Лев Тихомиров: «И только силам добра нет доступа к власти» (часть 2)

Лев Тихомиров - революционер и идеолог «Народной воли», ставший позднее монархистом и редактором «Московских ведомостей» - более 30 лет вел дневник. В издательстве РОССПЭН выходит публикация полного текста этого дневника за период 1915-1917 годов. Многое из того, что писал 90 лет назад Тихомиров, способно вызвать интерес и у сегодняшнего читателя. 


1917 год
9 января.
Был о. Иосиф и рассказывал, что одна знакомая барыня видела сегодня в Охотном Ряду толпу мальчишек с красными знаменами с надписью: «Долой войну, нет хлеба»… Вот мерзость, которой я даже не ожидал. Он говорит, что вчера ждали и вообще ждут забастовки, всеобщей… тоже будто бы на мотив «мира». Он этому не верит. Да и конечно – это может быть только немецкой провокацией. Но как печально, что на это могут поддаваться, и особенно потому еще, что огромное большинство рабочих совсем не бедствует и не сидит без хлеба. […]

19 января.
Мой день рождения. Исполнилось 65 лет (шестьдесят пять). Много времени дал Господь, а как я им воспользовался? Увы…[…]

29 янв[аря].
Мне сегодня опять хуже. Повышение температуры…
В Москве недостаток муки и хлеба. Градоначальник публикует, что и его запасы истощились и советует жителям потерпеть. А давно ли – всего неделю назад – штрафовал хлебопеков за то, что они не требовали муки из его запасов? Чушь какая-то. Хлебопеки его ругательски ругают и говорят, будто он скупил всю муку «в свой лабаз» и теперь «дает по пуду своим знакомым»! Уши вянут: как будто у Градоначальника тысячи знакомых! Истинно столпотворение Вавилонское. А «представители союзных стран» банкетуют с представителями нашей «общественности» и совместно говорят речи о грядущей победе… Мильнер также уже рисует в речи своей, как англичане будут устраивать нашу промышленность. Конечно будут, как устраивают в Индии! Злополучная страна… Загубила ее эта никуда не годная «интеллигенция», ничего не знающая, кроме «прав человека и гражданина» да жалованья на партийной, общественной и казенной службе. Кто учил труду? Кто учил развитию сил, кто учил вырабатывать мозг страны! Все это – «реакционно». […]
Завелся «раз в жизни» человек, способный объединить и сплотить нацию и создать некоторое подобие творческой политики и того убили! А кто убил его, Столыпина? Но кто бы ни подстроил этого мерзкого Богрова, а удача выстрела есть все же дело случая, попущения. Все против нас, и нет случайностей в нашу пользу. «Мене, Текел, Упарсин» так и сверкает над Россией.
Неужели так и не сжалится Господь и не призрит на несчастного русского отрока Своего? Правда, что этот отрок отрекается от Отца своего… Но сумеет ли Россия устроиться или нет, а переворот какой-то кажется неизбежен. […]

10 февраля.
Хлеба все меньше, и голодающая публика становится все обозленнее. Рассказывали об одной булочной, где в толпе кричали: «Долой Правительство», «долой градоначальника».
Спекуляция на муку ужасна. Продают огромные количества, но мешками – по 120 р[ублей] (сто двадцать) за мешок. В течение двух месяцев цену раздули с 25 р[ублей] до 120. Это явный разбой. Но, очевидно, богатые люди покупают. Из числа жителей блаженствуют городские служащие, которых, с их семьями, насчитано 145 000 душ. Собственно, служащих 20 000 высших и 40 000 низших. Одна из низших служащих, молодая работница, рассказывала, что каждый служащий получает бесплатно по 6 французских булок, 2 фунта ситника и 6 фунтов черного хлеба. Она продала нам несколько булок: превосходная белая мука и прекрасно выпечены. Мы же в булочных получаем за деньги свою жалкую порцию какого-то темного, невкусного хлеба, иногда из затхлой муки. Городское управление, очевидно, закармливает своих рабочих, чтобы не бунтовали против него. Не могу осудить, ибо вполне понятно, хотя несправедливость получается вопиющая.
Расходы при весьма неказистой жизни прямо ужасающие, ведущие (меня) к разорению.
Правительство у нас, совершенно беспристрастно говоря, никуда не годно. Мне кажется, что хуже не может быть. И все идет к перевороту. Но в таком положении страны и при войне переворот составляет страшный риск. […]


25 февраля.
Из сообщений газет видно, что генерал Алексеев остается по-прежнему Начальником Штаба, а вовсе не Помощником Верх[овного] Главноком[андующего]. Еще образчик того, что слухи врут постоянно.
С утра сегодня отчаянная метель.
Из думского заседания видно, что в Петрограде были «голодные» уличные беспорядки. В результате – скоропалительнейшим образом – продовольствие столицы отбирается у Правительства и передается Городскому Управлению. Кусок по куску у правительства отпадает заведование делами. «Вот злонравия достойные плоды». А ведь Петроградское городское управление и было, и есть прескверное. Вряд ли народу будет легче. […]

7 марта.
[…] Сегодня назначено собрание прислуги, где предполагают определить рабочее время прислуги. Я советовал Маше пойти, но она ни за что не хочет.

8 мая.Давно ничего не записывал, да и охоты нет.
[…] Если пенсии задерживают, то это ужасный удар, потому что я сам не знаю, не стану ли я скоро нищим, и вся моя семья. Предвидения всех деловых людей крайне мрачны. Уцелеют ли банки, не будут ли уничтожены обязательства Правительства и упразднены бумаги - никто ни в чем не уверен.
Вообще - мое личное положение полно только угроз будущего и опасений и нет ни одного проблеска надежд, исключая помощь Божию.
[…] В настоящее время, как слышно, у нас уже заметна эмиграция имущих классов заграницу, именно в Швецию. По прекращении войны эта эмиграция может только усилиться. Какое это будет иметь значение, предугадать не менее трудно.
Вообще будущее мне представляется очень туманным, и ясно одно, что оно, каков бы ни был окончательный исход, полно болезненных потрясений, полно множества страданий. Увидеть окончательный исход – мне, без сомнения, не суждено, но испытать все горе и страдания и все разорение первого периода - совершенно неизбежно. Конечно, я достаточно объективен, чтобы не судить об интересах России по своим интересам. Но мне страшно за семью. Бедная Мама, зачем она прожила так долго! Неисповедимы судьбы Господни! Да и я сам - почему не умер раньше? Одно можно сказать: против Воли Божией не пойдешь, и да будет Его Воля, как бы тяжко ни было страдание.
А вот относительно Бога - новая Россия проявляет большое отпадение. Трудно и в этом отношении определить степень отпадения народа от Бога, но факт несомненен. […]

21 июля.
[…] Вчера считалось фактом достижение национального Правительства (а не классового), сегодня все рушилось. Кадеты отказались войти, п[отому] ч[то] Керенский не хотел или не имел силы добиться от Совета солд[атских] и раб[очих] депут[атов] согласия на объявление, что новое Правительство никому не подчиняется. Вышли [?] кое-какие «программные» разногласия. По-моему – вся суть в первом. Эта неудача сначала чуть не разрешилась полным крахом власти, п[отому] ч[то] даже сам Керенский хотел отказаться от председательства, и с ним целая куча других министров. Эта мысль Керенского для меня доказывает, что ему помешал именно Совет с[олдатских] и р[абочих] депутатов, который, вероятно, не желает выпускать власти из рук. Думаю, что у Керенского это был порыв отчаяния или досады. Но его отговорили, и теперь он будет стараться устроить правительство, скорее – видимость неклассового правительства путем привлечения каких-то «радикалов», хотя такой партии совсем не существует. Не знаю, достигнет ли чего такая видимость. Во всяком случае, положение сразу ухудшилось, и, может быть, уже бесповоротно.
По-видимому, у Керенского, при способности развивать нервную силу, далеко нет настоящего характера. Не умеет настоять на своем. Его очевидным утверждением было – необходимость сойтись с кадетами и промышленным классом, и он сначала соглашался с условиями кадетов. Потом вдруг все сразу рухнуло. Не нашел силы преодолеть партийных влияний.
Конечно, я сужу только по газетным сведениям, не зная закулисной стороны событий. Но вряд ли я ошибаюсь. И если мои суждения об этом кризисе верны, то нужно предвидеть, что Керенский недолго сохранит влияние и популярность. Он провалится и у солд[атских] и раб[очих] депутатов, и в других слоях населения и сойдет на нет.
В сущности, он уже провалился в двух важнейших делах: 1) в наступлении, где полагал воодушевить миллионы солдат своим красноречием, 2) и теперь в попытке создать национальное Правительство. Не подействовало его красноречие ни на армию, ни на Совет депутатов. Вместо наступления получился разгром, вместо национального Правительства пока ничего, а потом, вероятно, тень, ни на что не пригодная.
Нет у него, по-видимому, настоящей силы государственного человека. Жаль. А это был единственный человек, как будто обещавший вывести Россию из тупика.
На фронте теперь вопрос о Корнилове. Чем-то он окажется? Но мое мнение – что в сущности на фронте нам не может угрожать большой опасности. Как бы плохо ни дралась армия, немцы тоже не имеют силы на что-нибудь серьезно угрожающее. Ну, даже отодвинут нас верст на сто – что из этого? На завоевание России у них нет силы, п[отому] ч[то] на них давят союзники. Ведь нельзя же завоевать Россию миллионом солдат, а у немцев не найдется и миллиона для движения в глубь страны.
У нас серьезна и страшна внутренняя политика. Если она доведет страну до полного развала и междоусобия или даже до уничтожения промышленности, то мы погибнем и без неприятельского нашествия, тем более что и оно потом может повториться, уже по заключении мира.
Увы, не имею я уже силы помогать родине, не имею и понимания положения, не имею даже достаточно времени жизни. Смотрю только на эту страшную картину развала и ничего не могу сделать. Лучше бы не думать ни о чем этом, да обстоятельства сами толкают со всех сторон.
Между прочим, продовольствие становится все хуже. Впереди видится голодный призрак полной разрухи средств к жизни и личных и всенародных. Что толку из того, что пролетарии и крестьяне нахватывают неслыханную уйму денег? Деньгами сыт не будешь. Нужен порядок и труд, а для этого нужна национальная власть, и притом сколько-нибудь умная.
Тут нужен гениальный деятель, который бы умел понять идею времени и положения и осуществить ее, не допуская страну до развала. А такого деятеля нет. Керенский, боюсь, уже доказал, что он не таков, и все его сотоварищи еще в большей степени себя обнаруживают как самые средние люди. Собственно по способностям они еще ниже деятелей старого режима, а ведь те были, казалось, ниже всякой критики.

22 июля.
У нас события вертятся, как в калейдоскопе. Сегодня в газетах известие, что Керенский снова подал в отставку, мотивируя это тем, что он, очевидно, не пользуется достаточным авторитетом. Его стали снова упрашивать и составили совещание из разных партий и Гос[ударственной] Думы, чтобы обсудить, что делать. Может быть, Керенский и умен, если он все это проделывает, чтобы все-таки добиться национального Правительства. Во всяком случае, мы пока не в анархии, а только в кризисе, который может разрешиться и благополучно. Уж хоть бы Бог помог достигнуть какого-нибудь общепризнанного Правительства!
Хорошо бы, если бы Керенский оказался настоящим государственным человеком, а то уж больше его не на ком и остановиться в надеждах.
А между тем прошло полгода со времени переворота, и Россия никак не может организоваться. Пора бы!

Публикация доктора исторических наук Александра Репникова