Столетие
ПОИСК НА САЙТЕ
28 марта 2024
Планы трехлетки и жизнь

Планы трехлетки и жизнь

Григорий Гриценко
21.06.2005

Наконец-то мы дождались момента, когда российская экономика, сделав мертвую петлю в 15 лет, вернулась на круги своя. Вернулась, потому, что у нас снова появилось планирование на общегосударственном уровне. Пока, правда, не пятилетнее, как при советской власти, а только трехлетнее, но, как говорится: лиха беда начало. Тем более, что в отличие от фантасмагорических советских планов, нынешние выглядят скромнее, приземленней и поэтому – реалистичней.

Реалистичность наших планов состоит хотя бы в том, что они не хватают через край, планируя совсем уж далекое будущее, и ограничиваются легко обозримым периодом – трех лет для начала вполне достаточно. И, что самое главное, планирование ограничивается только одним компонентом экономической структуры, не пытаясь охватить весь хозяйственный процесс целиком. Зато этот компонент самый важный и чувствительный, – государственные финансы. От того, как государство распоряжается своими средствами, зависит будущее всей экономики. Поэтому план расходов бюджета на несколько лет вперед гораздо важнее планов развития корпораций, пусть даже очень больших и, как принято говорить, системообразующих.

До недавнего времени в нашем обществе господствовала точка зрения, что государству соваться в вопросы хозяйственной деятельности не нужно и самое лучшее, что оно может сделать в этой сфере, – это уйти из экономики совсем, оставив ее частному сектору. В отношении производственных активов эта точка зрения - сущая правда, но вот в области оптимального распределения доходов наш частный сектор еще совсем не рыночный, и полностью полагаться на него не стоит. Есть, правда, радикальное мнение, что раз уж государство уходит из экономики, оно должно снизить налоги до минимума и не перекачивать ресурсы из эффективного частного в неэффективный государственный сектор.

Необходимость снижения налогов никакого сомнения не вызывает, но вот что именно это даст в нашем конкретном случае – вопрос не простой. Обычно утверждают, что снижение налогов позволит корпорациям расширить инвестиции, а домашним хозяйствам – увеличить потребление. Если реакция этих двух секторов экономики будет синхронной, то тогда в хозяйстве начнется прямо-таки бум: корпорации проинвестируют высвободившиеся средства в создание новых мощностей, а потребители, опять же за счет высвободившихся из-под налогообложения средств, тут же начнут покупать товары, произведенные на этих мощностях. Таким образом, идеальная модель для подражания есть но, как нам кажется, в нашей экономике она обречена на неудачу, и вот по каким причинам.

Начнем с того, что структура российского хозяйства далека от совершенства, и гораздо легче перечислить то, что у нас есть (вернее, что мы производим), чем то, чего у нас нет, и что мы импортируем из-за границы. И если российским корпорациям снизить налоги, то они, конечно, начнут инвестировать и расширять мощности, но только в производство той продукции, которой у нас и так достаточно. Нефтяники начнут увеличивать добычу нефти, газовики – газа, лесорубы начнут быстрее вырубать леса, химики – делать удобрения, металлурги – катать трубы и рельсы. Но если этого добра у нас и так навалом, то пойдет оно не на внутренний, а на внешний рынок. Что, наверное, хорошо для корпораций-производителей, но не для российской экономики в целом, так как продолжат расширяться “традиционные” отрасли, а вот создания новых производств не произойдет. А, значит, нам по-прежнему придется компенсировать нехватку требуемых товаров импортом.

Но это в лучшем случае. В худшем же - сэкономленные после снижения налогов средства пересекут госграницу, осядут на счетах в иностранных банках и будут по факту проинвестированы в зарубежные экономики. Для нашей же экономики они будут потеряны.

Поэтому, несмотря на всю привлекательности политики снижения налогов, для нас она в полном объеме неэффективна, потому что не приведет к структурной перестройке экономики и созданию новых производств в дополнение к существующим. Да и рост производства в “традиционных секторах” не очень-то вероятен. Пример с понижением ставки единого соцналога очень хорошо об этом свидетельствует. Ставку налога снизили, причем очень существенно, поступления в бюджет по нему упали, но вот никакого ускорения экономического роста что-то не произошло. Наоборот, темпы роста производства в первом квартале сильно упали, и никакой надежны на их восстановления до уровня прошлого года пока нет.

Правда, на это могут возразить, что корпорациям переводить доходы в иностранные банки вовсе необязательно, их можно разместить наших кредитных учреждениях, а уж они-то проинвестируют эти средства куда надо. Но как свидетельствует наш грустный опыт, российская банковская система так и не стала тем, чем она должна быть в рыночной экономике – механизмом, который превращает временно свободные денежные средства одних отраслей и корпораций в производственные мощности других отраслей. Российские банки или обслуживают расчеты своих клиентов, или выдают краткосрочные кредиты на формирование оборотных средств, на большее же их не хватает. Поэтому у российских корпораций выбор небольшой – или инвестировать в расширение собственного производства, тем более, что оно близко и понятно, или – в иностранные банки, а уж эти кредитные организации смогут распорядиться средствами как надо.

Таким образом, ресурсов для финансирования структурной перестройки у нас не очень много, да и используются они не совсем так, как хотелось бы.

Есть, правда, еще один шанс в лице прямых иностранных инвестиций, которые, по идее, должны привести к созданию как раз тех производств, которых нам жизненно не хватает. Но здесь опять же не все так просто: иностранные инвесторы – народ капризный, им нужен “стабильный инвестиционный климат”, а как у нас обстоят дела со стабильностью и климатом – всем прекрасно известно. Если же серьезный инвестор все-таки появляется, то он почему-то хочет вкладывать ресурсы в те производства, которые у нас и так есть, а, значит, могут развиваться и самостоятельно. Поэтому, хотим мы того или не хотим, без централизованного финансирования капитальных вложений за счет налогов нам пока не обойтись. Соответственно, планирование бюджетных доходов и расходов на несколько лет вперед имеет первостепенное значение для формирования надлежащей инвестиционной обстановки.

При этом мы считаем нужным оговориться, что “централизованное финансирование капитальных вложений” вовсе не означает выделения бюджетных средств на каждую стройку, включенную в государственную адресную инвестиционную программу – сейчас существует много форм использования бюджетных средств на инвестиционные цели. Нам, к примеру, нравится выдача гарантий или страхование рисков. Впрочем, что именно должно применять, надо решать в каждом конкретном случае. Главное, чтобы для достижения поставленных целей были зарезервированы соответствующие средства.

А со средствами федерального бюджета на ближайшую трехлетку, по данным Минфина, ситуация у нас будет такая.

Млрд. руб.
2006 год
2007 год
2008 год
Доходы
4400
4600
5200
Расходы – всего
3900
4200
4900
Непроцентные
3400
3700
4200
перечисления в Пенсионный фонд
300
300
400
Процентные
200
200
300
Профицит
500
314
350

С запланированного уровня доходов на 2005 год в 3326 млрд. руб. доходы, по плану, должны к 2008 году вырасти на 56%. Часть из них будет съедена инфляцией, но на инвестиции, по идее, тоже должно кое-что остаться. Если, конечно, досрочное погашение внешнего долга не вычерпает все ресурсы бюджета до остатка. Но здесь Минфин уже ничего сделать не сможет – отступать некуда. Поэтому, если у бюджета и появятся средства на финансирование капитальных вложений, то в условиях первого трехлетнего финансового плана они могут оказаться только сверхплановыми.



Эксклюзив
28.03.2024
Владимир Малышев
Книга митрополита Тихона (Шевкунова) о российской катастрофе февраля 1917 года
Фоторепортаж
26.03.2024
Подготовила Мария Максимова
В Доме Российского исторического общества проходит выставка, посвященная истории ордена Святого Георгия


* Экстремистские и террористические организации, запрещенные в Российской Федерации: американская компания Meta и принадлежащие ей соцсети Instagram и Facebook, «Правый сектор», «Украинская повстанческая армия» (УПА), «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ), «Джабхат Фатх аш-Шам» (бывшая «Джабхат ан-Нусра», «Джебхат ан-Нусра»), Национал-Большевистская партия (НБП), «Аль-Каида», «УНА-УНСО», «ОУН», С14 (Сич, укр. Січ), «Талибан», «Меджлис крымско-татарского народа», «Свидетели Иеговы», «Мизантропик Дивижн», «Братство» Корчинского, «Артподготовка», «Тризуб им. Степана Бандеры», нацбатальон «Азов», «НСО», «Славянский союз», «Формат-18», «Хизб ут-Тахрир», «Фонд борьбы с коррупцией» (ФБК) – организация-иноагент, признанная экстремистской, запрещена в РФ и ликвидирована по решению суда; её основатель Алексей Навальный включён в перечень террористов и экстремистов и др..

*Организации и граждане, признанные Минюстом РФ иноагентами: Международное историко-просветительское, благотворительное и правозащитное общество «Мемориал», Аналитический центр Юрия Левады, фонд «В защиту прав заключённых», «Институт глобализации и социальных движений», «Благотворительный фонд охраны здоровья и защиты прав граждан», «Центр независимых социологических исследований», Голос Америки, Радио Свободная Европа/Радио Свобода, телеканал «Настоящее время», Кавказ.Реалии, Крым.Реалии, Сибирь.Реалии, правозащитник Лев Пономарёв, журналисты Людмила Савицкая и Сергей Маркелов, главред газеты «Псковская губерния» Денис Камалягин, художница-акционистка и фемактивистка Дарья Апахончич и др..