Мы ещё в сумерках…

Ж И В А Я   З Е М Л Я.   В детстве мама повезла меня к своей маме, моей бабушке. Было мне полтора-два года, я только начинал ходить и говорить. Попросили лошадь в лесхозе, там работал отец, запрягли её в лёгкий тарантас и двинулись. Начало лета. Я спокойно сидел в тарантасе. И вдруг увидел на обочине груду красной глины. И, как рассказывала мама:

– Ты весь задёргался, стал рваться к этой глине. Тебя ссадили на землю, ты на своих ножонках побежал, падаешь, встаёшь, и стал ручонками хватать её и тащить в рот. Я испугалась вначале, но потом вспомнила, что и сама, когда была в положении, тоже хотела поесть глины. Да и другие женщины так, когда ребёнка ждут. Даже печуру отламывали от печки, так сухую глину называли –печура, крошили и прямо ели. Значит, чего-то не хватало в организме. Именно для ребёнка. Для костей, или ещё чего.

– Да, – поддержал я, – земля еси и в землю отыдеши. И Адам первородный из земли, из красной глины, так и переводится его имя, и все мы прах земной. Из земли пришли, в неё и вернёмся.

Вспомнил сегодня этот рассказ мамы, когда на ежедневное Чтение Священного писания выпала Книга Бытия, глава четвёртая:

«И сказал Господь: что ты сделал? голос крови брата твоего вопиет ко Мне от земли; и ныне проклят ты от земли, которая отверзла уста свои принять кровь брата твоего от руки твоей; когда ты будешь возделывать землю, она не станет более давать силы своей для тебя; ты будешь изгнанником и скитальцем на земле».

Здесь о земле говорится, как об одушевлённом существе. Она «отверзает уста свои», она «не станет более давать силы своей», она живая, она мыслящая, чувствующая добро и зло. Она содержит в себе все элементы для сотворения человека.

Клятва на крови была, конечно, одной из самых крепких. Но клятва землёй ничуть не меньше. Хотя сказано человеку «не клясться ни землёй, ни небом», роль земли в продолжении жизни человека была определяющей. Отношение к земле было на уровне святости.

Из детства помню, когда кого-то в чём-то обвиняли, а он оправдывался, то ему говорили: «Ешь землю». И если ел, верили в его невиновность.

А земля родины, которую зашивали в ладанку уходящим на фронт, это свято. А земелька с могил родных, которую брали с собой, когда находили где-то ещё одну родственную могилу и везли на неё эту землю, как поклон, как благословение родины.

Очень помню, когда уезжал из нашего села мой друг Вовка Агафонцев, его отца куда-то перевели, и уже погрузили вещи на машину, и я вдруг, даже неожиданно для себя, в каком-то порыве, побежал к своему дому, наскрёб с завалинки пригоршню желтого песка, завернул в газетку и принёс Вовке. И он, очень помню, был рад и положил пакетик в нагрудный карман. Велики ли мы были, лет по одиннадцать – двенадцать, а понимание величия родной земли уже навсегда поселилось в нас.

И, как ни революционен был поэт, а написал же о русском воине, покидавшем Россию: «Трижды город перекрестивши, трижды землю поцеловавши». И сам я видел, как евреи (это 1998 год), выходя из аэропорта Бен-Гурион, кидались на колени и целовали землю.

И разве кто-то усомнится в чистоте этого порыва. Разве и мы не увозим землю Святой Земли в своих сумках, разве не верим в её животворную силу?

А наше троекратное, во славу Святой Троицы, бросание трёх горстей земли в могилу на крышку гроба, разве не выражение надежды на защиту землею души уходящего с земли?

И разве земля не слышит нас? Слышит, конечно. И любит нас. Она же год за годом созидает для нас все условия для нашей жизни. И в добавление к выращенным злакам, фруктам, овощам, лечебным травам, являет из себя цветы, эти остатки рая на земле.

Этот земной рай вернётся, если мы тоже будем любить землю и беречь её.

– НОВОЕ-НОВОЕ-НОВОЕ! Непрерывное склонение и спряжение этого слова и видится в печати и слышится в эфире. Вся пишущая и радио- и теле-говорящая братия только и делает, что ищет новое и славит его, и продвигает, и внедряет. Справедливое замечание «новое – это хорошо забытое старое» никого не вразумляет. Всё, в той или иной форме, было. Формы, естественно, меняются, содержание повторяется.

А если подвергаешь сомнению необходимость нового, ты, конечно, ретроград, враг прогресса. Но есть ли прогресс вообще?

За другие области не сужу, но, что-то понимая в литературе и производных от неё культурах, скажу: в литературе прогресса нет и ожидать его бесполезно.

Занимаясь древнерусской литературой, скажу уверенно: она была лаконичнее, чётче, говорила дельно и по существу. Не выдрючивалась, в амбивалентности не играла. Мы на неё смотрим не сверху вниз, как на давно прошедшее, а снизу вверх, как на почти недостижимое.

И предшественники муками поиска слова не хвалились, не гордились. Какая мука поиска, что за словом бегать? Если его нет в тебе, куда ты за ним побежишь? В словари? Ну-ну. Мелочь пузатая такие писатели, которые считают себя писателями. Мелочь от малой значительности для жизни их текстов, а пузатая от самомнения.

Так резко говорю не в обиду тем, кто любит прежде Россию, потом соотносит свой труд применительно к пользе для России, о тех речь, кто, начиная с 60-х ворвался в литературу, как шпана на рынок, озабоченная только своей прибылью. Шпана в литературе, в отличие от шпаны базарной, ищет ещё и известности. Базарной-то шпане надо вовремя смыться, а литературной мечтается застрять в литературе надолго, если не навсегда.

И это при том, что все нормальные люди знают (должны, обязаны знать), что не только вся исписанная, испечатанная бумага, всё дерево, спиленное и ещё растущее, всё железо, всё-всё сгорит. Куда больше — небо совьётся в свиток. И где там, в этом всесветном огне будут твои публикации?

И кому будут нужны, кого спасут?

Сейчас бы надо говорить, и усиленно, о краткости жизни, о спасении души. Сам я очень грешный, но, что знаю наверняка, то и пишу.

КУЛЬТУРА СЕЙЧАС – Дом сумасшедших на свободе.

ПРЕССА НЕ КОМАНДУЕТ никем, она сама подневольна. Её дело - быть на посылках у сильных и богатых. Не руководя обществом, она задуривает его, оглупляет, готовит к принятию того, что готовится в недрах нового нашествия на Россию.

А народ? Да что вы всё с народом? Он – игрушка в руках воротил деньгами и прессой. Он даже был бы помехой, давно бы его смахнули, да вот незадача: надо же кому-то лес валить, коров доить. Нефть качать, золото и уголь копать, рыбу ловить… А так-то, зачем бы он был нужен. Он чем-то недоволен? Так пусть и кричит, пусть поболтает о своих проблемах. Это богатым музыка для ушей.

Так всегда было. Недовольство помогало свергнуть тех, кто уж совсем зажрался и меры не знает. То есть дай и другим оторвать от куска. А народ перегоним в другой загон, хоть и огороженный, конечно, но чуть попросторнее. Народ и рад. Думает: добился. А ничего не меняется: что большевики грабили, что демократы грабят.

ПЛЕННЫЕ НЕМЦЫ. В начале 90-х в журнале «Москва» мы печатали отрывки из книги о русских пленных и о немецких. Это были их письма. Интереснейшая книга. Её делала старшая дочь Василия Шукшина Екатерина. Письма немцев начала войны не просто хамские, они циничные, мерзкие по отношению к славянам. «Мне нравится их убивать, особенно прокалывать беременных… Посылаю тебе детские вещи, они из льна. Немного запачкано кровью, но легко отстирать…». Русские письма: «Так переживаю, что не успел запасти дров, как вы будете зимой? А одежда, обувь? Сходи в сельсовет, может, помогут. В счёт налогов придётся сдать овцу. Хорошо, успел сена накосить…».

Потом всё меняется. У немцев вопли и отчаяние: оказывается, эти унтерменши тоже люди. И воевать умеют, и умирают мужественно. «Комбат приказал похоронить русского солдата с почестями. Солдат в одиночку держал подходы к мосту, который они в это время минировали. И только когда солдат увидел, что мост взорван, стал отходить».

Ценное в книге то, что пленные немцы (уже послевоенные, строившие что-то у нас) и потом вернувшиеся в Германию, сохранили о нас благодарные воспоминания.

Отвлекусь. Вспоминаю голодные 46-47-й годы. Читаю рацион кормления пленных немцев в это время. Мясо, масло, овощи. А как немцы требовали в войну у жителей захваченных деревень: «Матка, млеко! Матка, яйки!» А тут и требовать не надо было, подносили. А какого было нашим солдатам в фашистом плену, лучше не рассказывать.

Я был в Германии и по ту и по эту сторону ещё до сноса берлинской стены. А потом был уже после её разрушения. К 80-м годам немцы уже были разные по мировоззрению: восточные и западные. Отличались во всём – магазины, одежда, транспорт. Но коротко скажу: первыми, кто протянул руку дружбы, были немцы-ветераны. И не просто воевавшие с нами, но побывавшие в плену. И братались они именно на основе любви к России.

Очень этим братанием были разочарованы либералы.

А напомнить о великом милосердии русского народа сейчас самое время. При той информационной грязи, льющейся на нас.

ЛИЧНОСТЕЙ У ДЕМОКРАТОВ нет. Ну, какие личности, например, Немцов. Не стало, и оказалось – и многоженство, и всякие квартиры, капиталы. Это борец за народное дело? Ну ладно, о таких мёртвых лучше ничего. Вот Навальный. Кировским судом факты воровства доказаны. Адвокатура от тюрьмы отмазывает. И уже в политике. Строит её как раз на обличении воровства политиков. В этом понимает. Но как-то несерьёзно: привязался к кроссовкам Медведева. И что ему кроссовки? Такие же хочет? То есть уровень обличений весьма мелок. Кого ещё взять? Да просто на лица их посмотреть. Красавцы! Начиная с Гайдара, Ельцина, Сванидзе, Познера… Это личности? Это лидеры? Готовы за народ на плаху?

ОЖИДАНИЕ МЕССИИ было сильным в Иерусалиме. Вот пошли слухи: появился Некто. Исцеляет больных, хромых, слепых, даже и в субботу исцеляет. А говорили о Нём тайно, то есть боялись иудеев. Но эта боязнь ещё обозначает, что ждали Мессию. И что рады Его учению. А иудеи Христа не приняли. Он у них отнимал власть над людьми.  

НА ОДИССЕЯ ПОХОЖ Добрыня в возвращении к жене, Настасье Микулишне. Также переоделся, чтоб быть неузнанным. Нарядился скоморохом. Стал петь. Узнавание по кольцу.

Былина «Три поездки Ильи Муромца» очень русская. Три дороги. «Где убиту быть», там всё очень подробно. Где «женату быть» очень немногословно. А «где богату», просто поехал и раздал богатство.

СЛОВО «ЦЕНЗУРА» для либералов как красная тряпка. Ещё бы, им хочется болтать всё, что в голову придёт. А приходит то, чем живут – желудком и инстинктами.

– Да я бы тоже не говорил о цензуре, – отбивался я на встрече с читателями, настроенными агрессивно, – если бы у создателей кино, картин и текстов была самоцензура. Какая? Обыкновенная совесть.

Это им не понравилось. Им вообще вся Россия не нравится. Им её бы не было вовсе.

– Не было никакой русской истории! – Этот возглас воспринимается одобрительно.

– Истории не было? А Россия есть?

НОЧНОЙ ПОДЪЁМ на гору пророка Моисея. Шёл, пел со всеми: «Господи, услыши молитву мою». «Богородице Дево», «Царю Небесный»… Подъём нескончаем. Выдохлись, растянулись. Остался один. «Господи, услыши молитву мою и вопль мой к Тебе да приидет».

Начались ступени. Господи, их здесь четыре тысячи. Спаси, помоги и помилуй. Несу хоругви. Древко металлическое, но лёгкое – алюминий. Но и оно тяжелеет. Какие тысячи, мне бы вот на эти три подняться и постоять. Слава Богу. Теперь ещё на три. «Пресвятая Троице, помилуй нас (ступень), Господи, очисти грехи наши (ещё ступень), Владыко, прости беззакония наши (ещё ступень), Святый, посети и исцели немощи наши имени Твоего ради» (две ступени). Постою под звёздами, под тёмным небом. Ветер вначале освежает и радует, вскоре остужает и холодит. Надо шагать. Шелковая, шитая ткань хоругви ласково касается лица. «Господи, услыши молитву мою!» Ничего, иду, иду, согрелся. Мокрый весь опять. Ощущается высота. Сердце колотится. «Отче наш» читаю, дыхание выравнивается. Ступени, ступени.

Дошёл. Без молитвы бы не дошёл.

Так со мной было четырежды. И не верится. Но было. На вершине сильно продувало. Но начинался рассвет, малиновая полоска на востоке расширялась, краснела, розовела, облака растворялись, «звезды меркли и гасли» и ощутимо теплело.

Общее ликование всех и любовь всех ко всем была явной.

«КТО БУДЕТ готовиться к битве, если труба будет издавать неверные звуки», говорит Писание. Вспомнил, когда попалась почеркушка из давнего, запись: «На бой, на бой, в борьбу со тьмой». То есть не все трубы издавали неверные звуки. Работали, учились при Советах. Но главных труб при Советах не было – это колокольные, зовущие к молитве звоны.

И У ФЛОБЕРА, в «Мадам Бовари», и у Толстого в «Карениной» очень талантливо показано зло – разрушение семьи. Но главное зло тут же внедряется в сознание, это – оправдание этого зла.

НЕ ВЫНОСИТЬ СОР из избы – всегда такое правило было. Но в применении к прошедшим временам: в избе печь была, в которой мусор сжигали. А не выноси сор из квартиры, и что? Весь мусором будешь завален. Всё им забьётся, и квартира, и голова.

В ДАМАСКЕ ПЯТЬ РАЗ в день кричат муэдзины. Минареты в разных частях города, а кажется, что кричат хором. Я думал, что это молитва такая, пять раз в день. Нет.Это, оказывается, призыв на молитву.

Это объясняет мне Махмуд, переводчик. Стоим на площади. Он нашпиговывает меня информацией об исламе.

– Османской империей на трёх континентах правили 36 султанов. Украинка Роксолана, вторая жена Сулеймана. Бани созданы в её честь. При императоре Феодосии империя разделена на восточную и западную. Цель крестоносцев была грабительство. Знаешь, да?

– Знаю. А почему Роксолана украинка? Сулейман знал что-то о Киевской Руси?

– ЗРЯ НИЧЕГО не бывает. Держала место возле мужа на кладбище. А понадобилось сыну. Вот как. Сын моё место занял. А умер он нехорошо. Тебе через сон объясню. Явился мне после смерти: «Пойдём к реке». Идём. А там море, да такое грязное! Он нырнул и пропал. Старушка после объяснила, что не море это было, а вино, он в нём утонул.

– ГЛАВНАЯ ДРАГОЦЕННОСТЬ, которую подарил нам Господь, подарил каждому из нас, это мы сами. Каждому человеку подарил его самого. В полную собственность. В полное распоряжение. Дал каждому свободу действий и дал возможность ею пользоваться. По своему усмотрению. Делай, что хочешь. Конечно, Господь, относясь к человеку, созданному Им, как к своему ребёнку, обезопасил его, вложив в него многочувствие на все случаи жизни. Остерегает человека и зрение, и слух, помогают узнавать жизнь   осязание, вкус и обоняние.   А особенный дар для человека, главное чувство души – совесть. Именно совесть мы называем голосом Божиим в себе. Зовут тебя в пивную, а совесть говорит: не надо, не ходи, будет только хуже. И совесть всегда права.

Ощутить себя самого полным владельцем и тела своего, и своей дороги в жизни – до этого, доложу я вам, долго надо подниматься.

Тут и свобода воли, тут и, одновременно, полная ответственность за свои поступки.

А как всё быстро летит: дни, недели пропаривают как снежинки, месяцы мелькают как столбы за окном скорого поезда, года проворачиваются как колёса мельницы… вот и опять десять лет как не бывало.

Так и жизнь пройдёт.

– Но зачем мне, если все равно умирать, эта жизнь? – так вопрошают многие.

Но мы, родившись, вступили в безсмертие, вот в чём дело. Господь с нами, каждый из нас любим Господом, и от каждого ждёт Он помощи в исполнении Его Вселенского замысла о близящемся к нам Царствии Небесном.

То есть мы становимся частицами Всеобщей Божественной жизни, в которую войдёт жизнь каждого. Но вот это счастье надо заслужить.

А пока всё быстрее несётся время. Это именно наше, данное нам время. У Господа его нет. У Него всё враз.

– Ой, – говорит мама, – не было так раньше: не успели встать – уже вечер. Время бежмя бежит.

КАК НИ ПРОХОЖУ мимо Исторического музея (бывшего Ленина), всегда слышу одно и то же – рекламу экспонатов. И всегда обязательно талдычат: «Ордена и оружие Наполеона, – а уже дальше: – Личные вещи Кутузова…».

То есть, конечно, у них, именно у них, а не у нас, на первом месте западные ценности.

Исчадие ада, слуга сатаны, он для них герой. В Париже предлагали посетить его могилу. «Тут, рядом». Ну давай из интереса посмотрю. А, оказывается, надо перед этой могилкой головку нагнуть, поклониться. Специально так сделано. Ну нет, ребята-мусью, не дождётесь.

ПОДРАЖАНИЕ МОИСЕЮ вижу в сорокалетнем блуждании евреев, а теперь и русских по пустыне. Моисей водил евреев, чтобы они забыли египетское пленение, нас никто не водит, сами разбрелись, бродим, но тоже подразумевается цель забыть большевистско-коммунистическое пленение.

И там были роптания, вспоминали «котлы с мясами», пока не посыпалась «манна небесная», и сейчас слышатся роптания, вспоминаются времена скудные, но всё-таки не голодные. Не было безчеловечного раздвоения на бедных и богатых. И никакой манны небесной не предвидится. Хотя, как знать. Господь в обиду не даст. Но надо перетерпеть, только и всего. И за всё Бога благодарить.

Мы уже не во тьме, но ещё и не в свете. Мы ещё в сумерках.

К.П. ПОБЕДОНОСЦЕВ, МНОГО сделавший для просвещения в России, в статье «Характеры» пересказал вслед за греком Ксенофонтом, как к Сократу пришёл юноша, дерзавший принести пользу государству и желавший получить для этого высокий чин. История поучительна. Юноша не мог сказать ничего: ни сколько зерна потребно для содержания войска, откуда взять средства в казну, какие расходы сократить, какие увеличить. Не знал о силе противника и о его расположении. Что касается внутренних проблем, тут он был категоричен: «Везде воровство! Я бы их всех уничтожил!» Сократ спросил, где живёт юноша. – «У дяди» – «А у дяди хорошее хозяйство?» – «Ничуть. Но он же не слушает меня». – «Как, – воскликнул Сократ, – тебя не слушает дядя, и ты воображаешь, что сможешь уговорить всех афинян поступать по твоим указаниям».

Молодой человек, оставив завихрения ума, сел за парту. Этим пересказом Победоносцев охлаждал горячие головы тогдашних русских карбонариев.

Так здесь, заметим, речь идёт об экономических выкладках. А как суметь внушить, что спасение души куда важнее хозяйствования. «Вера вместо дел да вменится мне», читаем в ежедневной молитве. «Менее полезно узнать подробно небо и землю, чем познать свои недостатки и прегрешения, – говорит святитель Игнатий Брянчанинов.

Образование наше доселе прочно оторвано от жизни души. Есть какие-то светлые пятнышки в жизни воскресных школ, кадетских классов, там, где занятия начинаются с молитвы, но, в основном глухо. Накопление знаний, не освящённое необходимостью служения Господу, ведёт к гордыне.

В многопудии педагогических фолиантов всегда высказывается забота о сближении школы и жизни, о подготовке нужных специалистов для государства.

Ну а сближение школы и церкви? Это-то главнее. Здесь речь о содержании жизни, о спасении души. Нет же безсмертных. Не умники нужны, набитые знаниями, чаще всего бесполезными, а воцерковлённые учителя и врачи, инженеры, агрономы, зоотехники, специалисты.

И давно пора забыть навязанное мнение, что неважно, верующий врач или неверующий, лишь бы был хороший специалист. Нет, далеко не так. Верующий точнее в диагнозе, безошибочнее в средствах исцеления.

ПОЛНЕЙШЕЕ ОСКОРБЛЕНИЕ – повышение пенсионного возраста. Да ещё как упрекают: «Пенсионная реформа давно не пересматривалась». То есть не угнетали давно. Измученная, измочаленная старуха в пятьдесят, всё отдающая на лекарства, а лекарства такие, что полноты жизни не дают, но позволяют непрерывно мучиться, эта старуха разве живёт?

Видел я руки доярок, вальщиков леса, трактористов, плотников… только русские могут выдерживать такие нагрузки. И кто решает судьбу пенсионеров? Тот, кто получает (депутаты Госдумы) по 400 тысяч рублей в месяц. А изображают заботу о тех, у кого пенсия еле-еле за десять тысяч.

Стыд и срам такому Правительству. Ничего-ничего, они ещё увидят Лазаря на лоне Авраамовом, ещё возопиют. Ещё узрят пропасть, разделяющую страдальцев и лакеев сатаны. Ещё узнают, что и смерти нет и что за всё надо платить.

ВОЙНА АНГЛИИ с Францией. Заседание в Лондоне: – Какие будут предложения? – Объявлять мобилизацию. Увеличивать армию. Создавать флот. – Но это же дорого, – говорит умудрённый политик. – Давайте печатать Вольтера. Он быстрее любой армии разрушит Францию».

КТО В ПОСТ злится, тому безполезно поститься.

КОГДА Я ОТКАЗАЛСЯ от премии Толстого, то Бондарев и Проскурин, встретя меня в Правлении Союза писателей, упрекали: «Он великий писатель!» – «Он великий богохульник», – отвечал я. – «Но какое это имеет отношение к творчеству?» – «Для меня основное». Так и не поняли они меня. А я их. Хотя уважать их не перестал.

ДИСТРИБЬЮТЕР ФАНАТЕЕТ от инвестиций, а дилер, начитавшись триллеров, стал киллером.

БЖЕЗИНСКИЙ КРЕПКО выразился, цитирую: «Новый мировой порядок будет создаваться против России, на развалинах России и за счёт России».

Сказано-то крепко, но так давно, что понятно: и Бжезинский не пророк.

БОГАТЫЙ БАРИН всякие напитки всю жизнь пил, а перед смертью дали ему родниковой воды.

Он выпил стакан, изумился. «А я, баран, всю жизнь какое-то пойло скотское пил. А тут такое счастье». Да уже было поздно.

Это примерно как в рассказе о другом богаче. У него были сейфы в подвале и сам по себе подвал – сейф. Автоматика. Пошёл полюбоваться на золото, а свинцовые двери захлопнулись и всё – аут! Не выйдешь. Так и умер. Оставил записку: «Все свои богатства отдал бы за корку сухого хлеба».

УЛИЦКАЯ, ПИСАТЕЛЬНИЦА в интервью украинцам: «России надо 150 лет, чтобы догнать. Европу». Бред какой. Это Европе надо тысячу лет, чтобы догнать Россию. Да и не догнать. Мы же не измеряем жизнь по цивилизации, а по нравственным категориям. По жизни не тела, а души. Земная жизнь коротка и нужна только как пропуск в жизнь настоящую, вечную. Пусть Европа догонит нас по нашим святым, философам, писателям, учёным, художникам, композиторам… Тут-то мы уже навсегда впереди.

Понять веру русскую, православную можно только тогда, когда поймёшь, что у Бога нет мёртвых, у него все живы. Смерти нет! Именно в этом смысл Пасхи Христовой. И именно это никак не дойдёт до господ европейцев, полагающих содержание жизни в жизненных удобствах.

ЖАЛЕЮ, ЧТО НИКАК не соберусь написать поподробнее о Гегеле. Но хотя бы коротко. Великий хам в науке. Его прикормил император для воспитания в немцах духа превозношения. Глупости говорил великие. Когда ему указывали на то, что какие-то его положения не соответствуют фактам, он что говорил? Он говорил? «Тем хуже для фактов». Каково? И такие Гегели держали власть в науке. Хотя как раз власти в науке не должно быть. То есть власть есть – это опять же факты, доводы, выводы, сопоставления, рекомендации, но всё безотносительно к личности учёного. Он ни при чём – ему Господь попустил быть таким умным и настолько, насколько посчитал открытие быть полезным.

Материалы по теме:

• Владимир Крупин "Куда ж нам плыть?"