"Весь народ идет за Варнавой..." (часть 1)

Есть в Белграде на Новом кладбище (русский участок) единственный до недавнего времени памятник императору Николаю II и воинам Великой войны. Памятник был воздвигнут в 1935 г. по проекту русского архитектора Р.Н. Верховского. В цоколе постамента устроена небольшая часовня с мраморным порталом, который был сделан на средства Святейшего Сербского Патриарха Варнавы. В ночь с 23 на 24 июля 1937 года печальный звон белградских колоколов возвестил о кончине народного заступника и печальника... Святейший Варнава был последней крупной фигурой в общественно-политической жизни страны перед войной.

Как известно, 9 октября 1934 г. жертвой марсельского злодеяния стал югославский король Александр, а 10 августа 1936 г. скончался "от болезни" митрополит Антоний /Храповицкий/.

Странная болезнь патриарха, унесшая его в могилу, началась как-то внезапно и как раз в разгар борьбы против заключения конкордата с Ватиканом. Сербская Православная Церковь выступила против ратификации договора, поскольку этот документ (проект был одобрен 25 июля 1935 г. в Ватикане) попросту превращал страну в арену католического миссионерства. Сопротивление этому сразу же приняло и политический характер — ведь договор был международным, а Ватикан, как известно, издавна вел (и ведет по сей день) свою специфическую политику наступления на православный мир. В листовках, распространявшихся в народе, говорилось, например, что Ватикан — "длинная рука итальянского фашизма, который стремится продвинуться на восток". Бурная реакция православного населения, предательское сопротивление правительства буквально поставили страну на грань гражданской войны. В этой борьбе, разумеется, видное место занимал и Сербский патриарх.

#comm#Еще 3 декабря 1936 г. Святейший направил Председателю правительства Стоядиновичу меморандум, в котором подчеркивалось, что анализ многих статей конкордата показал полное пренебрежение принципом равноправия религиозных конфессий, гарантированным Конституцией Королевства Югославия. #/comm#

Мужественное всеправославное стояние в конце концов одолело попытку нашествия — за свою победу православные сербы заплатят спустя всего лишь четыре года, когда грянет Вторая мировая, а на Балканах появится сеть концентрационных фашистских лагерей, в самом известном из которых — Ясеновце будет зверски замучено более 1,5 миллионов сербов. "Выдающуюся" роль сыграет в этих преступлениях католическое духовенство, разумеется не все, но — клевреты Ватикана в Югославии.

Патриарх же Варнава своей жизнью заплатил за веру во Христа в 1937-ом, как бы предварив сонмы грядущих сербских новомучеников. Убиение патриарха Варнавы, безусловно, носило характер ритуального кощунства — "поражу пастыря, и рассеются овцы" (Мф. 26, 31). Эта трагедия призвана была поразить православный дух сербства, сломить волю народа, погрузить его в скорбь. 23 июля Скупщина проголосовала за ратификацию конкордата, что, конечно, явилось настоящим насилием над православными в королевстве Югославия, попранием Основного Закона страны. Но еще 19 июля в Белграде после молебна о здравии болящего Варнавы, патриарха Сербского, проходившего в кафедральном соборе св. Михаила архангела, был жестоко разогнан крестный ход духовенства и мирян жандармами "попа" Корошца. Антон Корошец, католический священник, был в ту пору министром внутренних дел. И это злодеяние целиком приписывалось ему. Между тем и городская управа не дала согласие на крестный ход — эту своего рода манифестацию в защиту прав православного населения страны. Сей крестный ход получил название "кровавый", он надолго запомнился в народе. А само событие это походило на провокацию, призванную еще более разобщить население страны.

#comm#Неожиданное же известие о болезни патриарха в столь неподходящее время тотчас породило в народе слухи, что Святейший отравлен, последующие события только подтвердили эти догадки. #/comm#

"Страшная, неразгаданная болезнь сломила железное здоровье сербского первоиерарха. Однако венские специалисты, вызванные в двенадцатом часу, поставили диагноз: "Отравлен!"".

9 октября 1937 г. в Сенате была отклонена ратификация конкордата. Таковой была цена жертвы святителя Варнавы, великого стоятеля за Истину, за славянство, за православную Россию, ибо путь Ватикану с Балкан на восток был отрезан, а народ сербский уже во Вторую мировую войну вновь, как и прежде, встал стеной на защиту христианской цивилизации.

#comm#Имя священномученика Варнавы, патриарха Сербского, обрело свое достойное место в православных святцах. Святитель еще не канонизирован, но, возможно, именно русские, в первую очередь, должны поднять этот вопрос. #/comm#

Канонизация часто "идет снизу", в народе возникает почитание святого, постепенно ширится, и, наконец, наступает черед официальных решений и свершений.

Увы, в нынешней РФ мало помнят о тех, кто спасал Россию за ее пределами в трагические 20-30-е гг., после великого русского погрома, учиненного большевиками в нашем Отечестве. В числе истинных друзей русских сами беженцы наши всегда называли три имени: короля Александра Карагеоргиевича, сербского патриарха Варнавы, первого чехословацкого премьера Крамаржа.

Постоянную поддержку митрополита Скоплянского (1920), позже (1930) патриарха Сербского Варнавы ощущали наши соотечественники, оказавшиеся после трагического исхода Русской армии из Крыма (1920) в Королевстве Сербов, Хорватов, Словенцев. Варнава отдавал русским монастыри и приходы в Южной Сербии, часто принимал участие в богослужениях русского духовенства, особым его почитанием пользовался митрополит Антоний /Храповицкий/, возглавивший Высшее Церковное Управление заграницей, позже Архиерейский Синод Русской Церкви в изгнании. Свято чтил Сербский Патриарх память Царя-мученика Николая II и всегда напоминал своим соплеменникам о Великой Жертве русского народа, принесенной в 1914 г. на алтарь Славянства. Патриарх Варнава был почетным председателем Исторического общества памяти Государя Императора Николая II и Комитета по сооружению храма-памятника Царственным мученикам в Брюсселе, завершенного лишь в 1977 г. А в 1930-ом в Белграде он освящал храм св. кн. Александра Невского, заложенный еще в 1877 г., когда русские добровольцы сражались за свободу и независимость сербов.

В свою очередь, в русском храме Св. Троицы (1924, архитектор В. В. Сташевский) в Белграде после смерти Сербского патриарха по почину его верного секретаря, библиотекаря, биографа, крупного слависта Владислава Альбиновича Маевского в благодарную память о святителе прихожане соорудили у левого клироса икону апостола Варнавы. Сам же священномученик патриарх Сербский Варнава покоится в церкви св. Саввы (1935), что на Врачаре в Белграде, построенной русским архитектором Виктором Лукомским. Рядом с нею ныне высится громада храма св. Саввы, пока незавершенного. Возведение этого священного памятника Сербства начал именно патриарх Варнава. А перед храмом на Врачарском холме стоит монумент св. Савве Сербскому (2003), работы русского скульптора В. М. Клыкова. Так, на небольшом клочке сербской земли, тесно переплелись наши судьбы…

Любовь к России выросла у Петра Росича (мирское имя патриарха) с детства. В 1900 г. он приехал в С-Петербург учиться в Духовной Академии. Много лет спустя патриарх Варнава вспоминал: "Еще с детства лично я чувствовал громадное стремление к России и своим детским воображением представлял себе ее величие в самом ярком свете. Мое тяготение к России сложилось, с одной стороны, под влиянием моих набожных родителей, а в сербской семинарии, где я учился, — через русскую литературу и через повествования о покровительстве России моему родному Сербскому Народу. Мое заветное желание исполнилось, и Господь привел меня кончить в Петрограде Духовную Академию. Первый раз я приехал в Россию в 1900 г. Я был несказанно очарован величием северной столицы, а теплый, сердечный прием не только от духовенства и от моих школьных товарищей, но даже от каждого, самого простого русского человека был весьма трогателен. Скажу откровенно, что я себя так хорошо чувствовал в России, что при мысли о необходимости вернуться на свою Родину я ощущал какое-то невольное огорчение. Религиозная жизнь русского народа так на меня подействовала, что я тогда же решил принять монашество, и в 1906 г., по окончании Духовной Академии, в академической церкви ректор Академии, теперешний митрополит Сергий /Страгородский/, постриг меня в монашество и возвел в сан иеродиакона и иеромонаха. Вскоре, после моего пострижения, я вместе со своим духовным отцом побывал в известном на всю Россию Валаамском монастыре, который отличался как суровостью своего климата, так и строгостью монашеской жизни. Там вновь мне пришлось убедиться, насколько Русский Народ предан Церкви и как он почитает монастыри" (Патриарх Варнава. Слово о России и русском народе//Сергиевские чтения. М., 2005. С. 143-144).

18 марта 1910 г. св. Синод Вселенской патриархии избрал архимандрита Варнаву на кафедру Дебарско-Велесского епископа (Южная Сербия), а 10 апреля он был рукоположен с титулом "епископ Главницкий". "Хиротония эта была великим национальным торжеством не только царьградской сербской колонии, но и всего южного сербства, которое давно поджидало к себе молодого и энергичного, идейного епископа-серба" (Маевский В.А. Сербский Патриарх Варнава и его время. Нови Сад, 1931. С 92).

#comm#Назначение это было весьма важным и ответственным, ибо положение турецких сербов в здешних пределах (ныне территория Бывшей югославской республики Македонии) было достаточно тяжелым. #/comm#

Долгие годы среди южносербской паствы развивали свою активность греческие и болгарские архиереи и духовенство, чтобы подчинить (каждый себе) сербское население, что, безусловно, вело либо к эллинизации, либо к болгаризации сербов; сербский язык, народное самосознание, традиции и обычаи — все это словно растворялось в обезличенной, утратившей свою национальную самобытность массе. На плечи молодого епископа легла сложная, многотрудная задача — стать водителем здорового народного движения возрождения сербов в этом крае, находившемся, по сути, в запустении: церкви были старыми и обветшалыми, сербско-народных школ было очень мало, турки препятствовали их открытию, а приходское духовенство почти утратило дух пастырской ревности и по большей части было малообразованно богословски и почти невежественно культурно. За время епископства Варнавы край этот буквально ожил: возрождались старые храмы и монастыри, открывались новые школы, владыка неустанно ездил по епархии, посещая приходы, много беседовал с духовенством, поучая и наставляя его и в то же время прислушиваясь к опыту искушенных. Апостольская миссия Варнавы увенчалась успехом, а негодующая и греческая, и болгарская печать писала: "Весь народ идет за Варнавой, поскольку он один делает больше, чем десять наших". Различные клеветы и даже угрозы убийства обрушились на владыку со стороны православных болгар и греков, но не смогли они сломить пламенной души серба-патриота.

Замечательно и особенно драгоценно для нас, русских, что, вспоминая об этом сложном периоде своего пастырского служения, Святейший Варнава подчеркивал следующее: "На мою долю выпала честь быть первым в этой епархии епископом, сербским уроженцем, после погибели Сербского Царства на Косовом Поле. Должен сказать, что в моей трудной деятельности неисчерпаемым источником духовной и нравственной жизни и моей самой сильной опорой было то духовное богатство, которое я почерпнул в России. Лишь оно помогало мне в те времена, когда мои соплеменники страдали под турецким игом и влиянием разных антирелигиозных пропаганд".

#comm#Первая Балканская война принесла, наконец, свободу этим землям: Южная Сербия была присоединена к Королевству Сербия. #/comm#

Однако радость освобождения вскоре настигла новая беда — началась Первая мировая война. И в это время мужественный епископ-патриот был со своим народом, он находился при армии во всех ее тяжких испытаниях. В черные дни сербской катастрофы в Албании (ноябрь 1915 г.), когда армия вместе с беженцами, теснимая превосходящим противником к морю, была на волос от гибели, Варнава видел безысходное отчаяние приговоренных к неминуемой смерти. И только вмешательство Русского Царя Николая II, взявшего на себя все расходы по эвакуации сербской армии и беженцев и предъявившего ультиматум союзникам, спасло людей от неизбежной трагедии. "Это была радость воскресения заживо хоронивших себя в Адриатическом море, и те, кто пережил эти жуткие дни, на всю жизнь сохранили благоговейное чувство горячей благодарности к памяти царя-мученика императора Николая II и понимание страданий своих русских братьев в беженстве… Здесь же находится и ключ к пониманию патриархом Сербским Варнавою страданий русских под нависшей большевицкой угрозой на берегах Черного моря и всегдашнее чуткое участие сербского первосвятителя к русским беженцам".

Во время Великой войны епископ Варнава по поручению своего правительства вновь отправился в Россию (май 1916 г.), где он застал и революционные события. Преосвященный Варнава собирал пожертвования для Сербской армии, встречался с архиепископом Антонием /Храповицким/, сослужил будущему патриарху Тихону на Пасхальной заутрене и литургии… Был Варнава и свидетелем Всероссийского Церковного Собора, видел он Отечество наше и в дни его заходящей, но все еще великолепной, славы, и в дни страшного падения, разрухи и предательства: "В печальные дни государственного переворота, который принес столь великие потрясения для России, — я был там. Я видел своими глазами, как среди доверчивых русских людей ловко действовали в это время всевозможные враги Русского Народа и Православной Церкви. <…> Всем известны те печальные события, которые разыгрались в России. Тяжело об этом говорить, но я часто задаю себе вопрос: виноват ли Русский Народ, этот доверчивый и добрый народ, в гибели своих лучших сыновей и дочерей? — И отвечаю себе я на этот вопрос: нет. Нельзя в этом винить Русский Народ. В этом нужно лишь видеть Божье испытание, посланное Великому Народу, из которого он выйдет победителем своих внутренних и внешних врагов". Был епископ Варнава и свидетелем захвата большевиками древней Москвы, видел и расстрелянный Кремль... Все увиденное в России сделало Варнаву непримиримым врагом большевизма, и он всегда мужественно поднимал свой голос в защиту русского народа. "Да, по неисповедимым судьбам Божиим первосвятитель Сербской Церкви, — серб по рождению, русский по воспитанию и духу русского благочестия, — знает Россию и Русскую Церковь так, как далеко не все и русские...", — замечал в свое время Маевский.

Окончание следует

В другой редакции статья опубликована на сайте Фонд стратегической культуры