Газовая стратегия

Начало нынешнего XXI столетия ознаменовалось постепенным возвращением России в тому статусу, которым она обладала на протяжении длительного исторического периода, - к статусу великой державы. Ныне экономические козыри нашей страны стали беспокоить геополитических конкурентов. Отсюда и активизация попыток сбить экономический рост России, лишить ее конкурентных преимуществ, затруднить использование ресурсных рычагов.

Ярким примером такого курса является политика США и ЕС по противодействию российским планам в газовой области. Убедившись в том, что Россия уже никогда не пойдет по стопам богатой углеводородами Нигерии, распродавшей за бесценок свои месторождения иностранным транснациональным компаниям и влачащей жалкое существование, Запад решил пакостить в сфере отношений России с ее партнерами по транспортировке природного газа. Причем делают они это вполне открыто. США на уровне Конгресса заявили, что будут всеми силами препятствовать планам создания международного альянса производителей газа. Не проходит ни одной недели, чтобы высокопоставленные политики и бюрократы Запада, посещая те или иные страны постсоветского пространства, не высказывались бы публично против нынешнего сотрудничества этих государств с Россией.

В середине января эти сентенции опять озвучил заместитель комитета по иностранным делам Сената Соединенных Штатов Ричард Лугар, совершая визит в Туркменистан и Казахстан. Американский сенатор, ничуть не стесняясь, утверждает, что только альтернативные транскаспийские маршруты поставок нефти и газа из Казахстана и Туркменистана в Европу в обход России позволят ослабить российский контроль над энергоресурсами Центральной Азии. Следует отметить, что данный сенатор вполне достоин именоваться в стиле Булгакова «господином – соврамши». Ведь доля российских компаний, разрабатывающих и владеющих акциями сколько-нибудь крупных месторождений нефти и газа в Центральной Азии, неизмеримо меньше той, коими располагают западные фирмы. Но этого обстоятельства недруги России предпочитают не замечать. Как не хотят они замечать и того, что именно сотрудничество с Россией позволило существенно увеличить доходы центральноазиатских государств от разработки природного газа в этом регионе. Ни Туркменистан, ни Узбекистан, ни Казахстан не смогли бы так кардинально изменить цены на природный газ. Это было по силе только России, и только после успеха ее курса стали расти цены на поставки и центральноазиатского газа.

Лугара и ему подобных не устраивает то, что центральноазиатский газ и нефть идет из региона преимущественно в сторону России.

Иди они через Каспий в Азербайджан и далее в Турцию, это бы вполне соответствовало западному пониманию того, как следует себя вести правительствам Центральной Азии. Логики и экономической целесообразности в таком подходе явно недостает, зато откровенного русофобства – в избытке. Ведь любому знакомому с ситуацией понятно, что существующие варианты транспортировки природного газа из Центральной Азии – одни из самых выгодных. Даже тот факт, что магистральный газопровод «Средняя Азия – Центр» со всей соответствующей инфраструктурой существует в реальности, а любимые западным политикам проекты трубопроводов по дну Каспия – это пока только фантазии на бумаге, имеет колоссальное значение. Европейская территория России располагает мощнейшей разветвленной системой газопроводов, позволяющей в любых форс-мажорных ситуациях быстро перенаправлять газовые потоки без ущерба для потребителей. Ни Азербайджан, ни тем более Турция ничем подобным похвастаться не могут.

Территории России, по которым проложены трубы для прокачки центральноазиатского газа, - это равнины, где относительно легко осуществлять эксплуатацию трубопроводов. Это не горы Кавказа и не плоскогорья Анатолии. Разница в пользу России здесь не только собственно в рельефе. На российских маршрутах сведены к минимуму геологические риски, тогда как на южных – транскапийских вариантах их предостаточно. Эти регионы постоянно сотрясают мощные землетрясения. Наконец, не на российских равнинах, в турецко-иракском пограничье десятилетиями бушует пламя партизанской войны. Это ли не риски для западных проектов?!

Не выдерживает критики и версия о том, что Москва, якобы, наживается на перепродаже центральноазиатского газа. Этот газ не идет в Западную Европу, государства которой действительно платят высокую цену за «голубое топливо». Он идет на Украину, и если уж США и ЕС так заботятся о справедливости, почему бы им не добиться от властей Киева того, чтобы и там газ покупался бы по цене не ниже 350 долларов за тысячу кубометров. Но ведь этого ни в Вашингтоне, ни в столицах Западной Европы делать не хотят. Я уже молчу о том, что сегодня никто не вспоминает, что в тех же 70-ых годах прошлого века российская нефть в республики Центральной Азии поставлялась по цене 3 доллара не за баррель, а за тонну! И это также свидетельствует о лживости и лицемерии позиции «новых друзей» Центральной Азии.

Сейчас Москва получает весьма скромные доходы за услуги от транспортировки природного газа. Но при этом Россия обладает возможностью модернизировать с увеличением пропускной мощности действующую и создать новую систему магистральных трубопроводов. Россия накачала необходимые для этого экономические мускулы. А вот у некоторых других заинтересованных в центральноазиатском газе субъектов дела обстоят куда хуже. Пока из Центральной Азии практически 90% природного газа поступает в Россию. Китайские проекты только-только начинают осуществляться: подписаны документы, но пройдет еще несколько лет до начала реальных поставок. Причем судьба этих проектов также далеко не безоблачна, поскольку Китай, в отличие от России весьма жаден и уже сейчас демонстрирует отсутствие намерений платить высокую цену за природный газ. Скажем, соглашение о поставках газа по проекту из Туркменистана в Китай пока фиксирует цену в 90 долларов за тысячу кубометров. А Россия уже с января этого года покупает тот же туркменский газ (равно как и узбекский) по 130 долларов за тысячу кубометров, то есть отношения с ней для Ашхабада на треть выгоднее!

Есть крайне малая в сравнении с добываемыми объемами доля экспортируемого не трубопроводного, а сжиженного природного газа из Центральной Азии. Имеется, наконец, и экспорт природного газа в Иран из Туркменистана. Туркмены, кстати, одни из самых капризных и хитрых партнеров по поставкам природного газа. В 1990-х годах власти Ашхабада тоже руководствовались логикой, которую им навязывали доброжелатели извне: мол, плохо, что газ идет только на север – в сторону России.

Естественно, что наиболее простой, казалось бы, вариант здесь состоял в организации поставок природного газа в южном направлении – в Иран.

Оба государства обладают существенными запасами углеводородного сырья. Иран преимущественно специализируется на добыче и экспорте нефти, а Туркменистан – на добыче и экспорте природного газа. В известном смысле наличие у обеих стран запасов углеводородного сырья могло бы сделать их конкурентами друг другу, особенно в борьбе за потенциальные рынки сбыта этой продукции. Однако на практике этого не произошло.

Особенностью иранской нефтегазовой политики является то обстоятельство, что Иран главной своей целью считает добычу и экспорт нефти. Доказанные запасы газа в Иране составляют 28 триллионов кубометров (18% мировых запасов). Добыча газа быстро растет (иногда - на 10% в год), но на внешний рынок уходит немного газа, основной объем используется внутри страны. При этом около 60% от добываемого газа (100 миллиардов кубометров в год) сжигают внутренние потребители, а 40% закачивается обратно в землю, чтобы поддерживать давление нефти — главного предмета иранского экспорта. Потребителями газа в Иране является до 40 миллионов человек и около 2 тысяч промышленных предприятий.

Еще в 1992 году Туркменистан стал предпринимать первые попытки по поиску путей выхода на новых потребителей природного газа. В августе 1994 года президент Ниязов принял участие в торжественной закладке первого участка нового экспортного трубопровода в Иран от туркменского месторождения Корпедже до североиранского города Курт-Куи. Проект предусматривал пуск этого трубопровода через три года, что и было сделано. Почти 200-километровый газопровод из Туркмении, по которому в северные районы Ирана предполагалось поставлять 8 миллиардов кубометров природного газа в год, был возведен национальной иранской строительной компанией «NINICK». Строительство газопровода обошлось в 195 миллионов долларов, причем в тот период в печати сообщалось, что расходы иранцев на строительство Ашхабад обязался компенсировать поставками газа по цене всего 9 долларов за 1000 кубометров (всего в счет оплаты должно было быть поставлено 24 миллиарда кубометров газа).

С иранской помощью в Западном Туркменистане была возведена установка комплексной подготовки и транспортировки газа Корпеджинского месторождения. Мощность этой установки - 8,5 миллиарда кубометров газа в год или 26 миллионов кубометров в сутки. Данное предприятие обеспечивает беспрерывную подачу и транспортировку почти всего объема газа высшей степени очистки. Долгое время на месторождении Корпедже сжигали в факелах попутный газ, но в 2005 году вошла в строй возведенная немецкой фирмой «MAN» газокомпрессорная дожимная станция мощностью 9 миллионов кубометров газа в сутки. Очищенный от конденсата и других примесей природный и попутный газ поступает в газопровод диаметром 1020 миллиметров. Причем газ подается не только с собственно месторождения Корпедже, но и с соседних нефтегазоностных площадей - таких, как Южный Камышлыджа, Небитлидже и Шатут.

Долгие годы газопровод Корпедже - Курт-Куи не мог выйти на проектную мощность. Не произошло это, вопреки обещаниям, и в 2007 году. Власти же Ашхабада несколько лет заявляют о возможности увеличения пропускной способности данного газопровода. В сентябре 2005 года в западном Туркменистане была введена новая компрессорная станция, что технически позволяет увеличить прокачку еще на 4 миллиарда кубометров в год. Поэтому, если в 2006 году по данному трубопроводу прокачивалось 5,220 миллиарда кубометров газа, то в последующем поставки обещали довести до 12-14 миллиардов кубометров.

Туркменские власти утверждают, что месторождения Гогерендаг-Экеремского нефтегазоносного района на западе Туркменистана обладают большими запасами углеводородного сырья. В первую очередь, это Корпедже, где берет начало туркмено-иранский газопровод. В то же время из этого же нефтегазоносного района должен начинаться и планируемый Прикаспийский газопровод в Россию, соглашение о строительстве которого окончательно было подписано в конце 2007 года. Иран выступает вторым после России импортером туркменского сырья – в основном природного и сжиженного газа, полипропилена и электроэнергии.

При этом срок заключенного между Туркменистаном и Ираном контракта на поставку газа истекает в 2018 году.

По мнению иранского информационного агентства ИРНА, импортный туркменский газ играет важную роль в экономике Ирана, а в перспективе может экспортироваться и в другие страны. Хотя южный вариант маршрута рассматривался в Ашхабаде в качестве одного из приоритетов развития нефтегазового комплекса, ни Туркменистан, ни Иран не имели необходимых средств для инвестирования в масштабные проекты строительства трубопроводов большой протяженности. Кроме этого, южные провинции Ирана не нуждались в туркменском газе, так как здесь было достаточно и своего голубого топлива из месторождений Персидского залива. Речь, таким образом, могла идти только либо о снабжении северных провинций Ирана, а, следовательно, не об очень больших объемах газа, либо об использовании Ирана как транзитной страны в поставках газа в Турцию и далее в Европу. Впрочем, следует отметить, что к капиталовложениям в проекты строительства нефтепроводов Туркменистан - Иран проявляют интерес компании «Petronas» и «Lasmo». В 90-ые годы был разработан проект строительства нефтепровода «Туркменистан - Иран - Персидский залив», стоимостью 1,1 миллиард долларов. Данный проект не был реализован.

Также не был реализован еще один грандиозный проект. В декабре 1997 года компания «Shell» заключила соглашение с правительством Туркменистана о подготовке технико-экономического обоснования проекта доставки туркменского газа через Иран в Европу. От месторождения «Довлетабад», расположенного на юге Туркменистана, недалеко от иранского города Мешхед, газопровод должен был пройти через Горган, Решт к Тебризу и далее в Турцию. Предположительно стоимость этого газопровода могла составить 7,6 миллиардов долларов.

В 1998 году по вопросам трубопровода «Туркменистан – Иран – Турция – Европа» был подписан меморандум о взаимопонимании между правительством Туркменистана и компанией «Shell», по которому последняя должна была осуществить строительство. Предполагаемые объемы поставок туркменского газа по данному проекту трубопровода уже к 2005 году должны были бы составить 23 миллиарда кубометров, а к 2010 году – 30 миллиардов кубометров. Однако вскоре проект был заморожен, не в последнюю очередь в силу принятия в США известного акта (поправки) д’Амато, запретившего компаниям с американским капиталом (Вашингтон фактически пытался распространить действие этой нормы на все компании, в том числе зарубежные) участвовать в проектах, как-либо связанных с ТЭК Исламской Республики Иран. С тех пор этот дорогостоящий проект не рассматривается Ашхабадом как перспективный.

Забуксовал и проект построенного газопровода. Туркменистан с 29 декабря 2007 года приостановил подачу газа в Иран. А она составляла примерно 8 миллионов кубометров в сутки. Власти Ашхабада сначала отказывались вообще признавать факт прекращения поставок, затем появились сообщения о мотивах этих действий. Ашхабад ссылался то на необходимость проведения технических ремонтно-профилактических работ, то на существующую задолженность Ирана за последний квартал 2007 года по уже осуществленным поставках газа. Однако, скорее всего, причины лежат в иной плоскости. Поскольку Россия не только заключила с Ашхабадом соглашение о строительстве Прикаспийского газопровода, но и пошла на существенное увеличение цены за поставляемый туркменский газ (с 100 долларов до 130 по расчетам за первое полугодие 2008 года), президент Бердымухамедов очевидно решил, что российские условия выгоднее иранских и предложил Тегерану поставки на аналогичных условиях. Дополнительным фактором здесь выступили редкие для Туркменистана холода, достигающие –30 градусов по Цельсию и вынудившие увеличить внутреннее потребление газа для обогрева.

Иранцы пока встретили предложения Ашхабада в штыки.

Некоторые официальные лица назвали позицию Туркменистана аморальной, а ведомства Ирана начали подготовку к подаче жалобы в международный суд.

Тем самым этот пример показал, что Россия, не имеющая ныне непосредственной границы с Туркменистаном, может более эффективно сотрудничать в газовой сфере с Ашхабадом. Впрочем, у этого может быть и другой аспект. Ведь осложнение отношений между Туркменистаном и Ираном выгодно все тем же политикам на Западе. В настоящее время в Вашингтоне даже не скрывают, что одной из их главных стратегических целей в регионе является изменение любыми доступными средствами нынешнего политического режима в Тегеране. Изоляция, а тем более блокада Ирана – это «голубая мечта» Вашингтона. Поэтому там наверняка рады нынешнему конфликту: «не удалось с русскими, подпортим на худой конец ход иранцам».