Лоцман семейного счастья

Создательница знаменитой кулинарной книги «Подарок молодым хозяйкам или средство к уменьшению расходов в домашнем хозяйстве», которой суждено было обрести всероссийскую славу на ниве хлебосольства, завершила свой длинный земной путь в холодном и голодном Петербурге декабря 1918 года. Старой, нищей и одинокой.

Она родилась в апреле 1831 года в семье начальника Архангельской таможни. Рано потеряв родителей, воспитывалась под присмотром бабушки. Та и поспособствовала – деньгами – поступлению Елены в Смольный институт: известное заведение для благородных девиц, которое вернее назвать монастырем, ибо здешние воспитанницы походили на затворниц. Дни их проходили в непрестанной учебе, и даже окна были плотно занавешены, дабы девицы не отвлекались видом прохожих, тем паче мужского пола. По прошествии трех лет девушка успешно освоила курс многочисленных наук, среди которых, между прочим, кулинария не значилась. Наградой нашей героине стал гербовый диплом и к нему в придачу – золотой браслет и Библия.  

Вернувшись в родные пенаты, Елена вышла замуж за городского архитектора Франца Францевича Молоховца, который был старше ее на 11 лет. Через некоторое время семейство, уже обремененное детьми, переехало в Курск.  

Здесь и произошел случай, лишь легким штрихом обозначенный в биографии Елены Ивановны. Стол был изобильный. Истекая жиром, разлегся на блюде запеченный гусь, рядом высился чугунок с картошкой, над которым веял ароматный дымок. Тут и непременные спутники русских застолий – соленые, с буграми на «теле» огурцы, хрусткие грибы, в мелком масляном озерце плавают верные дружки – селедочка с лучком. Компанию им составили нарезанная ломтями ветчина, круг сыра, толпа пирогов: с рыбой, мясом, капустой – и, само собой, разноцветные наливки, весело плещущиеся в пузатых графинчиках…  

Застолье происходит в доме архитектора Франца Францевича Молоховца и его супруги Елены Ивановны.  

– Вы, конечно, знаете, что супруга моя - великая мастерица готовить. И посему я приготовил подарок, соответственный ее способностям. Вот он…  

Франц Францевич протянул жене фолиант в кожаном переплете.  

- Хочу пояснить, господа, что тут собраны описания кушаний, коими Елена Ивановна потчевала меня за время нашего супружества…  

Гости дружно зааплодировали.  

Елена Ивановна горячо обняла мужа.  

– Отменный презент! Я же из того, что здесь описано, не все и упомнила!  

Супруг согласно кивнул, а Елена Ивановна повернулась к гостям:  

– Дорогие дамы, я вот о чем подумала… Ежели пожелаете, можете пользоваться моими записками!  

…Уже готовясь отойти ко сну, Франц Францевич спросил жену:  

– А что, если, милая Леночка, нам издать твои рецепты в качестве книги для широкой публики?  

Заслуга госпожи Молоховец в том, что она не просто советовала, как приготовить зразы, шнель-клопсы, тартины, петишу и прочие кушанья, но и указывала женщинам путь к экономии и, стало быть, благополучию и спокойствию в доме.

Воистину она была лоцманом, который прокладывает путь к семейному счастью. Почтенная Елена Ивановна намного раньше революционных вождей взвалила на свои хрупкие плечи обустройство России и делала это с истинным знанием дела. Такие кухарки вполне бы могли управлять государством…  

Прежние русские кулинарные книги ограничивались лишь приблизительными указаниями к действию и грубыми подсчетами. Молоховец же первая стала указывать точное количество составляющих, что стало совершенной новинкой.  

Она сделала конкретные предложения для обедов и ужинов, список которых из издания в издания рос и достиг 900 меню, разделенных на пять категорий цен: от ужинов для четверти сотни человек стоимостью 50 рублей (без вина) до пpостого обеда из трех блюд за один целковый. Впрочем, Елена Ивановна предупреждала читателя, что не ручается за точность, потому что «цены в России так разнообразны и так меняются, а главное, так на все возвышаются, что трудно назначить даже приблизительную цену». Стремясь предусмотреть многое или желая к тому стремиться, она сообщала меню для прислуги и блюда для детских завтраков.  

Рукопись была сдана издателю, в августе 1860-го ее одобрил Цензурный комитет, а спустя год она увидела свет. Успех превзошел все ожидания, однако малого тиража хватило далеко не всем желающим. Хор женских голосов стал настойчиво требовать переиздания, что и было сделано. Потом снова, снова и снова – с памятного 1861-го, до исторического 1917-го «Подарок молодым хозяйкам» выходил 29 раз!  

Читательницы доверяли ей полностью и шли след в след ее советам, тем более, их исполнение обещало семейное благополучие. Выливайте кровь убитого скота под фруктовое дерево! Охотно-с! Используйте вымытый телячий желудок для голландского сыра! Непременно! Откупоривайте бутылки, не брызгая на гостей! Будет сделано! И так далее…  

К 50-летию творческой деятельности Елены Ивановны в «Биржевой газете был напечатан панегирик в ее честь со следующими словами: «…уголка в России нет и нет, пожалуй, семьи, где бы не было этой книги».

Причем восторженный корреспондент ничуть не погрешил против истины: барышни и замужние дамы могли не ведать о существовании Некрасова, Достоевского, Тургенева и Толстого, однако труд г-жи Молоховец изучался ими досконально. И потому среди хозяек ее имя пользовалось непререкаемым авторитетом.  

Второе издание увидело свет в 1866 году. В дальнейшем поучения Елены Ивановны становятся все громче и настойчивее, и ее труд вырастает до двух томов. В 1880-м выходит третья книжка, в которой собраны гигиенические советы и указания по уходу за птицей и скотом. Позже появится сокращенный вариант «Подарка…», включающий меню незатейливых кушаний для людей скромного достатка. Словом, выражаясь современным языком, издатели и автор раскручивают бестселлер, как только могут, образно выражаясь, разжигая кастрюльку, в которой кипит жгучий читательский интерес. В больших и малых русских домах готовят исключительно «по Молоховец».  

Ну а милейшая Елена Ивановна не почивает на лаврах, а продолжает неустанно скрипеть пером: сочиняет учебник французского языка, составляет домашнюю медицинскую энциклопедию. Последняя, впрочем, вызвала гнев Русского общества охранения народного здравия: «Не знаем, чем больше возмущаться: непозволительным невежеством г-жи Молоховец или ее нахальством!»  

Ее влекли иные области, особенно религия. Но попытки проявить себя в ней – Молоховец написала «В защиту православно-русской семьи», «Краткая история домостроительства вселенной», «Монархизм, национализм и православие», «Тайна горя и смут нашего времени и якорь спасения для посягающих на безверие, убийство, самоубийство и крайнюю безнравственность» - признавались критиками несостоятельными. Они, по их мнению, были полны многословных рассуждений, тяжеловесных и, по сути, бессодержательных советов. Добраться до последней страницы можно было лишь стоическими усилиями.  

Таким упорством, впрочем, обладает сам автор. В мае 1911 года Елена Ивановна посылает на отзыв свои книжки знаменитому Василию Розанову. Тот, однако, молчит. Тогда Молоховец осмеливается навестить его, но философ встречает худую, преклонных лет женщину со страдальческой улыбкой на устах, нервно и даже грубо: «Идите, идите... я умру через три недели, если стану разбирать все присланные мне книги».  

Свет в окошке жизни, которая все больше окутывается сумерками, - внук Владимир. Молодой человек быстро продвигается по службе и его назначают офицером на личную яхту Николая II. 18 апреля 1914 года Владимир Францевич входит историю благодаря короткой записи в дневнике императора, пребывавшего в Ялте: «...хорошо погуляли с Саблиным и лейт. Молоховец».  

Что же касается кулинарной книги, то она продолжала торжественное шествие по России, вызвав к жизни массу подделок «под Молоховец». Их авторы нагло прятались под однозвучными именами: «Мороховец», «Мороховцев», «Малковец», а то и называли себя совсем просто – «Е.М.» Наивные читатели, случалось, проглатывали наживку.

Доходило до смешного: в Москве вышла «Новейшая поварская книга», составленная неким «НЕМолоховец».

Издатель, использовав фамилию Елены Ивановны, однако, честно предупредил, что книга не имеет к ней никакого отношения.  

Разумеется, Елена Ивановна вступила в сражение с литературными разбойниками, в частности, в письме в журнал «Новое время» предупреждала публику о недобросовестности иных издателей и просила служителей Фемиды их осадить. Но «сестры и братья» г-жи Молоховец не унимались...  

Последние годы жизни нашей героини окутаны уже не сумерками, а кромешной тьмой. Детали можно лишь представить и – с содроганием. Шел 1918-й, ее последний год. Елена Ивановна – глубокая старуха, к тому же одинокая, неприкаянная. В зимнюю стужу она, спотыкаясь, бредет к Смольному, ставшему символом чужой и страшащей ее власти, чтобы мысленно возвратиться в прошлое – с этого крыльца она сбегала шестьдесят лет назад юная, полная сил и благих порывов, с написанной на роду всенародной славой. Теперь же впереди у женщины, всю жизнь воспевавшей благополучие и сытый покой, смерть – по злой иронии судьбы – в голодном, злом одиночестве…  

Не хочется завершать очерк о госпоже Молоховец на грустной ноте. Ведь ее главное сочинение, по сути, веселая, волнующая прелюдия к застолью. Кстати, Елена Ивановна в молодые годы написала польку, к сожалению затем утерянную. Вроде забавный факт, но, подумав, его можно признать логичным – кулинарная проза, соединенная с такой же мелодией, могла бы стать еще одним, быть может, самым ярким рецептом г-жи Молоховец. Для вдохновения, удовольствия…  

Послесловие к биографии Елены Ивановны дописала сама судьба – в конце минувшего века лежавший под спудом более семи десятилетий «Подарок молодым хозяйкам…» отряхнули от пыли, и книга снова стала руководством к действию.  

А намедни в компании друзей последовал одному из четырех тысяч (!) советов уважаемой Елены Ивановны. В результате произошел тот самый редкий случай, когда краткость оказалась не только сестрой таланта, но и удовольствия.