Притяжение Чернобыля

Сегодня можно уже спокойно купить тур в зону отчуждения Чернобыля в туристической компании. За неплохие деньги вам покажут, что можно показать - не так много, а что нельзя – скроют. Но есть и другой путь. В реальности тридцатикилометровая зона отчуждения вокруг Чернобыльской АЭС если чем и напоминает фантастическую зону из «Пикника на обочине» или из фильма «Сталкер», то одним: некоторые, их немного, захотят вернуться сюда и через полгода, и через год, и через два, три, словно они могут узнать здесь нечто сокровенное. Смотрите наш фоторепортаж

Их организованные экскурсии не интересуют. У них свой особый мир. Им в зоне предоставляется больше свободы передвижения, они всегда разрабатывают специальные маршруты – туда, где еще не были. На зону «западают» и молодежь, и вполне серьезные, трезвомыслящие взрослые люди. Вот, например, отправляются туда снова и снова Александр Анисимов, киевский журналист, интереснейший, надежный и толковый человек, киевский же замечательный фотограф Антон Бородавка.

Иногда мне даже кажется, что в этом есть что-то близкое к тяге преступника к месту преступления. Впрочем, разве Чернобыль не есть преступление всего зазнавшегося человечества против мироздания? Стоит зайти в Киеве в музей, посвященный этой трагедии, и своими глазами увидеть, насколько ужасны последствия аварии на АЭС. В населенных пунктах, расположенных недалеко от зоны, до сих пор рождаются дети-мутанты. Недавно одной такой девочке была проведена в Германии сложная операция - на одной из рук отсутствовали пальцы…

Сегодня в зоне, в сущности, немногим опаснее, чем в рентгеновском кабинете - если соблюдать технику безопасности. Большинство радиоактивных элементов распались, а то, что осталось, опасно только в случае попадания в организм. Да, есть радиоактивные пятна, но на их месторасположение укажет проводник. Сильно «фонить» могут мох, пыль, поэтому нужно одеваться соответствующе: рубашки с длинными рукавами, никаких шортов, можно перестраховаться и одеть респиратор. Обувь и одежду после поездки вообще-то лучше выкинуть. Нельзя есть очень аппетитные на вид яблоки и грибы, в обилии произрастающие по всей тридцатикилометровой зоне отчуждения. При выезде из зоны вас обязательно проверят на уровень радиации. Вот и все. Многим нравится. Но второй раз уже не приезжают.

Те же, кто хочет увидеть «другую» зону, обходятся, понятно, без турагентств. Обычно мы сами собираем группу желающих по интернету, через знакомых. Последнее время часто из других стран откликаются – недавно словаки с нами ездили.

Отзываются порядка сорока-пятидесяти экстремалов, согласие дают человек тридцать-сорок; за билетами накануне отъезда приезжает не более двадцати смельчаков, а к поезду приходит человек десять.

Были случаи: уже прибыв из Москвы в Киев, некоторые отказывались ехать дальше, требуя, чтобы им предоставили полную химзащиту. Остальные, кто поняли, что им действительно нужна эта поездка, и которым хватило смелости не передумать в последний момент, отправляются в зону. Накануне киевские знакомые созваниваются с администрацией Чернобыльской зоны и вполне легально договариваются о поездке. Они же в Киеве решают все технические вопросы: нанимают микроавтобус - долларов 300 плюс бутылка «за риск», составляют списки, договариваются о питании и, если экскурсия длится более суток, о гостинице.

В последнее время многие киевские водители начинают одинаково: узнав, что среди пассажиров есть москвичи, обязательно заводят исторический спор на тему, кто кого обидел и кто кому что должен. На это раз «водила» долго просвещал нас о «голодоморе», устроенном, по его словам, естественно, «москалями» на Украине. Я, было, пытался объяснить, что голодуху тридцатых годов переживали не только украинские области, но и окрестные российские, я прекрасно помню рассказы прабабушки из Белгородской области о том, как семья спасалась во время голода, кормясь старыми коровьими «лепехами» - их собирали на заброшенных пастбищах и варили. Как боялись детей отпускать одних, чтобы их не съели соседи, как замертво падали люди-скелеты на улице. Нет, наш водитель, хоть и слушал, но не слышал, и все тут.

Езды из Киева до Чернобыля будет часа полтора, много – два. В Чернобыле нас встречает местный ангел-хранитель, зовут Сергеем. Построив группу, спрашивает: «Москвичи есть?» «Есть». «Не люблю москалей, особенно – москвичей», - радует группу Сергей, и, рассказав кратко о технике безопасности, везет нас, нелюбимых, в зону.

Тут надо пояснить, что АЭС совсем не в Чернобыле расположена, от него до электростанции километров 15-20. Жители после взрыва на четвертом энергоблоке были из Чернобыля выселены, но потом здесь организовали базу для тех, кто работает в зоне, присматривает за станцией. Их сюда посменно привозят на полмесяца.

Полностью мертвый город Припять расположен дальше, буквально под боком у станции, и оттуда после взрыва всех эвакуировали, оставив населенный пункт пустым как минимум на несколько сотен лет.

У дороги вглубь зоны знак населенного пункта: «Копачi» - по-русски «Копатели». Табличка есть, а села нет. Закопаны «Копачi». Все дома закопаны в землю, но холмики и провалы хорошо видны. Торчат знаки радиационной опасности. Народ обычно на «Копачi» не очень реагирует, никто здесь не похоронен - похоронено просто обезлюдевшее село, но уж очень как-то символично это. Раз – и нет…

По дороге к АЭС проезжаем странное здание, будто кто-то кубики нагромоздил друг на друга. Это - хранилище отработанного ядерного топлива. Дальше – густое кружево остановившихся навеки подъемных кранов: там строили, но так и не закончили, вторую очередь АЭС. Наконец, открывается вся станция, как на ладони. Четвертый энергоблок с ярко выкрашенными лестницами по краям. Официально - объект «Укрытие», в просторечии - «Саркофаг». Там, за бетонными стенами, все еще тлеет беспощадная ярость ядерного распада, говорят, толком никто не знает, что же сегодня происходит в сердцевине трагедии, случившейся в ночь с 25 на 26 апреля 1986-го.

Вдоль станции тянется большой пруд-охладитель с бетонными берегами. Стою на мосту, высота метра три. Приплывают большие полосатые окуни, язи ходят табунами. Я крошу хлеб и жду. Вскоре появляются огромные сомы. Бросаю половину батона в воду. Разворот, открывается огромная пасть, чмокающий звук, шлепок хвостом - хлеб проглочен целиком. Живут они тут спокойно, никто их не трогает. И на берегах можно увидеть живность. Стада свиней во главе с клыкастыми секачами чувствуют себя хозяевами, роются в радиоактивном мху, в радиоактивной лиственной подстилке. Не знаю, как там у них с мутациями, но выглядят они вполне-вполне. И чувствуют себя здесь дома. Как и могучие лоси, выходящие на пустые улицы и абсолютно равнодушно глядящие на людей как на пустое место.

Вот, наверное, правильно определение.

Здесь мир без нас. Это сильное ощущение – наблюдать мир не просто без человека, а после человека.

Ну, что рассказывать об умершем городе Припять? Пусть лучше фотографии свидетельствуют. Для полноты картины добавлю только несколько наблюдений. По дороге к Припяти был когда-то сосновый лес, по которому прямой наводкой» ударил выброс из четвертого энергоблока. Лес уничтожили, засыпали песчаной землей, а теперь он отрос заново. Там сильно «фонит», но деревья растут довольно пышно. На внешних стенах домов, внутри помещений – везде «граффити». Говорят, приезжали какие-то иностранцы в противогазах, с красками, и так выразили свое отношение к происшедшему здесь, как-то оживить город попытались. Лучше бы не пытались. И так идешь, как по открытому кладбищу, а тут еще страшноватые фигуры на стенах, больше всего напоминающие следы от испарившихся людей в момент взрыва ядерной бомбы в Хиросиме. Ужасное впечатление оставляет детский сад: брошенные игрушки, рисунки, перевернутые детские кроватки, стулья, столики…

Многие жилые дома выглядят неплохо, даже стекла в окнах сохранились. Мебель, правда, как правило, уже вся уничтожена или вывезена, хотя раньше все это стояло нетронутое. В одном из домов нашли брошенную записку: «Оля, нас эвакуировали с Костей. Деньги отец должен оставить. Ключ я тебе ложу в конверт. Открывать поворотом в сторону соседей. Если что будет надо, соображай сама, как выйти из положения. Эвакуировали только детей с матерями». Вот такой привет из апреля 1986-го.

Тут, в Припяти, крепко потрудились мародеры. Что не утащили – сожгли, испохабили. Из многих домов даже лифтовые механизмы уволокли: я это обнаружил, чуть не рухнув в шахту лифта, неосторожно опершись о двери. Во многих домах так. Мародеры раскурочили также многие брошенные машины на металлолом, говорят, и сейчас чернобыльский металл, уже переплавленный, дает о себе знать повышенным фоном, почему-то этим чаще всего страдает сельхозтехника.

В зоне живет несколько десятков пожилых человек. Их называют самоселами. В принципе, жить здесь запрещено, но силой их не выселить, да и куда?

Пенсию и продукты им привозят. Живут люди в основном натуральным хозяйством. Даже некий бизнес имеют: недешево продают приехавшим в зону самогон, получают от них какие-то подачки и деньги. Некоторых самоселов, как мне показалось, это порядком развратило, смотрят требовательно в руки приезжающих.

Наш проводник Сергей и поехавший с нами Александр Анисимов привезли нас к бабе Гане, живущей с огорода, а не подачками приезжих. Анисимов шепнул: «Ось, бабулю, привiз до вас москаликiв молоденьких подивитися на ваше життя». Пообщались. Живет с сестрой, которая несколько не в себе. Самогон попробовали: когда гонят его, радиации не остается, пить можно безбоязненно.

Кстати, с ним связано небольшое происшествие. Как-то мы привезли сюда троих японцев. Разработали для них маршрут. Наглухо застегнутые, в респираторах, они дисциплинированно и очень старательно прошли маршрут, охотно выпили по крохотной стопочке первача и, по очереди, намертво «вырубились», пришли в себя уже по дороге в Киев.

Объяснили ситуацию нервной реакцией на стресс: у них ведь был свой страшный «Чернобыль» - Хиросима. Все понятно, но как же перепугались все, когда японцы по очереди стали опускаться на траву-мураву…

Вечером отправляемся обратно. Я под конец подружился с Сергеем, который нас утром приветствовал признанием в нелюбви к москалям. Помог ему распространить «среди нас» недорогую книгу с отличными фотографиями о Чернобыльской зоне. Честно говоря, стоимость книжки была включена в цену экскурсии и должна была вручаться бесплатно, ну, да ладно. По-моему, его нелюбовь к северным гостям подпитывалась, в первую очередь, абсолютно праздным любопытством некоторых посетителей к месту страшной трагедии и их шумным поведением, стремлением что-то спереть на память, нафотографироваться, что называется, «на фоне», некоторые даже в футбол играть в Припяти пытались. На прощание с нас «сняли» еще по сотне гривен, устроив добровольно-принудительный ужин.

Проходим радиационный контроль: все в пределах нормы. Уже отъехав от пропускного пункта километров десять, останавливаемся на полянке, пьем красное вино - народный метод выведения радионуклидов из организма. Это вроде как традиция, по крайней мере, во все наши приезды сюда было именно так. Вот и все. Едем домой.