Столетие
ПОИСК НА САЙТЕ
29 марта 2024
Совместимость несовместимого

Совместимость несовместимого

"Левые" перспективы русского традиционализма вполне реальны
10.02.2006

Российские левые давно находятся в состоянии кризиса. Он начался как кризис коммунистической идеологии, и многие ожидали, что после этого возникнет новая левая структура, которая сумеет дать адекватный ответ на все вызовы современности. Но таковой не возникло.

КПРФ сохранила старую марксистскую фразеологию при отказе от революционной практики. Это вряд ли можно назвать идеологической реформацией. Компартия существует по инерции, оставшейся от советских времен. Такое существование может продлиться еще неопределенно долгое время, но ни о каком развитии речи уже не пойдет. При этом вот уже почти двадцать лет в России пытаются возродить социал-демократию. Однако и тут особо похвастать нечем. "Официальная" Социал-демократическая партия России так и не сумела стать крупной силой. Не могут похвастаться влиянием и другие "социалистические" и "социальные" партии.

Но дело не в том, что Россия воспринимала социал-демократию с большим трудом, а в том, что социал-демократия, как и коммунизм, принадлежат уходящей индустриальной эпохе. Обе идеологии появились на свет из марксизма, который был гуманистической реакцией на раннюю буржуазную эпоху грязных заводов и нищенских зарплат. Причем коммунисты сделали ставку на создание единой корпорации-коммуны, а социал-демократы попытались урезонить крупные капиталистические корпорации. Как выяснилось, более успешно выступили вторые. Большие коллективы с их пирамидальным принципом организации принадлежат именно индустриальной эпохе, где само общество выстраивалось по типу большого промышленного предприятия.

Будущее – не за "монстрами" ТНК и крупных госкорпораций. Оно принадлежит небольшим коллективам, которые принято именовать "виртуальными" или "креативными" корпорациями. Эти микрокорпорации возникли еще в 1960-е годы. Их формируют интеллектуальные работники, решающие самый широкий диапазон задач. Это свободные творческие союзы, которые действуют настолько гибко, что не подстраиваются под рыночную конъюнктуру, но сами формируют ее. Вот, кстати, и социализм, который так нравится левым.

Можно предположить, что политический выигрыш будет у тех, кто станет выражать интересы мирокорпораций. В принципе, такую задачу могут решать как левые, так и правые (национал-консерваторы), просто они будут подходить с разных боков. Но в любом случае и тем, и другим стоит вспомнить о традиционном укладе российской жизни. А точнее, о таком важнейшем элементе этого уклада, как артель. Она представляла собой мелкое, но чрезвычайно подвижное предприятие, основанное на самоуправлении трудящихся.

Показательно, что в артели так называемая "прибавочная стоимость" не присваивалась частными предпринимателями или государством, она распределялась между самими работниками. В результате артельные заработки намного превышали заработки работников частного или государственного секторов. Например, зарплата ярославских строителей, артельно работавших в Петербурге, составляла 400-500 рублей в год (вторая половина XIX в.), тогда как работающие по найму зарабатывали не более 80 рублей. Такая оплата труда способствовала значительному снижению себестоимости. Так, артель Нижнетурьинского завода поставляла казне ударные трубки по 38 копеек; ранее государство было вынуждено платить за них по рублю. Другая артель взяла подряд на 25 тысяч рублей, за который частные собственники просили 80 тысяч.

К сожалению, дореволюционное правительство не поддержало артельный сектор. Оно сделало ставку на развитие частного сектора при активном привлечении иностранного капитала и сильном государственном регулирования. В экономическом плане это дало серьезный эффект, накануне революции Россия занимала первое место в мире по темпам роста промышленного производства. Но в цивилизационном плане капиталистический путь оказался тупиковым. Возникший в стране капиталистический уклад был враждебен и православно-самодержавному государству, и артельно-общинному социуму. Он сумел свергнуть монархию, но власть так и не удержал, рухнув под напором коллективизма. Только вместо артелей стали преобладать государственные предприятия. Возможно, это был неизбежный этап, необходимый для индустриализации. Между тем, представляется, что промышленность могла бы создаваться на артельном принципе или с использованием артельных начал. Тогда на крупных предприятиях большое значение уделялось бы мелким подразделениям, самоуправление играло бы значительную роль, а прибыль распределялась бы более эффективно и справедливо.

Однако для этого была необходима политическая сила, ориентированная "на артель". В начале прошлого века такой силы не было. Но она существовала несколько раньше, во второй половине XIX века. Речь идет о так называемом народничестве, которое было специфически русской версией социализма.

Народники считали, что Россия не должна проходить долгую и мучительную стадию капиталистического развития. В отличие от Запада она сохранила артель и общину, которые позволят ей сразу перепрыгнуть в социализм. Тем самым народники объективно становились в один ряд с консерваторами-традиционалистами, которые не хотели капитализации России. Более того, именно они сорвали введение в России конституционной монархии. Александр II был убит в тот день, когда он подписал указ о созыве представителей со всей России. Учитывая либеральный настрой тогдашнего руководства, можно предположить, что такое представительство легко превратилось бы в буржуазный парламент западного типа. Но выходка террористов привела к смене внутриполитического курса на более "реакционный". Таким образом, революционное народничество стало бессознательным орудием национальной "реакции", благодаря которому революция в России была отсрочена лет на тридцать.

Выступая за артель, народники следовали в русле традиции. Но в политическом плане они оставались прогрессистами. И левацкий нигилизм сделал народничество безоружными перед его злейшим врагом, западническим марксизмом, который сумел предложить еще более нигилистическую идею. Он признавал необходимость капитализации России, а капитализм для русских – еще большая утопия, чем коммунизм. На определенном этапе неонародники (эсеры) признали правоту ортодоксальных марксистов (меньшевиков). Последние считали, что России предстоит длительный период развития капиталистических отношений, который сформирует в стране многочисленный и сознательный рабочий класс. По мнению меньшевиков, лишь после исчерпания всех потенций капитализма можно будет говорить о каких-либо настоящих социалистических преобразованиях. Эсеры склонились на сторону меньшевизма, в результате чего самая многочисленная в стране крестьянская партия признала идейное руководство партии меньшевиков, опирающейся на часть социалистической интеллигенции и отдельные круги квалифицированных рабочих.

Меньшевики и ведомые ими эсеры сделали ставку на парламентскую демократию, а парламентаризм в России не проходит. "Учредилку" ненавидели и красные, и белые, что и предопределило ее бесславный конец, который был и концом эсеровско-меньшевистского движения. А между тем эсеры могли бы победить, выбери они модель русского социализма, основанного на просвещенном авторитаризме, земском самоуправлении и артельном коллективизме.

В этом плане гораздо дальновиднее оказались большевики. Они даже утверждали, что первыми цепь мирового капитала разобьют страны со "средне-слабым" уровнем развития. Они, дескать, уже обладают пролетариатом, но буржуазный строй в них так и не сумел укрепиться, поэтому его легко сокрушить. При этом большевики отказались от парламентаризма в пользу сначала Советов, а затем и партийной диктатуры, но даже эта модель оказалась гораздо более живучей, чем парламентаризм.

По сути, Ленин выступил как полу-народник. К Марксу же были ближе меньшевики с их идеей полномасштабного исчерпания ресурсов капитализма. Об этом было бы не лишним задуматься нынешним последователям Ленина. Но они продолжают жевать марксистскую жвачку, сочетая ее с той политической практикой, которую сам Ленин в сердцах называл "парламентским кретинизмом". Некоторые левопатриотические теоретики (например, С.Кара-Мурза) попытались указать "товарищам" на те народнические черты, которые были присущи ленинизму, но были проигнорированы. А ведь только тщательное изучение народничества и применение его социально-политических технологий способно возродить русских левых.

Кстати, есть чему поучиться у народников и русским правым (националистам-консерваторам). В свое время правые умудрились "прозевать" артель. Большинство правых, монархистов склонялись к опоре на частную собственность, имея в виду русских купцов и помещиков. Конечно, национальное предпринимательство России необходимо, но сердцевина нашей хозяйственной традиции находится именно в артельном хозяйстве. Русский труженик потому и поддержал большевиков, что видел в них воплощение своего артельного идеала.

Сегодня рождается особый спрос на артельность, способы гибкой самоорганизации, которые соответствуют условиям "производства знаний". Завтра в выигрыше окажется та сила, которая выступит за преобладание общественной собственности в виде малой, самоуправляемой корпорации. Артельное народничество может быть взято на вооружение как левыми, так и правыми. Было бы неплохо, если бы в России сформировалась своеобразная "двухпартийная" система. В ее рамках "правые" делали бы основной упор на государственно-политический традиционализм, а "левые" – на социально-экономический. Тогда левые и правые максимально приблизились бы друг к другу. Левые стали бы более традиционными и почвенными, а правые осознали бы артельно-общинный характер русского общества. Преобладание, скорее всего, будет за правыми, поскольку государственно-политические вопросы важнее. Но и левым найдется достойное место в российской политике.



Эксклюзив
28.03.2024
Владимир Малышев
Книга митрополита Тихона (Шевкунова) о российской катастрофе февраля 1917 года
Фоторепортаж
26.03.2024
Подготовила Мария Максимова
В Доме Российского исторического общества проходит выставка, посвященная истории ордена Святого Георгия


* Экстремистские и террористические организации, запрещенные в Российской Федерации: американская компания Meta и принадлежащие ей соцсети Instagram и Facebook, «Правый сектор», «Украинская повстанческая армия» (УПА), «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ), «Джабхат Фатх аш-Шам» (бывшая «Джабхат ан-Нусра», «Джебхат ан-Нусра»), Национал-Большевистская партия (НБП), «Аль-Каида», «УНА-УНСО», «ОУН», С14 (Сич, укр. Січ), «Талибан», «Меджлис крымско-татарского народа», «Свидетели Иеговы», «Мизантропик Дивижн», «Братство» Корчинского, «Артподготовка», «Тризуб им. Степана Бандеры», нацбатальон «Азов», «НСО», «Славянский союз», «Формат-18», «Хизб ут-Тахрир», «Фонд борьбы с коррупцией» (ФБК) – организация-иноагент, признанная экстремистской, запрещена в РФ и ликвидирована по решению суда; её основатель Алексей Навальный включён в перечень террористов и экстремистов и др..

*Организации и граждане, признанные Минюстом РФ иноагентами: Международное историко-просветительское, благотворительное и правозащитное общество «Мемориал», Аналитический центр Юрия Левады, фонд «В защиту прав заключённых», «Институт глобализации и социальных движений», «Благотворительный фонд охраны здоровья и защиты прав граждан», «Центр независимых социологических исследований», Голос Америки, Радио Свободная Европа/Радио Свобода, телеканал «Настоящее время», Кавказ.Реалии, Крым.Реалии, Сибирь.Реалии, правозащитник Лев Пономарёв, журналисты Людмила Савицкая и Сергей Маркелов, главред газеты «Псковская губерния» Денис Камалягин, художница-акционистка и фемактивистка Дарья Апахончич и др..