Они — всегда на передовой

По данным Минобороны России, благодаря оперативным действиям медиков на поле боя, своевременной эвакуации раненых и высокотехнологичной медпомощи, летальность в госпитальном звене составляет менее половины процента и продолжает снижаться. Это самый низкий показатель за всю историю военной медицины. Как сообщал министр обороны РФ Андрей Белоусов, порядка 96% раненых выписываются с выздоровлением.

За три с лишним года СВО в среде военных медиков произошли серьезные изменения, связанные, прежде всего, с характером боевых действий. Конфликт на Украине не похож ни на один другой, в котором участвовала Россия с 1945 г. На первое место вышли ранения кассетными боеприпасами с заранее подготовленными поражающими элементами, минно-взрывные травмы. Отсюда и изменение типичной «боевой хирургической патологии».

Военкор Александр Сладков сообщал, например, что военные врачи провели сложнейшую операцию по извлечению из сердца российского военнослужащего игольчатого боеприпаса ВСУ. «Так у лежащего на операционном столе <…> еще был пневмоторакс, ранение легкого, бедра, перелом кости… Говорят, после лечения будет, как огурчик», — написал военкор. И отметил, что в операции принимал участие его друг.

Одним из врачей, сменивших белый халат на камуфляжный костюм, стал хирург Кирилл Кистерев. Его родители жизнь посвятили службе Родине. Наступила и его пора. Сначала он поработал хирургом в Первомайской городской поликлинике, переделанной в военный госпиталь, что находился всего в 20 км от линии фронта. «Когда мы только подъехали к больнице, первое, что бросилось в глаза, это разбросанные по двору окровавленные платки, — рассказывал Кирилл. — А у входа в госпиталь стояло несколько тазиков с кровью. Зрелище не для слабонервных. Все вокруг меня ходили с оружием, в касках и бронежилетах. В небе постоянно проносились наши самолёты и вертолеты. Кроме того, госпиталь часто обстреливали украинские боевики».

По его словам, на СВО он не раз сталкивался с чудесами. Так, одного пациента подстрелил снайпер. Пуля летела прямо в сердце, пробила бронежилет, но остановил её нагрудный крестик. В итоге боец отделался легким испугом и небольшой царапиной, которую даже зашивать не пришлось. Как говорила врач, майор медицинской службы в запасе Ксения Немова, больше всего верующих людей среди хирургов. Есть и в ее практике удивительный случай. В небольшом госпитале, где она служила, был тяжелобольной военный. Его выхаживали, как могли. Она находилась у его койки часами. И стоило ей отойти даже на расстояние нескольких метров, как больному резко становилось хуже. Шли четвертые сутки без сна и даже малейшего отдыха. Было принято решение: транспортировать пациента в один из крупных военных госпиталей. Ксении Александровне пришлось его сопровождать. Больного доставили-таки к месту назначения…

«Без веры в Бога — нет врача», — убеждена майор медслужбы Немова. Она знает, что говорит: родители — врачи. Муж — военный хирург. Дочь тоже пошла в медицину. Целая династия служит Родине.

О чуде рассказал однажды и телеведущий Борис Корчевников и показал видео, которое было снято в коридорах военного клинического госпиталя им. А.А. Вишневского в первую же Пасху после начала СВО. На стеклянных дверях больницы появились образы с нимбами. Несколько раз за время СВО пришлось побывать в этом госпитале и видеть раненых ребят. О таких в нашем народе говорят обычно: «Как с креста снятые». 

Там чувствуется какая-то особая атмосфера, очень похожая на намоленную. Впрочем, как и в других военных госпиталях, а сейчас вообще в военных медучреждениях. Да и может ли быть иначе? 

Скажем, только через московский госпиталь №3, который на протяжении уже 30 лет лечит ветеранов Великой Отечественной войны, афганской и чеченской войн, в первый год СВО прошли 17 тыс. бойцов. Но чтобы госпиталь смог работать с ними, московским властям пришлось кардинально его изменить. Дело в том, что ветеранов Великой Отечественной, большинство из которых уже чрезвычайно возрастные люди, врачи госпиталя лечили преимущественно от хронических заболеваний, а участники СВО — в основном молодые люди со свежими травмами. Для них переоборудовали стационар и усилили штат специалистами. В госпитале появилось отделение реабилитации с электросветолечением, крио- и ударно-волновой терапией, бассейном. Есть и блок лечебной физкультуры (ЛФК) с уникальным оборудованием — например, экзоскелет. Это вид роботизированной механотерапии, который позволяет восстановить моторику конечностей пациента и повысить его физическую активность.

В условиях СВО функционирует эшелонированная система оказания медицинской помощи бойцам. Основная задача медиков первого эшелона — как можно быстрее вывезти раненого с поля боя, оказать ему неотложную первую помощь и доставить в полевой госпиталь. Врачи второго эшелона стабилизируют состояние раненого на протяжении его эвакуации из зоны боевых действий — в медицинских отрядах, развернутых за второй линией боевого соприкосновения. Наиболее распространенными в зоне СВО на сегодняшний день являются минно-взрывные травмы, поражения мелкими вольфрамовыми шариками из кассетных боеприпасов и осколками от FPV-дронов. Медики четвертого занимаются эвакуацией раненых в распределительные центры, где принимается решение о том, куда их отправлять дальше. Пятый эшелон — это стационарные военные госпитали уже в глубине территории России.

За последние годы российские военные медики получили уникальный опыт, которого нет ни у одной страны мира, уверен начальник главного военного клинического госпиталя имени Н.Н. Бурденко генерал-майор медицинской службы Денис Давыдов. 

Почти все раненые, которые попадают в российские госпитали из зоны СВО, возвращаются в строй, а показатель летальности не превышает 0,45%, что намного меньше, чем во время военных конфликтов недавнего прошлого. 

В афганскую кампанию, например, этот показатель составлял — 4,4%, в ходе боевых действий на Северном Кавказе — 1,1%. А в Великую Отечественную —7,5%, при этом медики спасли 17 млн чел.

Стоит отметить, что медики также оказывают помощь военным в случае любых заболеваний, способствуют постгоспитальной реабилитации. Среди них, медицинские сестры Анжела Паршина и Екатерина Виноградова, специалист по физиотерапии. А Анжела Паршина стала и прекрасной массажистской. Она, кстати, выросла в семье военного. Сегодня обе медсестры трудятся под руководством Ксении Немовой в поликлинике филиала госпиталя им. А.А. Вишневского» Минобороны России.

В госпитале участники СВО получают первоклассную помощь, ежедневно проводится множество различных операций. Нам довелось увидеть, как самоотверженно работают врачи-офтальмологи. Заведующая отделением Наталья Назарова находится на своем поистине боевом посту столько, сколько требуется. Ежедневно ей приходится делать десятки операций на глазах. А пациенты поступают такие, что даже смотреть на их раны страшно. Среди них много лежачих, их доставляют и увозят на «каталках». И так — с утра до вечера.

В госпитале работают специалисты высочайшего уровня, он оснащен таким современным оборудованием, что прежде когда-то уникальные операции сегодня для них стали обыденностью. Также госпиталь располагает широким спектром реабилитационных комплексов и программ. Большое развитие получила реабилитация при травмах опорно-двигательного аппарата и ожогах. Военнослужащие получают настолько совершенные протезы, что диву даешься, как они функционально похожи на настоящие части тела, причем детали в них все, включая электронику, отечественные. В области восстановления пациентов с поражением центральной нервной системы, кроме экзоскелетов, госпиталь применяет технологии виртуальной и смешанной реальности. Министр обороны России Андрей Белоусов, посетив госпиталь, распорядился проанализировать вопрос строительства нового хирургического комплекса в головном учреждении.

Генерал Давыдов с благодарностью говорил также о том, что после начала специальной военной операции гражданские больницы, институты, федеральные и другие центры звонили и предлагали помощь: «Многие врачи приходили волонтерами, добровольно уезжали в зону СВО. И сейчас многие ездят, заключают контракт на прохождение военной службы. Мы не остались одни. Медицинская служба Вооруженных сил почувствовала плечо, увидела, что у нее есть огромный ресурс, чтобы пополнять свои ряды квалифицированными специалистами. И эти люди приходят по велению сердца». 

…Полковник медицинской службы в отставке Мирза-Али Рамазанов был направлен «за ленточку» в один из госпиталей, что был расположен в Ростовской обл. Он прошел две Чеченские войны, награжден тремя орденами Мужества, естественно, опыт его бесценен. Но пошел в зону СВО безоговорочно. 

И никто даже не догадывался, что он надевал корсет, насколько больно ему было стоять по многу часов у операционного стола с его травмированной спиной, что таблетки ему приходилось принимать «горстями». И это была его третья война за Россию. А его коллега Асия Цымбалова столь же мужественно боролась с «ковидом» в «красной зоне». Подобных примеров среди военных медиков не счесть. Подвиги они совершают не только на фронте. Кардиолог Эльвира Измайлова говорила, что примерно раз в две недели приходится кого-то спасать, и помогает опыт, приобретенный ранее в кардиологической «скорой».

А вот отзыв пациента с сайта одного из военных медучреждений: «Так получилось, что Завальский Андрей Андреевич, хирург, спас мне жизнь. Все произошло очень быстро: едва он произнес "Ну, быстро", и меня уже положили на операционный стол. Если бы я подождал еще сутки, то сейчас моя жизнь была бы совсем иной, и я просто...» Молодой (по возрасту) хирург заслужил не одну такую благодарность. И готов и дальше верой служить Отечеству. Дела его говорят сами за себя. Кстати, до работы в МО он трудился в Росгвардии.

 В сентябре 2024 г. статс-секретарь — замминистра обороны России Анна Цивилева на встрече с президентом России сообщила, что в этом году сдадут в эксплуатацию семь новых госпиталей, а к середине 2025 г. — еще 19. Путин напомнил о необходимости создать программу реновации госпиталей, нуждающихся в ней, пообещал, что государство найдет для этого все необходимые ресурсы.

«Военно-медицинский журнал» написал позже: «Доля смертельной травмы (повреждения и кровопотеря, несовместимые с жизнью) среди боевых безвозвратных потерь в войнах современности увеличивается: с 90% в период войны в Афганистане (1979–1989), 75% в период проведения контртеррористических операций на Северном Кавказе (1994–1996, 1999–2002) до 95,2% в специальной военной операции (2022 – наст. вр.)».

Существует такой показатель, как «потенциально предотвращаемая смертность» среди военных. Это когда человек умирает от неоказания ему медпомощи. Таких случаев теперь не более 5,2%. Этого достигли за счет массового обучения военнослужащих и санитарных инструкторов тактической медицине.

Тем не менее высокотехнологичный характер боевых действий на Украине накладывает определенные ограничения на работу военных медиков. Противник видит далеко и хорошо, что не позволяет в ряде случаев проводить лечебно-эвакуационные мероприятия на переднем крае. Проще говоря, ВСУ охотятся за военными врачами, не подпуская их к раненым. Как отмечал председатель правления Фонда поддержки ветеранов и офицеров военно-медицинской службы полковник Владимир Ханьжов, согласно Женевской конвенции, вести огонь по медикам запрещено. Но она не соблюдается украинскими военными: российские медики для них, особенно эвакуационные группы, работающие на передовой, — цель номер один. 

Бывает так, что украинцы охотятся на наших военных — ранят одного-двоих с дрона, ждут, пока к нему прибудут врачи, и накрывают их из всевозможных стволов. «Снайперы и беспилотники также активно работают по медработникам. Иногда нам приходится красные кресты убирать, закрашивать», — говорил Ханьжов. 

«Против нас фактически воюет Североатлантический альянс, который обладает огромным количеством технологий, людей, ресурсов, денег, возможностей. Мы противостоим, по сути дела, в одиночку, — отмечал генерал Давыдов. — Но время показало, что мы превратились из прутиков в пучок, который невозможно сломать. Наш уровень консолидации — один из залогов успеха».