Новая холодная… что?

Определять начало и конец прошедшей «холодной войны» - дело сложное, не говоря уже о том, что опасное. Началась ли она с Ленина? Или со Сталина? Или с окончанием Второй Мировой войны и поднятием «железного занавеса» над Европой? И когда она закончилась? С подписанием Хельсинской договоренности в 1973-м или с объявлением Михаилом Горбачевым «гласности» и «перестройки»?

Историки могут выражаться неясно, но, возможно, точное определение таково: «холодная война» была эпохой противостояния, как военного, так и идеологического, между двумя мировыми сверхдержавами. Она началась с Берлинского воздушного моста в 1948-м и подошла к концу в 80-х.  

Сегодня стремительно набирает популярность словосочетание «новая холодная война».

За последний год его употребили в ведущих мировых изданиях применительно к России 1861 раз, согласно данным «Лексис-Нексис». Для сравнения, с сентября 2001 по сентябрь 2006-го это выражение появлялось всего 1062 раза.  

Но имеет ли все это значение? Россия может заигрывать с Ираном и Венесуэлой, поддержать санкции против Зимбабве в ООН, но дни серьезных представительских войн в далеких странах совершенно очевидно прошли. Разногласия Запада и России – это, скорее, региональный спор о будущем бывшей советской империи в Европе, чем битва титанов за будущее мира.  

Причина проста: Россия слишком слаба для общемирового сражения. Советский Союз мог хотя бы претендовать на роль супердержавы, Россия – не может. Объединившись с Китаем, она, возможно, способна была бы создать серьезный антизападный альянс. Но этого, скорее всего, не произойдет. 

Как отмечает мудрый российский аналитик Андрей Пионтковский, союз России и Китая был бы похож на союз удава и кролика, причем Россия выступала бы в роли поглощаемого.

Даже в области ядерного оружия Россия не равный соперник Западу.

По мере развития обычных вооружений, любой противник, размером больше Грузии, мог бы создать для России проблему.  

Да и четкого идеологического противостояния тоже не наблюдается. Россия не проповедует мессианскую идеологию, которая создавала бы пламенных последователей по всему миру. Западные политики, симпатизирующие современному Кремлю, представляют собой странную смесь из аморальных дельцов, ненавистников США, психов-изгоев и анти-капиталистов. Если они когда-либо встретятся, взаимная неприязнь будет мгновенной и очевидной.  

Наконец, Россию объединяют с Западом настолько протяженные деловые, финансовые и культурные связи, какие в советское время невозможно было вообразить. Миллионы россиян совершают путешествия за рубеж. За исключением нескольких решительных оппозиционеров, люди в России могут жить своей жизнью, поступать по своему усмотрению, это абсолютно открытое общество.  

Тем не менее, разговоры о «новой холодной войне» могут быть не так уж абсурдны. Исторические события никогда не повторяются в точности.

Новая эпоха конфронтации с Россией отличается от прошедшей (беспокоя тех, кто наивно верил в наступление эры всеобщего нескончаемого мира).

Однако сходства сценариев также достойны упоминания. Те же основные действующие лица – страны Центральной и Восточной Европы. Раньше они сражались за свободу от советской империи. Теперь они сражаются за то, чтобы не быть затянутыми в ее «облегченную» версию, строящуюся в большей степени на экономическом влиянии, нежели на военной оккупации.  

На место идеологической борьбы капитализма и коммунизма пришло столкновение ценностей: являются ли свобода слова и наличие способной победить на выборах оппозиции необходимыми составляющими современной экономики? «Да!», - говорит Запад. «Нет!» - говорит Россия. Еще во время старой «холодной войны» российский империализм играл большую, если не определяющую роль в советском мышлении. И сегодня, он, кажется, вернулся. Это скверно. И, к сожалению, ему придется дать скверное условное определение.  

Перевод – Дарья Ванчкова