Имперское подсознание

Предельно простой вопрос: прошла ли эйфория от «самостийности», которая охватила национальные республики после распада СССР? Ответ неоднозначен. И да, и нет. Вернее, и нет, и да. 

Нет - потому что нужно отдавать себе отчет: власть, полученная национальными элитами в результате распада СССР, власть, упавшая им как снег на голову, как манна небесная, им теперь дороже всего на свете. И никакие деньги или экономические преференции эту власть не перевесят. То есть сам факт обладания абсолютной полнотой власти на данной территории важнее, ценнее, чем отношения с Россией.
Да - потому что лидеры постсоветских государств понимают, что без России им тяжело.

Более того, сейчас все до единого постсоветские независимые государства существовать без связи с Россией просто не могут по экономическим или политическим причинам, даже прибалтийские страны.

Но это не значит, что все они готовы поделиться своим суверенитетом. Они понимают, что с Россией их судьба свела не случайно, что без России им будет тяжело, но властью делиться не хотят. И, как только объединительные проекты доходят до дела, они их блокируют. При этом на постсоветском пространстве может развиваться экономическое сотрудничество, могут возникать экономические и политические союзы.
Почему так происходит – известно давно. Национальные элиты не сформировались до такой степени, чтобы объемно и глубоко понимать стратегические интересы своих государств. Сегодня люди, которые находятся у власти в странах СНГ - это люди, мыслящие краткосрочно. Они упиваются той властью, которая у них есть, и власть не отдадут. Для них стратегические интересы народа, стратегические интересы территории на втором плане. На первом - уровень своего статуса и власти.
Лидеры эти мыслят исключительно на период своего существования в высших эшелонах власти. Максимум на 20-30 лет вперед: «Чтобы мне и моим детям хватило, а там - хоть потоп». Так что главная проблема на постсоветском пространстве – отсутствие ответственных, национально ориентированных элит, мыслящих стратегически. Руководители, пришедшие к власти в результате распада СССР - это люди, которые, грубо говоря, раньше были никем, солдатами партии – их постоянно одергивали из Москвы. А теперь они стали всем: ездят по всему миру, их принимают президенты и премьеры ведущих государств, они отдыхают на шикарных курортах, имеют десятки дворцов в своих странах и за рубежом - раньше им такое и не снилось.
Им кажется, что они новые, но на самом деле они абсолютно советские, живущие общим прошлым.

Россия, став правопреемницей Советского Союза, приняла на себя роль жупела, которым для постсовестких элит бывших республик является СССР.

Она - как магнит с обратным знаком, отталкивает эти элиты, а не притягивает.
Если взять любую из национальных идей нынешних постсоветских стран, мы обнаружим, что антироссийские настроения встроены туда в той или иной степени обязательно. Уберите фактор России - и местным политикам вообще не о чем будет говорить. Более того, антироссийскость остается одним из главных критериев рекрутирования в элиты. Где-то это выражено сильнее, где-то слабее, но она обязательно присутствует. На вопрос «Любишь Россию?» ответ должен быть как минимум: «Не очень».
На той же Украине отношение к России – самый главный вопрос, хотя они этого чаще всего не замечают. Они строят свое поведение как дети, которые хают своего отца. Мол, мы тебе, папа, будем хамить, а ты нас корми, потому что мы продвинутые. Хотя мы без тебя, без твоей помощи не можем существовать.
Им кажется, что Москва навязывает им имперскость. Но на самом деле образ империи живет в них самих, а не в окружающей действительности. А других тем для них нет, политическое сознание крайне неразвито.
Россия совершает принципиальную ошибку: она до сих пор поддерживает тех, у кого есть власть и деньги, разговаривает только с ними. А не тех, кто несет новую философию. Сегодня мы в упор не видим политика, если он не советский или постсоветский «тяжеловес», или у него нет серьезного бизнеса – какого-нибудь холдинга, банка или торговой сети. Такой бизнес, как правило, создан в ходе раздела советской собственности.
Совершенно очевидно, что в девяностые годы Россия за свой собственный счет вскармливала явные антироссийские режимы, долгое время закрывая глаза на какие-то «перекосы», предоставляла этим странам преференции в экономике, думала, что таким образом можно сохранить союзнические отношения.
Основное наше достижение последних лет заключается в том, что мы, наконец, поняли: без достаточно жесткой внешней политики нам даже частично не удастся восстановить своего влияния в мире, с нами просто не будут считаться. В начале и в середине девяностых российская элита еще сохраняла иллюзию, что нас примут в некий «клуб управляющих миром» просто потому, что мы сдадим все свои позиции. Сначала мы ушли из Восточной Европы под честное слово, что нас будут уважать. Потом развалили Советский Союз и перестали предъявлять претензии к бывшим постсоветским республикам, ожидая неких дивидендов со стороны Запада. Затем превратили в руины собственную экономику, уступили по другим параметрам...
Конечно же, «дивиденды» так и не пришли. Мы все ждали, что нас оценят, полюбят, скажут большое спасибо и дадут теплое место где-нибудь на Олимпе. Но нам ничего не давали, не дают, и давать не собираются, эпоха благолепия в стиле горбачевских утопий так и не наступила. В мире как был достаточно жесткий подход к партнерству в отношениях, так он и остался. Уважают сильных, тех, кто формулирует свою точку зрения и отстаивает ее. Наше же вечное стремление кого-то копировать, игнорируя все самобытное, в девяностые годы дошло до саморазрушительных значений.

Только в самые последние годы правящая российская элита, наконец, с трудом начала понимать, что надо себя ставить более жестко.

Во все времена ценится характер и самобытность, а копии всегда недорого стоили, начало процесса осознания этих вещей и есть наше главное достижение во внешней политике за последние годы. Хотя многое еще очень поверхностно и половинчато.
На постсоветском пространстве у России должна быть только одна роль – доминирующая. Это определено историей, географией, соотношением ресурсов и масштабов. Что бы ни говорили разные противники бывшего Советского Союза и бывшей Российской империи, земли и народы, которые в свое время объединились в территорию Российской империи, а потом в Советский Союз, сделали это неслучайно. Россия, в отличие от западных колониальных держав, не вела откровенно захватнических войн. К примеру, многие народы Средней Азии, Забайкалья и Дальнего Востока примкнули к России, опасаясь угрозы со стороны Китая. То же самое было с грузинами и армянами, которые стояли перед лицом турецкой угрозы. Так же поступила и Украина: объединилась с Россией перед лицом ассимиляции со стороны Польши, Литвы, позднее - Австро-Венгрии.
Были у объединения и другие геополитические и объективные экономические причины, и сейчас многие из них остаются актуальными. Традиция и история играют серьезную роль, но дело не только в них. Россия априори является «номером один» на постсоветском пространстве в силу своих масштабов и ресурсов. В какое бы объединение на этом пространстве Россия не вступила, она автоматически становится реальным лидером, даже если формальным «председателем» будет другая страна. Именно поэтому России следует сохранять любые формы интеграции на постсоветском пространстве.
Камень преткновения на этом пути – местные элиты. Партнерами России на постсоветском пространстве могут быть те, кто считает, что союз с Россией стратегически выгоден. На мой взгляд, объективно стратегический союз с Россией выгоден всем странам СНГ. Другое дело, что элиты этих стран не хотят этого осознавать. Многие из них, вопреки исторической данности, вопреки явным проблемам, тащат свои страны совершенно в другую от России сторону, отдаляются от нее.
...Мы однозначно должны поддерживать хорошие отношения с Украиной и Белоруссией, потому что исторически это наши ближайшие союзники. Несмотря на все распри, в случае чего все равно ни нам, ни им деваться будет некуда. Пока ситуация более или менее спокойная, можно позволить себе «ссору на коммунальной кухне». Но, если грянет настоящий кризис, если придет реальная опасность, этноконфессиональная близость, как всегда в истории, окажется крайне важным фактором в определении внешних приоритетов. И это - при том, что часть украинской элиты стремится в Евросоюз и считает, что «там» уровень ее статуса будет выше, чем в союзе с Россией. Среди украинцев зависимость от Москвы - вообще идефикс.
Что касается наших азиатских соседей, то, если предположить, например, что Россия откажется от участия в среднеазиатских проектах, уйдет из Средней Азии, то эти страны тут же станут объектом для активного внимания со стороны Китая, который до сих пор способен поглотить их при возникновении благоприятных условий. Ни Киргизия, ни Казахстан, ни Узбекистан, ни Туркмения, ни Таджикистан не смогут противостоять внешним вызовам. Пока Россия поддерживает с ними нормальные отношения, эти внешние вызовы сдерживаются.
Для нас же идеология во внешней политике может заключаться в том, что мы стоим на стороне более справедливого мироустройства. Мы считаем идею справедливости достаточно важной, с другой стороны, уважаем традицию. Эти два тезиса могут быть одними из составляющих внешнеполитической доктрины России, которая сделает нас более привлекательными для других стран мира. Для Средней Азии, для Закавказья, да и для многих других стран мира это очень важно, потому что западные проекты их традиции не уважают.
При этом мы не сможем органично реализовывать данную политику, если внутри России не будем придерживаться тех же принципов. Наше внутреннее дело как раз в том, чтобы уважать собственную традицию и традицию других стран. России может не нравиться чужая традиция, но она ее уважает. И это сделает российский проект более привлекательным для сотрудничества.

Процесс реинтеграции идет – вопреки всему. Потому что данные территории, еще раз повторим, собрались в составе Российской империи, а затем Советского Союза не случайно – тому была масса геополитических, геоэкономических, культурных, религиозных причин.

И искусственно рассеять эти страны, разделить их невозможно.
Если для элит Россия - магнит со знаком минус, то для их стран, народов она крайне притягательна. Существуют моменты, которые даже вопреки политической воле элит заставляют вновь сближаться. Как далеко пойдет процесс восстановления единого пространства, до какой степени дойдет – сказать трудно. Дойдет ли он до уровня интеграции, существующего в Евросоюзе – не знаю. Но знаю, что эдакая «ползучая» реинтеграция идет, и будет продолжаться.
Значит, нам очень важно проводить умную программу по воспитанию и поддержке симпатий к России – как это годами делали США в социалистических странах в годы «холодной войны». России пора осознать роль лидера на постсоветском пространстве – и начать соответственно действовать. Не навязывать процесс реинтеграции отделившимся государствам, а показывать преимущества сотрудничества.
Безо всякой мессианской, идеологической задачи, которую когда-то ставил перед собой Советский Союз во многих частях света. Просто - действуя в своих политических и экономических интересах. Не более того – что уже будет достаточно.

Сергей Михеев - заместитель генерального директора Центра политических технологий