«Давным-давно окончен бой...»

Фронтовики не только спасли страну, но потом подняли ее из руин и сняли о Великой Отечественной войне великие фильмы, оставили нам всем великие монументы, картины, песни, прозу, стихи.

Выжившие и павшие, строки которых стали хрестоматийными: А. Тарковский, А. Твардовский, А. Ахматова, С. Гудзенко, А. Сурков, К. Симонов, Н. Панченко, Ю. Левитанский, Б. Слуцкий, Д. Самойлов, П. Шубин, М. Исаковский, Н. Тряпкин, Ю. Друнина, Е. Винокуров, К. Ваншенкин, М. Анчаров, М. Дудин, В. Шефнер, М. Кульчицкий. Ю. Белаш и многие другие, кто со своими военными стихами входил в литературу уже как бы вторым и третьим призывами, после войны.

Симфония единства народов огромной страны, вместе принесших великие жертвы на алтарь Победы, не вызывает никакого сомнения. Многонационален состав поэтов, писавших о войне. В частности, чудом передал свои странички из знаменитой берлинской тюрьмы «Моабит» татарин из Казани Муса Джалиль. Аварец Гамзатов не воевал, но написал стихотворение «Журавли», которое в переводе еврея Наума Гребнева, человека со сложной фронтовой судьбой, благодаря музыке еврея Яна Френкеля стало шедевром русский советский песенной поэзии.

Так написал в год 30-летия Великой Победы поэт-фронтовик Сергей Орлов:

Когда это будет, не знаю:
В краю белоногих берёз
Победу девятого мая
Отпразднуют люди без слёз.

Поднимут старинные марши
Армейские трубы страны,
И выедет к армии маршал,
Не видевший этой войны.

И мне не додуматься даже,
Какой там ударит салют,
Какие там сказки расскажут
И песни какие споют.

Но мы-то доподлинно знаем,
Нам знать довелось на роду,—
Что было девятого мая
Весной в сорок пятом году.

Теперь — прошло ещё полвека, но, к счастью, это по-прежнему «праздник со слезами на глазах», по слову поэта-песенника Владимира Харитонова, сказанному в том же 1975-м.

55-летний фронтовик Орлов скончается в 1977-м. А стихи — останутся.

Вспомним ещё одного нашего первоклассного поэта фронтового поколения — А. Межирова, его не изымаемое из антологий ни при каких общественно-политических формациях стихотворение, написанное со внеидеологическим жертвенным пафосом, «Коммунисты, вперёд!» О котором сам автор сказал: «Когда ж совсем уйду, останется одно стихотворенье…» К счастью, остаётся много стихов этого выдающегося мастера.

А вот, пожалуй, его самое цитируемое:

Какая музыка была!
Какая музыка играла,
Когда и души и тела
Война проклятая попрала.

…

Солдатам голову кружа,
Трёхрядка под накатом бревен
Была нужней для блиндажа,
Чем для Германии Бетховен.

И через всю страну струна
Натянутая трепетала,
Когда проклятая война
И души и тела топтала.

Стенали яростно, навзрыд,
Одной-единой страсти ради
На полустанке — инвалид,
И Шостакович — в Ленинграде.

«Я прошел по той войне, и война прошла по мне, значит, мы с войною квиты», — выдохнет потом Межиров.

Иначе скажет через годы другой фронтовик, Юрий Левитанский: «Я не участвую в войне — она участвует во мне». Ему, как и многим, хотелось избыть страшную, непосильную ношу:

Ну что с того, что я там был? Я был давно, я всё забыл.
Не помню дней, не помню дат, ни тех форсированных рек.
Я неопознанный солдат, я рядовой, я имярек.
Я меткой пули недолёт, я лёд кровавый в январе.
Я прочно впаян в этот лёд, я в нём, как мушка в янтаре.
Ну что с того, что я там был? Я всё избыл, я всё забыл.

И отважный и дерзкий герой-десантник Григорий Поженян, чьё имя выбьют на памятнике павшим при обороне Одессы, напишет, оставшись живым, о неотпускающей памяти:

В красном сне, в красном сне,
В красном сне бегут солдаты,
Те, с которыми когда-то
Был убит я на войне.

Замечено: немало лучших поэтов-фронтовиков, погибших в боях и скончавшихся в течение десятилетия после войны, а также доживших до глубоких седин — уроженцы УССР. С. Гудзенко и П. Коган (Киев), Ю. Левитанский (Козелец Черниговской обл.), М. Кульчицкий, Б. Слуцкий и Г. Поженян (Харьков), М. Матусовский (Луганск) и др. 

Вспомним короткое, но грандиозное, памятное и пронизанное особой музыкой и символической образностью сочинение уроженца Елисаветграда (ныне Кировоград) Арсения Тарковского «Иванова ива», написанное спустя 13 лет по окончании войны — человеком, потерявшим ногу в бою под Великими Луками:

Иван до войны проходил у ручья,
Где выросла ива неведомо чья.
Не знали, зачем на ручей налегла,
А это Иванова ива была.

В своей плащ-палатке, убитый в бою,
Иван возвратился под иву свою.
Иванова ива,
Иванова ива,
Как белая лодка, плывет по ручью.

Поразительно: практически все поэты, павшие на фронтах Великой Отечественной, предсказали в стихах свою трагическую кончину за Родину. В стихотворении «Нам не дано спокойно сгнить в могиле...» уроженец деревни Дуровка Сызранского уезда Симбирской губернии Николай Майоров говорит пророчески, глядя далеко-далеко:

Мы все уставы знаем наизусть.
Что гибель нам? Мы даже смерти выше.
В могилах мы построились в отряд
И ждём приказа нового. И пусть
Не думают, что мёртвые не слышат,
Когда о них потомки говорят.

Забытый ныне поэт из Сормово Виктор Авдеев сразу после школы, мальчишкой ушёл на фронт и прошёл до Берлина, заслужил три ордена и шесть медалей. После войны выпустил книги со стихами и поэмами, посвящёнными военному времени. Умер 32-летним в 1955 г.; в советских антологиях осталось его стихотворение «Моё совершеннолетие»:

Мне восемнадцать было под Москвой...
Сухих ветвей обугленные плети
болтались на ветру. И всё на свете,
казалось, брошено вниз головой.
Был чёрен снег. Враг прямо в сердце метил,
Но я и оглушённым был живой...
Так начиналось совершеннолетье.
Мне восемнадцать было под Москвой.

...

Мне было под Берлином двадцать два.
Победой шелестели дни апреля…

...

Приподнялась над бруствером трава
И мы к параду чистили шинели…
Мне было под Берлином двадцать два.

Алексей Недогонов погибнет 33-летним в 1948-м. Процитируем последнюю строфу его стихотворения «Когда ученик в “мессершмитте”…»:

Я видел своё превосходство
над прусскою спесью во всём:
и в том, что мы любим сильнее,
и в том, что мы шире живём,
и в том, что в смертельные схватки
мы бились — один за троих,
и в том, что мы просто живучей
и просто бессмертнее их.

И ещё одну строфу Недогонова напомним, из стихотворения «Храм святого Николая», написанного на болгарской Шипке в 1944 г., где «всё с нечеловечьей жаждой хранит следы былых легенд»:

Стоял великий храм, в багрянец
сентябрьских зорь и звёзд зажат.
— Сними пилотку, сталинградец!
Здесь наши прадеды лежат!

Автор пишет о кресте, «поставленном навеки на полумесяце чужом»: «И я с оружьем добыл право / стать на колени перед ним». Этот солдат Великой Отечественной не забыл о подвиге русских воинов, освободивших Балканы в 1878-м; просыпается в нём, опалённом текущей войной, и огонь родной православной веры.

Помнят ли о русской жертве и жертвенности теперь «братушки»-болгары? Всё ли ещё дорог им, членам «миролюбивого блока НАТО», памятник русскому Алёше, высящийся над болгарской горой?

* * *

Собрание военных стихов не ограничивается сочинениями людей, лично принявших участие в сражениях Великой Отечественной. Говорят о войне и авторы, которых называют «детьми войны», поколением очевидцев, к которому принадлежат поэты В. Соколов, Д. Сухарев, Н. Рубцов, А. Прасолов, Ю. Кузнецов, А. Передреев, Е. Евтушенко, В. Высоцкий, В. Костров, И. Волгин, Б. Ахмадулина, Г. Горбовский, Г. Русаков, И. Шкляревский.

Нынче некому бляху носить,
В коробчонке чернеет она.
Нынче некого даже спросить:
За какую отвагу дана?

Поэт Дмитрий Сухарев (стихотворение «За отвагу», 1979), 14-летним видевший, как пленных немцев гонят по Москве, — пишет о воевавшем отце, сокрушается, и сердце его болит. Но так ли остро воспринимают ситуацию те, кто сегодня торгуют отечественными наградами как сувенирами?

Сегодня публицистически заострены «нетолерантные» строки Ю. Мориц, обращенные как к лицемерной, живущей несколькими «правдами» Европе, так и к нашим «либералам», готовым предать забвению и ревизии и приговоры Нюрнбергского трибунала, и памятную совесть нашего Отечества.

Мы?.. Гитлеру?.. Равны?..
Да он — родной ваш папа!
Теперь вы влюблены
В культурный слой гестапо.
И в следующий раз
Мы спросим вас любезно:
Как драться нам железно
И умирать за вас,
Чтоб было вам полезно?..
А мне, мерзавке, жаль,
Что гибли наши парни
За бешеную шваль
На русофобской псарне!

Просты строки ветерана-фронтовика М. Тимошечкина, рядовым прошедшего войну, ныне живущего в г. Россошь Воронежской области:

Жестка комкастая кровать.
Рубцы и вмятины на теле.
...Мы не умели воевать.
Мы только победить сумели.

И это — отповедь всем нашим злопыхателям, которые из сегодняшних дней и советы дают, как именно следовало воевать, и клевещут на нашу Победу, нередко откровенно фальсифицируя историю (как некто В. Резун, намеренно-разрушительно взявший себе литературный псевдоним «Суворов»).

Конечно, в общем строю стихов о нашей Великой войне стоят тексты знаменитых песен, уже неотделимые от музыки. Слова этих песен — начиная со времен войны, «В землянке», «Темная ночь», «Смуглянка», «Я по свету немало хаживал», «Артиллеристы, Сталин дал приказ…», «Ты ждешь, Лизавета», «Случайный вальс», «Соловьи», «На солнечной поляночке», «Давно мы дома не были», «Где же вы теперь, друзья-однополчане», «Заветный камень», заканчивая «На безымянной высоте», «День Победы», «Баллада о солдате» («Полем, вдоль берега крутого…»), «Пушки молчат дальнобойные» и другими, — стали духовным связующим кодом уже нескольких наших поколений. В этой многодесятилетней и многомиллионной памяти нет места мести, но сохраняется практически безбрежное поле любви и скорби.

Пишут о той Войне и поколения поэтов, родившихся после войны — либо несколько лет, либо полтора-два десятилетия спустя, на всём пространстве огромного Отечества. Это сочинения А. Ивантера, С. Кековой, М. Кудимовой, О. Николаевой, М. Шелехова, Н. Дмитриева, Е. Блажеевского, В. Алейникова, Г. Климовой, Н. Виноградовой, Ю. Кабанкова.

* * *

Сергей Сергеевич Орлов, с которого мы начали наше воспоминание, родился в с. Мегра Вологодской области, сын сельских учителей, учился в Петрозаводском университете, оттуда и ушёл воевать. Своё самое известное, антологическое стихотворение командир взвода тяжёлых танков «КВ» 33-го гвардейского отдельного танкового полка, едва не сгоревший в своей боевой машине заживо во время прорыва 17 февраля 1944 г., написал в том же огненном году:

Его зарыли в шар земной,
А был он лишь солдат,
Всего, друзья, солдат простой,
Без званий и наград.

О том советском парне и говорит сегодня генерал-десантник Владимир Усманов: «А ведь те 27 миллионов, погибших в войну за Родину, они и сейчас с нами, именно они в первую очередь, а не партии, правительство, президент не дают современным гитлерам и их пособникам разрушить наше государство... “Наши мёртвые как часовые” — это и имел в виду Владимир Высоцкий, и все эти памятники и обелиски, “бессмертные полки”, это то, что в конечном итоге делает нас продолжателями их праведного дела, мы перед ними будем ещё долго, если не всегда, в неоплаченном долгу, ибо они внесли свой вклад жизнями, своей кровью, и в этом секрет мальчиша-кибальчиша, потому нас никому и никогда, слышите, не победить и не сломить, нас можно только убить, но мы убьём больше и оставим следующее поколение Победителей, потому что мы плоть от плоти, кровь от крови тех 27-ми миллионов...».

Мы, по счастью, не вполне беспамятны. С нами строки Николая Рубцова: «И надо мной — бессмертных звёзд Руси, спокойных звёзд безбрежное мерцанье…». Так смотрят в вечное русское небо те, кто любят его. Помнящие о Великой Победе. И живые, и павшие. Вместе.