам создатели нового «этического Рейха».