На задворках острого сюжета

Появлению этого издания на прилавках предшествовала мощная рекламная кампания: разве что на заборах не воспроизводились отрывки из произведения. Конечно, книгу можно раскрутить, правильно прорекламировав, но как заставить прочитать до конца и не чертыхнуться?

 «Девятный Спас» (М.: «АСТ» 2007), вопреки ожиданиям, оказался чтивом завлекательным. Лихо закрученный сюжет держит внимание до последней страницы. И многие поклонники Григория Чхартишвили (он же Борис Акунин) решили, что их кумир всего-навсего взял еще один псевдоним под новый проект и именно он - автор «Девятного Спаса». Кто такой Анатолий Брусникин — неизвестно (издательская группа «АСТ» псевдоним не раскрывает), а роман - авантюрно-исторический, да и отзыв Акунина о нем едва не восторженный: «Лучше, чем у Брусникина, у меня вряд ли получится».  

Действительно, роман написан в «акунинском стиле», но без изысков последнего. Достаточно того, что трех главных героев книги зовут Ильей, Дмитрием Никитиным и Алексеем Поповым (в них легко распознать архетипы былинных богатырей) – столь прямолинейные отсылки совсем не характерны для Григория Чхартишвили.  

Да и яркость, и неоднозначность второстепенных действующих лиц перечеркнута шаблонностью центральных персонажей. Три друга – молодой дворянин, ставший казаком, сын священника, пошедший по стезе разведчика, крестьянин, вышедший в механики-самоучки, - три амплуа «приключенцев», но не три полноценных характера. Они завязли в перипетиях сюжета.

Мало того, что попали однажды в самую что ни на есть сказочную историю – с подменными младенцами, сокровищами, чудотворной иконой да кознями зловредной царской челяди, - но завертела их фортуна, бросая то в избушку колдуньи, то в Запорожскую Сечь, то в Европу.

Помимо прочего, молодцы нашли клад, обезвредили тайный альянс шведов и стрельцов, обрели чудотворный образ. В общем, все в одном флаконе. Какие тут характеры, которые пытаются найти здесь литературные критики? Автору бы сюжетную канву удержать. Даже мистическую линию, которая была столь ярко обозначена в начале романа, Анатолий Брусникин умудрился где-то потерять. Кажется, что действие может быть сосредоточено вокруг судьбы чудотворной иконы Спаса (призванной оберегать династию Романовых и полученной ею еще во времена Михаила Федоровича; в петровское время царствующий дом ее утратил). Но выходит иначе: икона фактически оказывается на задворках сюжета.  

Смущает и стилевой разнобой текста (такого Борис Акунин себе не позволял), и излишняя стилизация речи - авторской и героев - то под XVII, то под XVIII века с внезапным переходом на современный язык.  

В отличие от западника Бориса Акунина, Анатолий Брусникин придерживается, якобы, прямо противоположных воззрений: заявленные «оригинальные» воззрения автора на ход исторического развития России ничто иное, как славянофильские взгляды 150-летней давности. Вместо «кровавого и бешеного» Петра I романист пытается заставить восхищаться гуманной Софьей, которая с Василием Голицыным тоже задумывала большие дела по обустройству «русского терема», безо всякой спешки, лет этак на двести в перспективе. Да неуемный Петр помешал им, «разметал терем по бревнышку и выстроил на его месте корявый военный гарнизон». Иными словами, задушил в колыбели намечавшееся «стабильное развитие»: «Если бы Петр выждал совсем немного, европейцы вцепились бы друг другу в завитые парики, и, пока они терзают друг дружку, Россия могла бы, не тратясь чрезмерно на оборонные нужды, переиначить все свое домоустройство в соответствии с духом времени – без войны, без крови и ломки, а спокойно и основательно, как это намеревались делать Софья с Василием Голицыным. Пусть новшества вводились бы не столь быстро, но ведь нам, северным обитателям, самой природой не предписано поспешание».  

И все бы терпимо в историко-приключенческом романе, но фактические неточности, которые встречаются в тексте, - это уже, знаете ли... Так, автор забывает о разнице между грегорианским и юлианским календарем: «9 мая 7119 года, а по-польски 1611 года» (как правило, если дается подобное разъяснение, то оговаривается и разница в 10 дней, которая существовала в XVII веке). И в своем панегирике правительнице Софье он слегка переусердствовал: царевна у Брусникина «крымцам острастку дала». Оба похода князя Голицына на Крым были настолько неудачны, что и вспоминать о них в данном контексте - стыдно.  

В общем, как-то с трудом верится в «тонны сосисок», съеденных Анатолием Брусникиным в столовой Российского государственного архива древних актов (о чем он заявил в своем интервью, утверждая собственную компетентность).

Впрочем, уличение в исторических неточностях не столь опасно для автора, как… обвинение в краже сюжета. Так, писательница Елена Чудинова заявила, что Анатолий Брусникин частично переписал ее роман «Ларец», впервые изданный в 2004 году.  

Визитная карточка «Ларца» - дружба трех девушек-подростков из разных сословий: дворянки, крестьянки и цыганки. У Брусникина девушки превращаются в юношей, лишь вместо цыгана - поповский сын. Схожи характеры героев: крестьянин научился у колдуньи лечить травками, как и Парашка из «Ларца»; попович Алеша ловко выпутывается из сложных ситуаций, как цыганка Катя.  

В обоих романах герои по воле случая становятся обладателями чудодейственных предметов, за которыми охотятся отрицательные персонажи: в «Ларце» это старинный ларец с драгоценными камнями, в «Девятном Спасе» – икона Спасителя. У Елены Чудиновой в сюжете важное место занимает тайна рождения мальчика (царевича Георгия, сводного брата Ивана Грозного), у Анатолия Брусникина – появления на свет девочки (дочери царевны Софьи). Раскрытие этих секретов может повлечь за собой смену правящей династии. И тут и там пробежал даже карлик на посылках у негодяя, те же расставания героев в детстве и встречи их взрослыми…  

Ну, что ж, судя по всему, у автора нового бестселлера впереди нескучная жизнь.