«В этом городе старом и новом…»

Никогда Анатолий Передреев (1932-1987) не писал стихов по заказу, никогда не наступал на горло собственной песне в угоду идеологиям, любым идеологиям. Но каким-то чудом в самое идеологически обостренное время стал известен.

И в какой-нибудь дальней военной части, где-то в засекреченных снегах под Ангарском, солдатики призыва 60-х могли слышать из рупора (они еще с войны остались висеть на столбах) на плацу неуставные, согревающие душу, помогающие не отчаяться в строгом солдатском бытии, стихи:

Кормила птиц из маленьких ладош,

Зимой цветы из кружки поливала,

И облака высокие, и дождь,

И дрожь осенних листьев понимала.

Я помню все, я помню все слова....

Чудо да и только! Анатолий Передреев и сам был в свое время таким же солдатиком с бритым затылком. Там, в армии, он написал первые стихи и сразу — хорошие, они составили его первый сборник «Судьба». Судьба поэта с младенчества настолько «рифмовалась» с судьбой его народа... Темной ночью 1933 года многодетная семья бежала из родной саратовской деревни Новый Сокур от свирепой, не щадящей и младенцев, коллективизации на Кавказ, в Грозный:

Кому-то захотелось слишком круто

Судьбу крестьян перемолоть, как рожь.

В поезде семью полностью ограбили, оставив даже младенца, будущего поэта, голеньким на полке общего вагона. Добрые люди помогли, добрые люди и исконное трудолюбие матери и отца. Выжили.

Но страшная война пришла и забрала у матери троих сыновей, четвертый вернулся без ног.

И входят в дом ее живые дети,

Встают над нею три богатыря…

Три старших брата было у меня,

От них остались только имена.

Остались три портрета на стене,

Убиты братья на большой войне.

Род Передреевых уходит корнями куда-то в ХVI век. Есть предположение, что фамилия эта идет от обнищавших дворян, и означает — переписчики, печатники. Грамотными в этом роду были все с незапамятных времен...

А к грамотным, как всегда на Руси, очередь стояла: продиктовать прошение, жалобу или просто письмо родным... Все эти заботы, тревоги, молитвы за близких сливались в одну историю. Это служение — писать за других, выражать мысли, чувства, страдания, любовь своего народа — с генами предков досталось Передрееву, он нес свое служение с честью до конца жизни. Он не стремился к писательскому лауреатству, только повторял: «Так хочется написать что-нибудь хорошее...»

Обо всем этом вспоминалось на вечере памяти Анатолия Передреева, посвященном его 80-летию «В этот городе старом и новом» в библиотеке в Новоспасском переулке, что рядом с Новоспасским монастырем. Московские толстосумы как раз в это время готовились к концу света, закупали места в сталинском бункере аккурат под Таганской площадью, чтобы там с расчетливой осторожностью встретить 21 декабря — день конца календаря Майя. А в зальчике библиотеки актер МХАТа Валентин Клементьев читал не по-актерски, а так, как читают только поэты:

В какую я впутался спешку,

В какие объятья попал

И как я под чью-то усмешку,

Душою еще не пропал?

и еще:

В этом городе старом и новом

Не найти ни начал, ни конца.

Не легко поразить его словом,

Удивить выраженьем лица.

…Нелегко оставаться собой...

…Нелегко удержаться от слез…

По-ахматовски набросив «ложноклассическую шаль» прекрасно читала актриса Лариса Савченко:

У ревущего проспекта,

где не слышен месяц Март…

Заглушая песню ветра

И раскаты вешних сил,

Чем ты в каменные недра

Мою душу заманил?

Крупноблочный мир комфорта

Между небом и землей,

Где ни Бога нет, ни черта,

Где не ходит Домовой.

Свою христианскую душу Анатолий Передреев хранил и отдавал своему слову...

Ведущая вечера Алла Панкова вспомнила драгоценную мысль Патриарха Алексия II о том, что Россия в атеистический период молилась стихами, русская поэзия, русские поэты пронесли через глухие, в духовном смысле, годы молитвенное слово.

Когда вокруг царствовал вялотекущий атеизм, в недобрую минуту поэт пил, пил со своим ограбленным народом:

Люди пьют.

Самогон и водку,

Спирт, перцовку, портвейн, коньяк.

Шевеля кадыками,

Как воду,

Пьют-напиться не могут никак.

Просто так/Соберутся и пьют,

И не пляшут совсем, не гуляют,

Даже песен уже не поют.

Тихо пьют.

Словно молятся — истово.

Даже жутко —

Посуду не бьют...

Кто-то придумал — «деревенщики», от большевитской привычки вешать ярлыки. Деревенщики, националисты. Тогда и Бунин, и Лев Толстой — деревенщики, а Достоевский — националист.

Все неравнодушные к судьбе своего народа - или деревенщики или националисты, или и то и другое. С ярлыками, которые так любил Ленин, и расстреливать легче.

На вечер я пришла с Леной Бородиной, дочкой писателя Леонида Бородина, отсидевшего 11 лет за «национализм» в лагерях. Теперь, после смерти, издают его многотомное собрание сочинений...

Когда-то в ЦДЛ я опустилась перед поэтом Анатолием Передреевым на колени и умоляла не пить, кивая на малоодаренных чистеньких литераторов за столиками Дубового зала. Молила не пропивать свой талант и дворянскую красоту. Но это было сродни, к сожалению, мольбе к небу не посылать град... На вечере был показан талантливо сделанный режиссером Ириной Панковой видеосюжет, иллюстрирующий чтение небольшой поэмы Передреева «Баня Белова».

Черные глазницы оставленных изб, незасеянные поля… и вдруг луч света. Не мог, не имел права оставить нас поэт без этого луча.

К деревне ведет и тропа, и дорога,

Еще так богата земля, и так много

И сил, и красы у земли этой древней...

Доколе лежать ей. как спящей царевне,

Доколе копить ей в полях своих грусть,

Пора собирать деревенскую Русь!

Пора! — это времени слышно веленье —

Увидеть деревне свое возрожденье.

А все, что в душе и в судьбе наболело, —

Привычное дело, привычное дело...

Низкий поклон устроителям юбилейного вечера поэзии Анатолия Передреева, прошедшем в просветительской гостиной Библиотеки префекта ЦАО. Его провели и организовали директор Бюро пропаганды художественной литературы Союза писателей России Алла Панкова и режиссер Ирина Панкова. В вечере принимали участие народный артист России актер МХАТ им. М. Горького Валентин Клементьев, артистка МГАФ Лариса Савченко, солист Государственного Академического Большого театра Игорь Матюхин.