Семья отца Димитрия

После рукоположения во священники отец Димитрий какое-то время служил в Твери. Но одна раба Божия из деревни Лощицы Весьегонского благочиния так достала письмами епископа Тверского и Кашинского Виктора, требуя священника в местный храм, что владыка и отправил его туда.

Деревня стояла в глухом лесу, единственная к ней дорога там и обрывалась. Храм требовал ремонта. Средств на это не было, потому что не было прихода. Проще говоря, некому было молиться в храме. Так ни одной литургии там и не провели. Жили с матушкой Ольгой и двумя дочками Машей и Ксенией в соседнем селе Алферово, служили в домовом храме, разводили коз.

«Потом думаю: Господи, годы-то идут, а толку-то никакого, я же должен людей «пасти», а не коз», - вспоминает о. Димитрий.

Начал потихонечку оттуда вылезать. Вначале в село Любегощи, затем в Овсянниково, а потом уж и в Сандово – единственный райцентр в округе, где не было ни одной церкви.

- Отец Димитрий, - спрашиваю, - взять на воспитание сразу четырех малолетних детей – на это надо было решиться.

- Мы, когда поженились с матушкой Ольгой, мечтали, что у нас будет много детей, но вышло иначе. На девятом месяце первой беременности врачи ей сказали, что ребенок, якобы, поменял возлежание, и поэтому надо делать кесарево сечение. Когда Ольга понесла в другой раз, они, врачи, категорически настаивали на аборте, а потом красными чернилами написали в карточке: «От прерывания беременности отказалась по религиозным соображениям». И опять кесарили. Мы, подозревая неладное, писали заявление против перевязывания труб, но, тем не менее, после этого матушка больше не зачинала. А к решению принять детей пришли после того, как улучшилось наше материальное положение, а главным образом, жилищные условия. У нас комфортабельное жилье, которое просто развязало нам руки.

«Комфортабельное жилье» - это целый подъезд двухэтажного дома в небольшом селе Любегощи Весьегонского района. Жильцы давно покинули этот дом, и он потихоньку разваливался. Не было уже оконных рам, протекала крыша.

«А у моего отца, - рассказывает батюшка, - большая родня, их восемь – братьев и сестер. Неплохо, кстати, в жизни устроены. Его мать, моя бабушка, жила у дочери в Волгограде, но вдруг захотелось «к Кольке», то есть к отцу. Ну, привезли. И дядя Володя, папин брат, бизнесмен, решил этот дом приобрести для нас и довести до ума. Во все окна вставил стеклопакеты, перекрыл крышу, отделал первый подъезд, который мы сейчас и занимаем». Так под одной крышей оказались четыре поколения Охичевых.

- А до того, где вы жили?

- Ой, где только мы не жили. На съемных квартирах, в домах, домишках, избушках, Так вот, как только улучшились жилищные условия, сразу же встал вопрос, чтобы нашу семью увеличить. Получили согласие моих родителей, наших родных дочек.

- Кстати, как их звать?

- Старшая Мария, ей 17 лет исполнилось, Ксения на год младше. Обе они очень хотели детишками заниматься, и, надо сказать, сейчас вполне оправдывают это свое желание. Когда мы с матушкой решаем вдвоем поехать на службу, они остаются за нас и хорошо справляются. Так вот, как только улучшились жилищные условия, сразу же встал вопрос, чтобы нашу семью увеличить. Получили согласие моих родителей, наших родных дочек. Но одно дело решить, другое – взять. Выбор сейчас очень и очень ограничен. Полностью здоровых детей – физически и психически – в детских домах вы уже не найдете. Обязательно какая-нибудь проблема у ребенка да будет. Чаще всего болезнь Дауна или ДЦП.

Нам повезло, в этом детском доме оказались три родные сестрички, разлучать которых было нельзя. И не каждый решится взять в семью сразу трех приемных детей.

Так у нас появились Олечка, ей четыре годика, Катя – на год младше, и Анечка, ей в апреле исполнился годик. Потом взяли мальчика Даниила. Дети относительно здоровы. Но хотя никаких патологий у них нет, они все равно отстают в развитии. У девочек не хватает витамина Д, вследствие чего развился рахит, с ними надо подолгу гулять на солнышке. У мальчика сильное отставание в языковом развитии. Когда мы его брали, он в свои 5 лет практически ничего не говорил. Сейчас в его арсенале уже несколько десятков слов, появились первые фразы. Надеемся, что до школы нам удастся научить его хорошо говорить.

- Нет досады, что вот приходится исправлять чьи-то ошибки?

- А вы знаете, где-то недельки через три полностью исчезает ощущение, что это не твои дети. Вообще! Совершенно пропадает. Меня матушка тут как-то спросила: «А помнишь, у нас когда-то не было детей?». То есть эти дети становятся родными тебе настолько быстро… Но, конечно, надо быть готовым к трудностям. В нашей местности был случай, когда мама, воспитав одну приемную дочь, взяла еще одну девочку и через некоторое время ее вернула. Конечно, это недопустимо. Взялся за гуж, не говори, что не дюж.

С новым человечком появляются и новые проблемы. Со своими-то детьми вон поседел уже весь…

- Многих отпугивают от решения взять на воспитание детей неудачные примеры знакомых или даже слухи о таких примерах. Что для вас было самое страшное?

- Сдавать кровь из вены.

- Не понял…

- Пришел за результатами анализа на гепатит, а анализы эти при оформлении опекунства обязательны, мне врач и говорит: «К сожалению, не могу ничем вас обрадовать». Ну, я и потух. Запрашивают дополнительный анализ. Сдал и две недели места себе не находил. Но на этом все не закончилось. Наша фельдшер передала моей маме, а та мне, мол, анализы хорошие, положительные. Я опять в ауте: так все-таки какие? Хорошие? Или положительные? Это две большие разницы. Слава Богу, все обошлось.

- Отец Димитрий, у каждого свой путь к Богу. Каков ваш путь? В роду были священники?

- И у меня, и у матушки. У матушки есть даже пострадавшие за веру. Но это выяснилось позже. Я же родился в семье военнослужащего. Как и всякая офицерская семья, мотались по гарнизонам. Долгое время жили на Украине, где я и появился на свет. Потом в Смоленске.

- А когда уверовали-то?

- Началась перестройка. Можно было церковь посещать, читать литературу. Но так не скажешь, что я сегодня атеист, а завтра верующий. В старших классах еще дразнил верующую одноклассницу. Позже разыскал ее, извинился, и мы подружились. Но первым ходить в храм начал отец. Подвозил как-то священника, разговорился с ним, с этого и началось.

Я же ходил в Смоленске в Успенский собор, и у распятия просил: «Господи, если Ты есть, помоги мне в Тебя поверить…».

Последней к вере пришла мать. Так все мы оказались прихожанами храма Петра и Павла. Там я познакомился с Ольгой, ставшей впоследствии матушкой. После службы в армии работал там разнорабочим, певчим, потом стал соискателем священного сана. 14 января 1998 года принял сан дьякона, а 8 июня того же года – сан священника.

- Кто был вашим учителем на этом пути?

- Учителя были в армии.

- Снова не понял…

- Дело в том, что часть, в которой я служил, располагалась неподалеку от мужского монастыря, и комбат по просьбе настоятеля прикомандировывал туда несколько солдат. Среди них был и я. Там и читал, и пел, и строил, и сторожил по ночам. Это было для меня своего рода духовное училище. Работали много, порой по 12 часов…. .

- А духовным-то наставником кто был?

- Так там иеромонахи, монахи. Кто? Они и были. Один одному научит, другой – другому. Там, кстати, я выучил и богослужебный устав.

- А когда рукоположили в дьяконы, в священники, кто-то же учил?

- У нас есть такое понятие – сорокоуст. Перед принятием священного сана человек не может потренироваться. Поэтому после рукоположения он должен пройти так называемый сорокоуст. То есть отслужить 40 литургий подряд под присмотром старшего опытного священника. За это время должен выработаться навык. Грубо говоря, условный рефлекс. Священник должен рефлексорно знать, что за чем следует делать. Потому что иначе литургию отслужить невозможно.

- Мне говорили, что у вас был семейный ансамбль, который называется, как и местная речка, «Реня».

- Почему был? Он и есть. Матушка играет на виолончели и клавишных, девочки на скрипке и клавишных, теперь еще и на гитаре. Они закончили с отличием музыкальную школу по классу скрипки, теперь учатся по классу гитары.

- А вы поете…

- Да, я брал частные уроки вокала. А нотной грамоте меня научила матушка, когда она еще регенствовала в смоленском храме. Мы выступали на праздниках в малых городах и селах. Куда приглашают, туда и едем.

Отец Димитрий обучает дочек английскому языку (в школе они учат немецкий). Занимается спортом. В доме имеется спортзал с оборудованием для пауэрлифтинга. В прошлом году они с Машей приняли участие в соревнованиях по этому виду спорта и, став абсолютными победителями, выполнили нормативы 3 взрослого разряда. Матушка Ольга владеет разными рукоделиями: прекрасно шьет, вяжет спицами и крючком, а в последнее время освоила технику бисероплетения и делает таким способом иконы.

Теперь батюшке приходится учить приемных детей, но уже не иностранному языку, а своему родному. А матушке обстирывать их, обшивать, кормить, лечить. Основная нагрузка легла на ее плечи. Плюс домашнее хозяйство – козы с козлятами.

Управляться с приемными детьми, спасибо, помогают родители приходского священника и старшие дочери.

«Так что вполне вероятно, мы на этом не остановимся», - говорит отец Димитрий. Так и вышло.

В канун яблочного Спаса батюшка похвастался, показав документы, оформленные на еще двух детдомовских мальчиков. А незадолго до этого он вывез из осажденного Луганска семью двоюродного брата.

Так что теперь под крышей дома сельского священника более полутора десятков человек.

Все вместе – одна семья.