Европа и славянский "проект"

Интервью с доктором исторических наук, заместителем председателя Комитета по международным делам Госдумы России, Президентом Фонда исторической перспективы Наталией Нарочницкой.

- Наталья Алексеевна, какой видится Вам проблема "славянской взаимности" (как говорили когда-то, в позапрошлом веке) в наступившем XXI столетии?

- Судьба славянства в истекшем веке, это, без сомнения, историческая драма, которая ещё не завершена. И в то же время, среди тревожных и трагических нот можно различить и более оптимистические тона. В славянских краях – то здесь, то там – начинают пробиваться ростки нового осмысления мировой и европейской ситуации. Важно не упустить эти символы воли к своему будущему, дать им развиться, подкрепить интеллектуально и организационно. Наш Фонд исторической перспективы как раз сейчас разрабатывает проект "Россия и славянский мир". Причём, делает это совершенно на новой основе, без неуместных сегодня славянофильских фантазий и всхлипов.

Там, где есть реальное ощущение соборности, братской общности, вероисповедного единства, эти чувства работают сами по себе. Но мы хотим развивать наше сотрудничество и взаимодействие со славянским миром вне зависимости от принадлежности тех или иных стран или народов к православной ойкумене. Оказалось, что стремление восстанавливать утраченные связи очень сильно среди народов Восточной Европы. Даже среди "латинских" славян, которые в 1990-е годы пережили сильную реакцию отторжения от России, сегодня идут процессы политического оздоровления и возмужания. Появились новые, более зрелые национальные элиты, которые спокойно и позитивно воспринимают перспективу восстановления хороших отношений с нашей страной.

Отдельная тема – славяне постсоветских государств. В России никто всерьёз не работает ради укрепления наших позиций в славянских республиках СНГ. Мы не строим с ними единое духовное пространство, не втягиваем их в свои интеллектуальные процессы. Элите и политически активной части общества на Украине и в Белоруссии Москвой не было предложено участие в действительно значимых, масштабных проектах. Зато Запад развивает целенаправленную деятельность в этом направлении. Думаю, что настала пора совместного духовного производства, формулирования единых мировоззренческих ценностей и исторических идеалов Великой, Малой и Борой Руси. Формы этой работы могут быть различными, но первый импульс должен исходить от интеллектуалов. Уже сегодня мы можем организовывать конференции, симпозиумы и семинары (по примеру недавно состоявшегося в Крыму международного форума русистов – преподавателей русского языка и литературы), проводить "круглые столы", создавать совместные электронные и печатные СМИ. Нам есть чем обогатить друг друга.

- На постсоветском пространстве в пользу единения славян действует немало культурных и экономических факторов. Не до конца растрачено и наследие "общего жития" в могучем государстве. Но большой славянский мир – явление многоэтничное и поликонфессиональное. Более того, можно говорить о том, что славяне принадлежат к разным цивилизациям. Не будем сейчас углубляться в типологию цивилизаций – о несходстве, скажем, чеха и болгарина писали русские авторы эпохи позднего славянофильства, и с тех пор эти различия вряд ли стали менее заметны…Есть ли сегодня основания для того, чтобы говорить о славянском мире как о политологической реальности, а не только как об этнокультурной абстракции?

- Славянство должно задуматься о своей судьбе в глобализирующемся мире, прежде всего в единой Европе (в которую так стремились некоторые наши собратья). И в свете этих тех вопросов, которые оставляет без ответа действующий сценарий мировой интеграции, некая общность угроз и исторической перспективы славян в ней превращается в осязаемую и действенную категорию. Либеральный вариант унификации мира наиболее разрушительно скажется на судьбе малых народов, которые могут превратиться в мертвые витрины этнографического музея. А ведь большинство народов, составляющих мировое славянство, численно невелики...

Но альтернатива этому есть. Она в том, чтобы идти в объединённую Европу не как "духовная бесприданница", а с чувством собственного достоинства и гордости за своё духовное и цивилизационое наследие. Проблема актуализации этих исторических ценностей и формулирования на их основе задач славянских народов в объединённой Европе открывает простор для философского, политологического, социального и любого другого творчества.

Конечно, этот творческий порыв станет возможен тогда, когда окончательно пройдёт эйфория от "приобщения к великой семье европейцев". И здесь большая ответственность лежит на России. Русский народ – крупнейший среди славянских этносов. И мы без всяких политических заявок могли бы стать той силой, которая помогает не иссякнуть, не раствориться в глобальном океане небольшим потокам национальных славянских культур. Ещё раз подчеркну: на сегодняшнем этапе разумно и продуктивно способствовать именно культурному осознанию общих интересов славян. Не следует выступать с какими-либо политическими проектами славянского объединения, это способно только отпугнуть "новых европейцев". Не следует и противопоставлять славянское начало европейской идентичности; да это и неверно. Кстати, извечное многообразие славянских племён могло бы в перспективе сослужить хорошую службу нашим интересам в европейских структурах, ведь при любом голосовании у нас может быть больше дружественных, союзных голосов.

- Покойный Александр Панарин говорил, что "Европа не должна строиться как двухосная система, состоящая только из католической и протестантской частей… Европа – это ещё и мир славянства. По-настоящему жизнеспособная европейская общность должна быть плюралистичной, базироваться по крайней мере на трёх основанных традициях – протестантской, католической и православной". Очевидно, эта идея созвучна вашим размышлениям?

- Да, я еще в 1996 году писала в журнале "Международная жизнь" о том, что будущее Европы не в разделительных линиях и не в диктате идеологических стандартов. Подлинное единство, которое может принести подъём и самостоятельность Европе – и эту мысль я вновь провожу в книге "За что и с кем мы воевали" – в признании вселенской равноценности нашего опыта: "Будущее – в конструктивном соединении исторического наследия и творчества всех этнических, конфессиональных и культурных составляющих Европы: германской, романской и славянской, Европы латинской и Европы православной".

Мы, славяне, обязаны противопоставить идее унифицированного мира, в котором нивелируется национальная и религиозная специфика (а подобная идея близка не только грезящим мировой гегемонией англосаксов атлантистам, но и левым "паневропейцам"), ценности и ориентиры великой христианской традиции. В "старой" Европе уже давно признано "неполиткорректным" сомневаться во всесилии "единственно верной" либеральной доктрины. Именно в славянстве сейчас продолжает жить то, что когда-то сделало Европу Европой. Кстати, славянские страны в Евросоюзе уже начинают играть роль консервативного начала. Например, именно Польша до конца отстаивала необходимость внесения в текст европейской конституции указания на христианские ценности как основу европейской цивилизации.

Перед нами стоит очень сложная задача. По сути, речь идёт о выдвижении альтернативного культурно-исторического проекта для единой Европы. Но это не значит в очередной раз "спасать мир". Думаю, что импульс, исходящий от славянского мира, способен пробудить и активизировать здоровые, национально-консервативные, христианские силы в самой Европе…

Да, мы сейчас рассуждаем с известной долей романтизма. Но то, что здесь есть предпосылки для большой творческой работы – несомненно. Я убеждена, что у славян есть определённое целеполагание, национально-историческое и культурное задание. Но для его реализации требуется преодолеть ещё очень много стереотипов. Один из них – жупел панславизма. Со времён славянского съезда 1848 года (на котором из русских присутствовал революционер Бакунин) Россию обвиняли в поощрении панславистских проектов. Между тем, император Николай I до последней возможности стремился сохранить верность принципам "Священного Союза", и русское правительство в 1848 году больше всего было озабочено тем, чтобы Вена не усмотрела в активизации славян подрывной деятельности России…

- Константин Леонтьев, резко полемизируя со славянофилами, писал о нашем "болгаробесии" – о некритическом принятии стороны болгар в любом политическом споре. Не кажется ли вам, что патриотически настроенная часть российского общества сегодня повторяет те же старые ошибки, но уже по отношению к Сербии? Адекватен ли сложившийся образ "жертвенной Сербии" той поддержке, которую получала с Балкан Россия?

- Взаимоотношения России и Сербии, несмотря на взаимную симпатию наших народов, далеко не всегда были радужными. Исторический парадокс в том, что фазы сопротивления для защиты собственной национальной идентичности и открытости по отношению к Западу у нас никогда не совпадали. Посмотрите, что происходило в последние десять лет. В конце ХХ века, когда московская власть сдавала истоирческие позиции России, Югославия была единственным очагом живого пламени среди серой золы славянства. Затем, когда в России начали постепенно консолидироваться национальная воля и дух, для значительной части сербского общества наступил период отступления, морального надлома и опустошения, символом чего стала выдача Югославией своего президента на расправу гаагскому "правосудию".

В течение многих лет я по нескольку раз в год ездила в Сербию, бывала там и под бомбами. Но после "бархатной революции" меня что-то удерживает от таких поездок. Я не езжу в Белград во многом именно потому, что мне тяжело, да и романтизировать происходящее там не хочется.

И всё же, не будем забывать, что, когда югославское правительство в 1941 году уступило диктату Гитлера, весь народ вышел на улицы с лозунгами "Лучше в гробу, чем быть рабу", и немцам пришлось оккупировать страну и держать там 36 дивизий. Из-за этого реализация плана "Барбаросса" была отложена на шесть недель. Не знаю, удержали бы мы Москву, если бы нападение произошло не 22 июня, а в начале мая… Сербы оказали гитлеровцам самое масштабное сопротивление среди всех народов Европы. Так что я не стала бы высчитывать на счётах, кто для кого больше сделал.

Что же касается компромиссности и даже сервильности немалой части сегодняшней сербской политической элиты, то "иммунитета" от этой болезни нет ни у одной нации; вспомним хотя бы, как московские бояре поляков в Кремль пустили. Сейчас можно быть твёрдо уверенным в одном – в искренней любви к России всех поколений простых сербов.

- В своей известной работе "Византизм и славянство" Леонтьев писал, что "если славяне призваны к чему-либо творческому, положительному, как особый мир истории или только как своеобразная часть европейской цивилизации, и в том, и в другом случае им нужна сила. Сила государственная выпала в удел великоруссам. Эту силу великоруссы должны хранить как священный долг истории, не только для себя, но и для всеславянской независимости". А "для силы России необходим византизм". Возможно ли сегодня сочетание наследия традиционного российского исторического мессианизма и политической прагматики?

- Когда Леонтьев писал о византизме, он, конечно, имел в виду не грекофильство, а универсализм восточнохристианской цивилизации. Сегодня Россия и поствизантийское пространство – предмет геополитической борьбы. Дехристианизация Европы привела к тому, что необходима демифологизация. Россия, конечно, несет ответственность за всю православную ойкумену как духовное пространство, но политически славянский "проект" должен быть без славянофильских фантазий и иллюзий.