Будем судить по делам его
Сбылась мечта престарелых "шестидесятников": экранизирован Солженицын, да еще в десятисерийном варианте. Под видом "классики" легковерным и ленивым зрителям режиссер поставил десять полновесных капельниц с небезопасным для разума содержимым.
Но кто и зачем заказал очередной курс массовой промывки мозгов? Чтобы понять сущность предмета, надо знать его назначение. Поэтому, не касаясь содержания литературного "творчества" как такового, вспомним, кто и для чего принудительно навязал Солженицына русскому читателю.
Итак, Солженицын как литератор был отыскан и использован Хрущевым и его окружением как инструмент антисталинской пропаганды, "реабилитации жертв репрессий" и прикрытия массовой чистки политически неугодных Хрущеву кадров. Как пришлось убедиться сегодня, Хрущев не столько ликвидировал "культ личности", сколько подорвал основы существовавшей цивилизации и создал почву для "бунта номенклатуры", разрушившей своё собственное государство в конце 1980-х.
Параллельно Хрущев решал не менее важную лично для себя задачу. Он "топил" Сталина для того, чтобы выгородить себя, спрятать от публики собственные, по локоть в крови, руки.
Известно, что среди действительно честных и ответственных людей Хрущев и его затеи не вызывали ничего, кроме брезгливости и протеста. Не была исключением и писательская среда: оттепель оттепелью, но писать откровенные пасквили на свою страну литераторы того времени еще брезговали, Даже известный хрущевский доклад "О культе личности" долго не мог найти своего литературного воплощения.
Нового "классика" пришлось лепить "из того, что было". Тут подвернулся Солженицын, осаждавший редакции со своими лагерными мемуарами. Вариант сочли идеальным: интеллигент, "репрессированный сталинской контрразведкой", обвиняет "сталинских палачей" и "культ личности". В результате была дана команда довести авторский текст до читаемого состояния (это удалось не вполне; до сих пор приходится убеждать читателей, что Солженицын пишет "особо высокохудожественным" языком, до восприятия которого они не доросли) и опубликовать массовым тиражом.
Таким образом, именно благодаря политическому заказу Хрущева на антисталинскую литературу, Солженицын был назначен писателем, а "Один день Ивана Денисовича" опубликован миллионным тиражом в "Новом мире", культовом издании тогдашней интеллигенции. Так, при участии Солженицына был создан совершенно новый жанр литературы – заказной роман-донос на собственное государство и собственный народ.
После снятия Хрущева для Солженицына настали тяжелые времена. Спрос на лагерные мемуары, по крайней мере, сверху, сошел на нет. Зато русским писателем-диссидентом заинтересовались зарубежные заказчики и рекламные спонсоры, которым были как хлеб нужны новые персонажи с дудочками, способные повести за собой гордых, но недалеких советских завлабов и товароведов. Собственно, именно в те годы произошел переход от прямой ядерной конфронтации к доктрине "разложения изнутри", на что были брошены огромные научные и финансовые ресурсы.
Генералам от психологических войн были нужны культовые фигуры, копирующие и пародирующие главных персонажей советского пантеона. Были нужны идейные оппозиционеры, прошедшие тюрьму и ссылку (уж таковы пристрастия интеллигенции со времен декабристов), имеющие определенный научный багаж (чтобы говорить с МНСами на понятном им языке) и способные создавать некие тексты, которые будут переписываться от руки и распространяться, выполняя роль не только коллективного агитатора, но и коллективного организатора. Этому шаблону соответствовали двое – Солженицын и Сахаров.
Итак, после утверждения кандидатуры Солженицына на "раскрутку" по линии спецпропаганды, в его судьбе начались настоящие чудеса. На персональную рекламу были брошены силы не только "голосов", но и всего медиа-комплекса Запада. Пожалуй, только сегодня можно в полной мере оценить объемы затраченных ресурсов и качество работы политтехнологов, долгие годы работавших на создание имиджа и брэнда Солженицына. Для начала его "раскрутки" была использована ударная тактика: по-голливудски, задуманный сценарий включал тайный вывоз из-за "железного занавеса" "гениальной рукописи" "репрессированного писателя", шумное ее издание (провоцирующее советские власти на псевдорепрессивную реакцию), после чего началась массированная реклама Солженицына, которая стала дежурным блюдом радиопропаганды на долгие десятилетия.
Если хотя бы приблизительно оценить ресурсы, за долгие годы "вбитые" в Солженицына, станет очевидно, что это была самая дорогая и длительная в мировой истории реклама литературного произведения. А при таких объемах воздействия неизбежно срабатывает принцип мультипликации, ярко раскрытый еще доктором Геббельсом. Сегодня уже хорошо известно, что при массированной рекламе теряет значение даже сам объект рекламной кампании, остается только нервный рефлекс, "якорь", навязанный поведенческий отклик. "Довгань", "Сникерс", Солженицын, Хопер-инвест… Да при чем тут литература! Как и в шоу-бизнесе, брэнд "гениального писателя" не идентичен ни самому автору, ни его таланту. Он создан не им, и потому с самого начала принадлежит не ему, а по праву является интеллектуальным капиталом его спонсоров.
С момента издания "Гулага" Солженицын перестал быть самостоятельным явлением. Он был и остается пусть важной, но зависимой частью масштабного антисоветского, а попутно и антирусского проекта. Когда к власти в СССР пришел Горбачев, на раскрутку Солженицына, именно как части этого проекта, были брошены ресурсы СМИ всего Советского Союза (приплюсуем к рекламному бюджету и это).
Проект победил, и Солженицын с "советами по обустройству" въехал в Россию в обозе победителей.
Можно ли говорить о Солженицыне и его творчестве в отрыве от его участия в антироссийском проекте, в рамках которого он был сделан известным писателем и политиком? Не более, чем о "патриотизме" генерала Власова, который вместе с "освободительной армией" стал частью гитлеровского проекта… Перефразируя известную цитату, можно сказать: "Целили в Россию – использовали антикоммунизм Солженицына"
Задумайтесь: а почему бы к десяти сериям "Круга первого" не добавить такое же автобиографическое продолжение: переход на службу к другим государствам, реклама на всех "голосах", сытная и почетная эмиграция, "перестройка", "гласность", получение очередной премии от Ельцина… А ведь без этих деталей все десять серий про "невинно репрессированного" становятся ложью. К побочным "достижениям" Солженицына можно, без сомнения, отнести реабилитацию гитлеровских лагерей смерти и пропаганду лагерной субкультуры, во многом подготовившую криминальную революцию.
…Литературоведение – стезя скользкая и двусмысленная: что бы ни говорили критики, каждому читателю нравится и видится свое. Неоднозначны и политические взгляды, - каждый считает свои намерения и интересы неизменно благими. Поэтому критиковать крайне уязвимые тексты Солженицина не имеет никакого смысла. К тому же, Солженицын – это существенная и неотъемлемая часть идеологии, которую в той или иной степени разделяет заметная часть русскокультурного населения. Соответственно, отношение к автору – не вопрос личного вкуса, а своего рода "генетический маркер", характерный для лиц с определенными убеждениями. Поэтому оценивать Солженицына стоит объективно, то есть не по словам, а по делам его адептов и единомышленников.
Не секрет, что вся административная, коммерческая и пропагандистская "элита" новой России и поддерживающие ее социальные слои почти поголовно состоят из почитателей этого автора. Авторитет Солженицына непоколебим и в руководстве отделившихся национальных республик, особенно на Украине и в Прибалтике. Высок рейтинг Солженицына и в элитах восточноевропейских стран, выращенных, как и он сам, в рамках аналогичных спецпроектов.
Итак, слова писателя давно стали делами, а мы все еще не решаемся положить конец его культу. Но разве попустительство не есть преступление против истины?
…Хотите прицелиться в коммунизм и попасть в Россию? Поклонитесь Солженицыну.