Демографический штопор Европы

Утром 11 марта 2004 года десять бомб взорвались на четырех железнодорожных вокзалах Мадрида. На следующий день многим показалось, что Испания сосредоточила силы, чтобы твердо выразить протест против террора: по всей стране прокатились массовые демонстрации, на улицах появились плакаты, осуждающие "убийц" и "извергов". Но это настроение продержалось недолго.

Через семьдесят два часа после того, как в результате взрывов в воздухе над тремя железнодорожными и одной сортировочной станциями замелькали оторванные руки, ноги, головы и другие части человеческого тела, испанское правительство Хосе Мария Аснара, надежного союзника Соединенных Штатов и Великобритании по войне в Ираке, потерпело сокрушительное поражение на выборах, которые социалистическая оппозиция давно уже стремилась превратить выборы в референдум по вопросу о том, какую роль должна играть Испания в войне с террором.

#comm#Совершенно ясно, что к этому же стремились и террористы, устроившие взрывы. #/comm#

Через три месяца после описываемых событий был опубликован документ Аль-Кайеды, в котором черным по белому было написано, что правительство Аснара "не выдержит больше двух или трех наших атак и будет вынуждено вывести войска из Ирака под давлением собственного народа". На деле хватило одной атаки: испанские войска вскоре после этого действительно ретировались из Ирака.

…В начале этого года за пять дней до второй годовщины со дня взрывов в Мадриде правительство Сапатеро (которое успело легализовать однополые браки, право таких "семей" на усыновление детей и запланировало резкое сокращение религиозного образования в испанских школах) объявило, что слова "отец" и "мать" не должны больше употребляться в испанских свидетельствах о рождении. Как указано в официальном правительственном бюллетене, "слово отец должно быть заменено на Progenitor А, а слово мать – на Progenitor B".

На первый взгляд, взрывы в Мадриде и новояз с тарабарщиной "Progenitor A" и "Progenitor B" могут показаться не связанными между собой. Однако это не так. Дело в том, что в событиях последних двух лет в Испании отразились две взаимосвязанные культурные войны, которые ведутся сегодня в Западной Европе.

Первая из этих войн, давайте по примеру испанских свидетельств о рождении назовем ее "культурная война А" – это обостренная модификация существующего в Америке разделения на "красные" и "синие" штаты: война сил постмодерна, исповедующих моральный релятивизм, и защитников традиционной морали. Вторая, "культурная война В" – это борьба за определение природы гражданского общества, смысла толерантности и плюрализма и осознание границ многокультурности в дряхлеющей Европе, где рождаемость, опустившаяся ниже уровня простого воспроизводства, открыла двери галопирующему росту мусульманского населения, не страдающего комплексами Старого Cвета.

В "культурной войне А" агрессорами являются атеисты-радикалы, одержимые комплексом чувств, который был назван "Христофобией". Они стремятся оставить наследие европейской христианской культуры за порогом Евросоюза. С этой целью выдвигаются требования узаконить однополые браки – во имя равенства, ограничить свободу слова – во имя корректности, расшатать основы религиозной свободы – во имя толерантности. В "культурной войне В" агрессором являются радикальные мусульмане, которые ненавидят Запад и полны решимости наложить исламистские табу на западные свободы с помощью любых форм воздействия, включая и насилие. При этом мусульмане рассматривают подобные операции как первый этап на пути к исламизации Европы или, как в случае с Испанией, к "восстановлению правильного порядка вещей", временно нарушенного в 1492 году Фердинандом и Изабеллой.

Вопрос, с которым столкнулась Европа: не создали ли агрессоры в "культурной войне А" такую ситуацию, при которой силам истинной толерантности и подлинной корректности будет исключительно трудно победить в "культурной войне В"?

Увязание Западной Европы в болоте "деполитизации" лишь поначалу могло казаться проблемой политики, нацеленной на создание государства социального благополучия. Многие меры, принимаемые в Евросоюзе, вызывают возрастающее раздражение среди населения. Теперь регулируется всё – от диаметра помидоров до разведения и кормления сардинских свиней. Похоже, Европа сделала все возможное, чтобы загнать себя в угол, связать себя по рукам и ногам узами мелочного бюрократического регулирования. Так, человек, приехавший в Польшу после того, как она была принята в 2004 году в Европейский союз, не может не заметить, что каждое яйцо, продаваемое в польском магазине, проштамповано официальным общеевропейским цифровым кодом и к одному из ушей каждой польской овцы намертво пришпилена официальная евросоюзовская бирка. Существует также регламентация параметров рабочего места, которая заставляет вспомнить об оруэлловском Большом Брате. В прошлом году по милости "статьи шестой директивы по проведению высотных работ" электрикам британской деревни Экклис, графство Саффолк, было запрещено использовать лестницу, чтобы заменить пять перегоревших лампочек на потолке церкви Святого Бенета. Вместо этого пришлось возвести громоздкие леса, что потребовало двух дней работы; в результате стоимость работ возросла до пятисот долларов за одну лампочку.

Существенной частью "культурной войны А" являются целенаправленные усилия атеистов оттеснить на периферию общественный вес и влияние на население Европы христианского сообщества, и без того уменьшающегося в размере. Сложившаяся ситуация косвенно затрагивает проблемы начала и конца жизни, которые нигде не поставлены так остро, как в Нидерландах, которые стремительно расстаются с былой приверженностью к традиционному наследию. Эта страна давно приобрела репутацию самой продвинутой по части легализованного либертарианства, а проще говоря, вседозволенности во всем, что касается наркотиков и проституции; она также лидирует в Европе как зашедшая дальше всех по пути узаконения эвтаназии и однополых браков. Кажется, и бельгийцы решили от них не отставать. Вдобавок к тому, что в этой стране уже приняты законы об однополых браках и эвтаназии, правящая либерально-социалистическая коалиция приняла закон, легализующий деторождение с использованием вынашивания ребенка в чужой, "нанятой" за деньги матке. Итальянский философ и по совместительству министр правительства Рокко Буттильоне сказал по этому поводу: "Когда-то мы охотно цитировали Карла Маркса, протестуя против коммерциализации человеческой жизни. Могли ли мы себе представить, что левые напишут на своих знаменах лозунг борьбы за право коммерциализировать человеческое существо – и все это во имя толерантности и равенства?"

#comm#"Культурная война А" находит выражение в настойчивых попытках узаконить поведение, считавшееся ранее недопустимым (под маркой "прогрессивности", "сочувствия", "неосуждения" и политкорректности). #/comm#

В последние годы это особенно проявилось в форме принятых в странах – членах Евросоюза законов, регулирующих публичную речь. Критические замечания по поводу гомосексуального поведения, например, попали в разряд "речей, разжигающих ненависть", а один французский парламентарий даже был оштрафован за высказывание о моральном превосходстве гетеросексуальности над гомосексуальностью.

Подобные вещи проявляются и на межгосударственном уровне; так, давление со стороны Евросоюза привело недавно к отстранению от власти правящей коалиции в Словакии, одной из стран, недавно вступивших в Евросоюз. Дело касалось соглашения с Ватиканом, предусматривавшего, что Словакия будет уважать решение врачей-католиков, которые исходя из моральных убеждений отказываются делать аборты. Это соглашение подверглось ожесточенным нападкам со стороны евросоюзовской "Сети независимых экспертов по фундаментальным правам человека" на том основании, что право на аборт относится к числу международно признанных прав человека. Развернувшиеся в Братиславе дебаты о том, стоит ли рисковать, обижая брюссельских и страсбургских мандаринов, присвоивших себе монополию на интерпретацию вопросов о правах человека, дестабилизировали правительство Словакии до такой степени, что премьер-министру пришлось распустить парламент и назначить новые выборы.

Этот ползучий левый авторитаризм наглядно проявился и в принятой Европарламентом в январе 2006 года резолюции, осуждающей как "гомофобские" те страны, которые не признают однополых браков, и называющей религиозную свободу "источником дискриминации". В ходе дебатов по этой резолюции член Европарламента от Британии осудил традиционные законы о браке как "нарушающие человеческие права геев и лесбиянок" и выступил с угрозой приостановить членство в Евросоюзе таких "стран-диссидентов", как Польша и Литва. Польше пригрозили также тем, что лишат ее права голоса на встрече министров Евросоюза, если она восстановит у себя смертную казнь.

Обо всех этих тенденциях много можно говорить до бесконечности, но любой здравомыслящий человек должен признать, что в сегодняшней европейской ситуации острые конфликты по поводу законодательных инноваций, диктуемых разбушевавшейся политкорректностью, крайне неуместны: они только отвлекают внимание общественности от самой драматической угрозы, нависшей над континентом в начале двадцать первого века, а именно от того факта, что Европа совершает демографическое самоубийство, и это продолжается уже в течение довольно длительного времени.

В конце двадцатого столетия некоторые экстремисты, зацикленные на защите окружающей среды, уверенно предсказывали: если природные ресурсы будут добываться и расходоваться такими же темпами (если и дальше будет активно использоваться золото, цинк, олово, нефть, медь, свинец, естественный газ и так далее), человечество погибнет вследствие "перенаселенности". В начале двадцать первого века мы видим, что в мире еще полно естественных ресурсов, однако Европа стоит на пороге демографической катастрофы: она стремительно лишается своего главного ресурса – людей.

Общая картина тревожна. Ни одна из стран, входящих в состав Евросоюза, не дотягивает даже до уровня простого воспроизводства населения, составляющего 2,1 ребенка на одну женщину. Мало того, одиннадцать стран – членов Евросоюза, включая Германию, Австрию, Италию, Венгрию и все три прибалтийских государства, демонстрируют отрицательный уровень рождаемости. Это означает, что Европа сделала серьезный, если не роковой шаг на пути к вхождению в самоубийственный демографический штопор.