Европа "новая" против Европы "старой"

В Госдуме России состоялась научно-практическая конференция "Глобализация и интерпретация прав человека: взгляд из России и из Европы". Она была организована в рамках деятельности Комиссии Государственной думы по изучению практики обеспечения прав человека и основных свобод, контролю за их обеспечением в иностранных государствах.

Конференция прошла под председательством депутата Государственной думы от фракции "Родина", заместителем Председателя Комитета по международным делам Наталией Нарочницкой; она руководит Комиссией по изучению практики обеспечения прав человека.

В работе конференции приняли участие известные политологи, ученые и представители литературно-художественной общественности. Они подчеркнули необходимость соблюдения как прав человека, так и сохранения традиционных исторических, нравственных и этических норм в странах и национально-этнических сообществах.

Публикуем фрагменты выступлений некоторых участников.

Ольга Васильева,

зав. кафедрой Российской академии государственной службы

С проблематикой прав человека мы сталкиваемся постоянно. К примеру, американский Госдеп в течение последних лет учит нас тому, какие свободы, кого и как мы должны охранять на территории России.

…В октябре 1990 года были сняты все правовые ограничения, которые действовали в советский период. Вот один из результатов: если в 1989 году в стране было зарегистрировано около 5 тысяч религиозных организаций и 13 направлений вероисповедания, то сейчас – 20 тысяч религиозных организаций и 63 вероисповедания. Это при том, что преамбула российского закона 1997 года определила систему духовных ценностей, на которых строилось наше государство. Напомню: православие, ислам, буддизм и иудаизм – традиционные религии на территории России.

За последние пятнадцать лет мы наблюдаем колоссальный рост так называемых новых религиозных движений. Многие из них на территории западных стран существуют уже 140-150 лет. К примеру, церковь Мормона, традиционная для штата Юта; но у нас в стране она относится к разряду новых. Именно эти и им подобные новые организации Госдеп США опекает постоянно. Два раза в год готовится соответствующий отчет. И последний такой отчет показывал, что мы находимся на той же самой знаменитой "оси зла". На "правозащиту" в области вероисповедания в России Госдеп в этом году дополнительно выделил пять миллионов долларов.

По Конституции, у нас равные права для религиозных организаций, но равные права не означают равной удаленности. Потому что каждая из организаций, имеющая официальный статус на территории страны, имеет свою историю, традиции и должна иметь определенные взаимоотношения с властью. И иудеи, и мусульмане, и протестанты вслед за православной церковью приняли свои социальные доктрины, в которых определили основные положения такого взаимодействия.

Если мы начнем совместно с западными партнерами изучать эту проблему – нарушение прав вероисповедания, прав свободы совести во всех странах, да, я уж не говорю о странах Прибалтики – вскроются многие вещи, более неприятные для Кондолизы Райс, нежели для нас.

Александр Бельчук,

профессор Академии внешней торговли.

Сама концепция прав человека была постоянным объектом борьбы, начиная с конца 1940-х годов. Советский Союз все время напирал на социально-экономические права, Запад – на политические. В результате, в тех документах, которые стали эталонами в области прав человека, большое внимание уделялось именно социально-экономическим правам. А сейчас об этих документах все почему-то позабыли. Остались только права политические и с ними связанные, причем, понимаемые формально.

Но право базируется на чем-то большем, нежели просто на законе. А именно, морально-этических принципах, которые имеют свои корни – в религиозном представлении о добре и зле, даже для атеистов…

Как только в современной системе ценностей рядом с гражданином не оказывается полицейского, этот человек начинает распускаться. К примеру, всех потрясли события в Новом Орлеане: не оказалось рядом полицейского, и получилась очень неприятная картина. Причина в том, что потеряна связь между преступлением и грехом.

Права человека, как и всякое право, должны сопровождаться обязанностями. Но все это куда-то исчезло. Получается, что если я не нарушаю закон, значит, никаких обязательств у меня нет. Можно и не нарушать закон, а быть подлецом. И общество, которое не будет нарушать закон, не обязательно будет прогрессировать. Симптомы такой деградации мы видим повсеместно.

Протоирей Александр (Макаров),

сотрудник Отдела внешних церковных связей Московской Патриархии.

Я скептически отношусь к возможному диалога с Западом на тему прав человека. Дело в том, что нас просто не захотят услышать. Это как беседа с иеговистами. Говоришь, показываешь, цитируешь, а они в принципе не слышат, поскольку запрограммированы только на свою систему ценностей и на свое понимание реальности.

Как считают атеисты, только такая совесть может быть свободной, которая освобождена от религиозных предрассудков. И когда они проповедуют свободу совести, в их понимании это свобода совести без веры, без религии. Они всегда будут бороться с религиозным восприятием мира и никогда они не согласятся с тем, что христианин будет руководствоваться в жизни именно нормой веры. Для них это что-то совершенно ненормальное.

Нынешнее правозащитное движение будто бы защищает права человека. Но на самом деле человек из этой системы исключен. Право становится самодовлеющей категорией. И ради этого права, человека, в принципе, можно и уничтожить. Ничего более ложного и абсурдного, чем "пусть весь мир рухнет, то право восторжествует" до сих пор не придумано. Но закон для того и существует, чтобы мир не рухнул. А если мир из-за закона рушится, зачем нам такой закон? Его нужно менять.

Петер Бахмайер,

руководитель института Восточной и Юго-Восточной Европы Австрийской академии наук

Здесь правильно характеризовали дискуссию в Европе, в Европарламенте и в Совете Европы. Ту систему, которая существует на Западе. Но это все-таки система правящей элиты, правительств, большинства парламентов. Но есть другой Запад, другая Европа. Это Европа традиционных ценностей, христианских, национальных. Я представляю здесь именно эту Европу, и могу подтвердить, что моя позиция соответствует позиции большинства австрийского народа.

Новая Европа, Евросоюз – это Европа либерализма, секуляризации, атеизма и даже воинствующего либерализма. Но "старая" Европа национальных христианских культур еще не исчезла, она существует. И есть национальные, патриотические, религиозные движения, которые отвергают "новую" Европу. К примеру, как вы знаете, централизованная Конституция Евросоюза была отвергнута Францией и Нидерландами. В Австрии – то же самое, разве что референдум не проводился.

Большинство народа отвергает централизованную сверхдержаву, создаваемую на основе воинствующего либерализма. Австрийская позиция – это позиция государственного нейтралитета; ее основа – Государственный договор 1955 года. Но австрийский нейтралитет был не только нейтралитетом между Востоком и Западом, это нейтралитет и в идеологии. Мы были против тоталитаризма, и в то же время – против империализма и неолиберализма. Мы сторонники сотрудничества с Россией именно потому, что она является противовесом новой сверхдержавы.

При этом мы считаем, что сама Европа должна быть организована на принципиально новой основе, - как Федерация суверенных держав.

Андроник Мигранян,

член общественной палаты, профессор МГИМО

Недавно бывший декан факультета политологии Колумбийского университета Алл Стэпан рассказывал мне, как в 1976 году на съезде Демократической партии они выдвинули права человека в качестве основы внешнеполитической доктрины. Бржезинский тогда ликовал: "Ну всё, Алл. Теперь мы придумали потрясающую дубинку, которой мы будем бить по голове Советскому Союзу".

Затем возникла проблема: а как быть с авторитарными режимами, которые ориентированы на Вашингтон. Тогда Джинкир Патрик написала книгу о двух природах левых и правых авторитарных режимов, где она заявила, что правые авторитарные режимы ближе к демократии, значит, они более приемлемы. С ними надо работать и продвигать. Но вот левые надо менять.

Вот как формировалась эта концепция, которая на самом деле имеет отношение только к политике.

…В Верховном Совете России я был главным советником Комитета по международным делам, когда обсуждался вопрос присоединения России к Совету Европы. Руководство Комитета понимало всю опасность такого шага. Оно отдавало себе отчет в том, что Россия может стать мальчиком для битья. Но министр Козырев тогда говорил, что у нас никаких национальных интересов и особенностей. Мы, дескать, в общем русле европейской и американской политики, а в мире нет ни цивилизационных, ни культурных, ни экономических, ни особых политических интересов, поэтому это не создаст для нас серьезных проблем.

Увы, все это оказалось не так. Хотя это не значит, что мы не должны были войти в Совет Европы. Если не будем бороться на этом поле, нам надо выйти из него. Как говорится, если вы приходите в клуб, то уважайте его правила.

…Недавно был на "круглом столе" с американцами, где обсуждали проблемы диалога цивилизаций. Дело в том, что глобализм, к сожалению, не допускает терпимости к чему бы то не было, кроме своей системы ценностей. В этом смысле мы имеем дело с тоталитарным подходом, в рамках которого одни ценности заведомо объявляются главными, а другие второстепенными.

Я много лет изучал либеральную демократию и знаю теоретиков и практиков этой идеи. Но вот, президент Буш выдвигает себя в качестве главного либерала в мире, при этом он уничтожает основы либерализма, когда говорит: "мы будем уничтожать код чужой цивилизации". Что это значит? К примеру, можно создадать либерально-демократические режимы в мусульманском мире, хотя всем понятно, что это другая цивилизация, в которой идея автономного индивида, противостоящего обществу и государству, неприемлема. Значит, такую цивилизацию надо разрушить...

Игорь Максимычев,

главный научный сотрудник Института Европы РАН

Если внимательно присмотреться к французским событиям, станет ясно, что одной из причин разгула межрасовых столкновений стало однобокое толкование прав человека, которое признает эти права только за нарушителями закона, но не за теми, кто стал жертвой нарушителей. Меня, честно говоря, поставила в тупик реакция так называемой левой части французского общества, которая организовала демонстрации с протестами против действий полиции. Это были выступления в защиту правонарушителей. Они отвечали интересам главарей эмиграционной мафии, уже давно строящих параллельное теневое общество, в рамках которого законы страны были бы бессильны. Такие теневые структуры существуют не только во Франции. Почти во всех старых странах Евросоюза есть территории, на которые полиция опасается заходить.

…Риск большой войны в Европе близок к нулю, вместо него растет риск малых внутренних войн, которые не менее разрушительны по своим последствиям для совершенно не готового к ним Евросоюза. "Уроки французского" требуют признать, что западноевропейская модель демократического общества имеет свои слабые, уязвимые стороны. И с учетом этого, было бы опрометчиво требовать от всех остальных европейских стран слепо копировать такую систему.