Александр Рар: «Медведеву и Путину надоело иметь дело с политикой двойных стандартов»

На Западе есть явное недопонимание роли России в сегодняшнем мире. Насколько глубоки наши разногласия, почему столь различны наши подходы к одним и тем же проблемам, помогают ли сблизиться нашим позициям дебаты Валдайского клуба, - об этом обозреватель «Столетия» беседует с известным западным политологом. 

- Еще до последних событий на Кавказе отношения Запада и России стали заметно прохладнее. Как и почему это произошло?  

- На ухудшение отношений повлиял тот факт, что каждый год к прежним конфликтам прибавлялся новый. Есть полное расхождение во взглядах, скажем, на построение европейской архитектуры. С точки зрения Запада, Россию никто не хочет видеть как великую державу. Ее все время рассматривали как страну, которая проиграла холодную войну, так же, как Германию, которая капитулировала в 1945 году. И на Западе был просто консенсус, что Россию больше нельзя пускать в первую лигу великих держав, а если она будет пытаться войти туда, то ее надо сдерживать. Конфликты начались уже в 1991 году, когда Россия стала силой удерживать Чечню в своем составе. Тогда Запад понял, что Россия будет бороться за статус сильного государства. Этого испугались. Тут очень много психологии. Нельзя сказать, что наступил какой-то момент, когда сразу все обрушилось. Эти конфликты просто приближались к той кризисной точке, которой мы достигли 8 августа. До этого были менее значительные конфликты, которые имели, однако, тот же фон. Россия утверждала свое право решать какие-то вопросы и отклонять другие, которые не соответствуют ее интересам, например, расширение НАТО, а Запад вел себя так, как хотел.  

- Недостатка во взаимном непонимании нет. У меня, например, особое недоумение вызывают утверждения, будто Россия использует свой потенциал энергоресурсов для политического давления на своих партнеров. Простите, нам все время твердили о необходимости перейти на рыночные принципы экономики. Но как только мы это сделали, как только стали просить за газ рыночную цену, так тут же Россию стали обвинять в энергетическом шантаже. Разве для этого есть какие-то основания?  

- Тут вопрос к коммуникационным структурам России, в том числе «Газпрома». Если бы российская сторона объясняла эти проблемы с чисто экономической, коммерческой точки зрения, то Запад, я думаю, скорее все понял бы, чем если делать так, как это произошло в ночь на 1 января 2006 года, когда по телевидению показывали, как один из руководителей «Газпрома» нажимает на рычаги, перекрывая поставки газа. Это напугало людей, тем более что Украина утверждала, что у нее был пятилетний контракт, по которому она могла получать газ по более дешевым ценам, а Россия этот контракт нарушила. Украина себя представила как жертву, которой отомстили за то, что она захотела идти в НАТО. И нарисовав такую картинку, создав образ жертвы, Украина тогда выиграла в восприятии Запада, Россия проиграла – к сожалению, я должен сказать, потому что правда в действительности на стороне России. Но факт остается фактом – в западных СМИ Украина смогла представить себя как жертву. Кстати, год спустя тот же Лукашенко тоже смог себя представить как жертву давления России. На Западе всегда рефлекс - вставать на сторону более слабых. Когда Россия ссорится с какой-то более слабой страной, то Запад, фактически не разбираясь в том, что происходит, сразу поддерживает слабого.  

- Германия, как и другие западные страны, десятки лет бесперебойно получала газ из нашей страны. Но именно Германия инициировала политику Евросоюза, направленную на поиск альтернативных источников поставок энергоресурсов – из Центральной Азии и Северной Африки. Разве у вас есть какие-то основания для сомнений в надежности наших экономических связей?  

- Не совсем так. Германия стала развивать отношения с Центральной Азией не только ради энергетического партнерства. Центральная Азия представляет интерес для Европы не только потому, что располагает энергоносителями. Центральная Азия давно стремится приблизиться к Европе. Германия попыталась прочнее привязать к Европе этот регион как потенциально важный рынок, но из этой идеи, как мне кажется, ничего не получилось. Вместе с тем я должен сказать, что в Европе все больше возникает вопросов насчет того, стоит ли сохранять зависимость от российского газа больше, чем на 50 процентов. Даже те люди, которые всю жизнь торгуют с Россией газом, считают, что это делать не нужно. Считается, что в России очень часто меняются правила. Руководство может их опять изменить, и Германия не хочет попасть в такую ситуацию, когда наша энергобезопасность будет зависеть от капризов двух-трех политиков в России, которые могут захотеть напомнить Европе, как она зависит от поставок российского газа. Я думаю, что Германия хочет получать газ из России и не ставит под сомнение это сотрудничество, но осторожность в этом вопросе проявляется. Этого не было до кризиса между Россией и Украиной.  

- Некоторые страны оказывают давление на Германию, требуя отказаться от строительства газопровода «Северный поток». Будет ли этот проект реализован вовремя?  

- Я думаю, что он будет реализован, но с большими, большими трудностями. Потому что в Европе есть политическая оппозиция этому проекту, который многими рассматривается не как коммерческое соглашение, а как некий новый пакт Сталина – Гитлера, который осуществляется за спиной маленьких государств.  

- Ничего себе.  

- Особенно кричат и протестуют против строительства газопровода прибалтийские государства, польское правительство и американцы, которые не хотят, чтобы между Германией и Россией развивалось стратегическое партнерство.  

- Но вы знаете, что Польша в свое время не дала согласие России строить газопровод через свою территорию, а потом стала жаловаться, что ее обходят стороной.  

- Польша на протяжении 15 лет заявляла и сейчас заявляет, что Европе вообще не нужен российский газ, что Россия должна убираться в Азию, что Польша – крупнейшая региональная держава в Европе, она желает определять восточные рубежи Европейского Союза. Польша давно хочет «задвинуть» Россию в Азию, и тогда, мол, возрастет роль Польши на восточных рубежах европейского континента. Так что у Польши – традиционно антироссийское построение политики, ей не нужно сотрудничество с Россией. Она считает, что газ можно получать из Норвегии, а если в Норвегии запасы кончатся, тогда надо строить атомные электростанции, а российского газа ей не нужно. Это идея фикс в определенных польских кругах, которые сегодня находятся у власти.  

- Военный конфликт на Кавказе создал, наверное, самое большое напряжение в отношениях Запада и России. Удастся ли преодолеть этот кризис? И как?  

- Кризисы всегда преодолеваются. Нынешний кризис не настолько уж серьезный. Я не думаю, что Запад готов воевать с Россией из-за Саакашвили или из-за Южной Осетии. Я думаю, что войны из-за этого не будет. Я даже думаю, что не произойдет расширения НАТО на Грузию и Украину. В то же время Западу не просто будет работать с Россией. Есть очень много недоверия к ней. На Западе существует такое, достаточно распространенное, мнение, что Россия хочет воссоздать царскую империю, в ближайшее время забрать себе Крым, Восточную Украину и вообще будет проводить неоимперскую политику. Поэтому нужно Россию сдерживать. Есть, конечно, и другие, кто выступают за стратегическое партнерство и говорят, что Европу нельзя строить без России. Это проблемы внутри западного общества. Так что мы будем с вами все время бодаться и пытаться выяснить, как же нам жить дальше.  

- Вы участвовали в работе форума «Валдай», встречались с Путиным и Медведевым. Какие главные выводы сделали из этих встреч и бесед?  

- Мой первый вывод – российское руководство действительно хочет вести диалог с Западом. У меня ощущение, что ни Путин, ни Медведев холодной войны не хотят, они готовы идти на сотрудничество, но им надоело иметь дело с политикой двойных стандартов своих партнеров. На Западе есть недопонимание роли России. Ради того, чтобы эти вопросы выяснять, чтобы эти дебаты велись и создан такой Валдайский клуб. Там состоялись очень важные встречи западных экспертов с Путиным и Медведевым, но там происходит и очень много общения с российскими экспертами. Должен сказать, что в этом году позиции высказывались очень разные. Запад хочет строить международные отношения по одним правилам, Россия считает, что эти правила нужно откорректировать, что она должна играть более весомую роль в мировой архитектуре. В этом плане чувствуется, что конфликты назрели, может быть, сейчас удастся их как-то разрешить. Западу очень трудно отказаться от иллюзий, которые он питал в 90-е годы, по поводу того, что Россия рано или поздно интегрируется в систему Запада, станет демократической либеральной страной., что она будет и зависеть от Запада, и сотрудничать с ним, а он - распространять на Россию свое влияние. От этих иллюзий, думаю, очень трудно отказаться.  

Беседу вел Лев Паршин