Валентин Рыбин: «Киевская власть хочет назначать виновных…»

Принципиальный, энергичный, он методично указывает на произвол карательной машины, на шелудивость сегодняшнего правосудия. Валентин Рыбин берется за «опасные» дела, защищая противников сегодняшнего режима и просто тех людей, которые попали под каток майданной власти. Он возвращает правосудие к исходной точке, к букве закона. Порой делает это довольно неординарными способами.

Протестуя против повторного ареста сотрудника харьковского «Беркута» Виталия Гончаренко и против искусственного затягивания процесса стороной обвинения, в апреле 2017 года Рыбин приковал себя наручниками в зале апелляционного суда Киева. В результате семичасового «стояния» адвокат добился перераспределения апелляционной жалобы и назначения нового состава суда. А через несколько дней Гончаренко был выпущен из-под стражи.

В июне 2017 года на выходе из Ильичёвского городского суда (Одесская область) адвокат Рыбин, защищавший россиянина Мефёдова в одесском «деле 2 мая», подвергся атаке штурмовиков националистических организаций. Валентину и его отцу пришлось отбиваться от радикалов электрошокерами...

Наш корреспондент встретился с опальным адвокатом.

– Валентин, на днях вы внезапно появились на суде в Днепропетровске – как защитник Дарьи Мастикашевой, чемпионки Украины по тхэквондо. Что можете сказать об этом более чем странном деле? Украинскую спортсменку, которая в последние годы живет в Москве и возглавляет там общественную организацию по развитию юношеского спорта «Золотая лига», обвинили в работе на российские спецслужбы, а глава СБУ на брифинге демонстрировал видео с ее признательными показаниями: якобы она вербовала бывших участников АТО для инсценировки диверсии в России…

– С Дарьей Мастикашевой уже подписан договор: буду представлять ее интересы. Даша – гражданка Украины, работает в Москве. В Днепропетровске у нее сын и мать, к которым она и приехала… 1 сентября, во время заседания апелляционного суда Днепропетровской области, прокурор именно этим мотивировал необходимость держать Дарью под стражей: дескать, часто выезжает за пределы Украины. Апелляцию о смягчении меры пресечения не удовлетворили, срок содержания под стражей оставили прежний – до 16 октября. Я предоставлял суду соответствующие аргументы и доказательства того, что к Дарье были применены физическая сила и пытки. Однако суд принял соответствующее решение, и у нас теперь есть возможность обжаловать его в Европейском суде по правам человека. Что и сделаем в ближайшем будущем. Мы однозначно подадим жалобу в ЕСПЧ: думаю, что там перспективы будут более радужные и оперативные. По соответствующей статье Конвенции, нарушения прав человека с помощью физического насилия, пытки рассматриваются там в более сжатые сроки.

Мне пока сложно сказать, каким образом уголовное производство буквально на следующий день после его возбуждения управлением СБУ в Днепропетровской области комментируется председателем СБУ. При этом глава спецслужбы 17 августа позволил себе продемонстрировать на всю Украину, практически на весь мир, видео моей подзащитной, на котором она дает признательные показания. А это видео, оказывается, было снято в момент нанесения ей побоев. И на сегодня СБУ не может объяснить мне как защитнику происхождение этого видео. Налицо, по сути, состав преступления: как минимум – превышение служебных полномочий сотрудниками СБУ, которые по-зверски били Дашу. Ну, а дальше будем разбираться. Прокурор, которому я дважды предлагал посмотреть видеозапись и прореагировать на это зверское отношение к человеку, сказал: «Нет, мы вообще считаем, что это не является фактом судебного рассмотрения». На видео, где Даша дает признательные показания, заретушировано ее лицо. Уже 17 августа ее мама при медицинском освидетельствовании сделала снимки, сфотографировала лицо дочери со следами побоев: виден синяк под глазом. И это было в тот же день, когда транслировали пресс-конференцию главы СБУ. Я полагаю, что ретушировали лицо Даши, чтоб не было видно побоев. Причем называют это видео оперативным. А по результатам производства видно, что никаких оперативных мероприятий не проводилось до момента задержания, которое оформляли в Управлении СБУ Днепропетровской области.

Я в апелляции просил решить всё полюбовным путем: закрыть производство и отпустить Дарью на свободу, признать ошибку. Меня не услышали. Значит, будем через международные инстанции добиваться от Украины реальной констатации такого зверского отношения к этой женщине.

– По вашим подзащитным можно пунктирно восстановить историю майданного переворота, гражданского противостояния на Украине, военного конфликта в Донбассе…

– Именно так. Например, судьба моего подзащитного Александра Щеголева, бывшего начальника Управления Службы безопасности Украины в Киеве и Киевской области, напрямую связана с горячей фазой событий на майдане. Его обвиняют в проведении антитеррористической операции 18 февраля 2014 года в центральной части Киева. Прошло два года со дня ареста Щеголева. В ходе этого процесса я выявил факт искажения правовой квалификации статьи УК, которая инкриминируются моему подзащитному. Обвинение банально написано так, как захотел прокурор, исказивший формулировку статьи, а не так, как указано в законе. Это говорит о том, что киевская власть хочет назначать виновных, как можно дольше их обвинять и держать в тюрьме – неважно каким способом.

– Этим принципом «назначения виновных» руководствовались и «сценаристы» процесса над харьковскими «беркутятами»?

– Из четверых сотрудников харьковского «Беркута», арестованных летом 2016 года, я защищал троих. Как только обвинение рассыпается и дело разваливается, – сотрудникам «Беркута» пытаются «приклеить» очередное злодеяние. В числе выдумок следствия была абсолютно бездоказательна версия о том, что 18 февраля 2014 года харьковские «беркутята» в Крепостном переулке стреляли свинцовой картечью. Но я знаю, что, например, мой подзащитный Артем Войлоков – хорошо подготовленный офицер, неоднократно участвовавший в миротворческих операциях, за которые имеет награды. Если бы даже один такой человек имел оружие со свинцовой картечью и желание убивать, то представляете, какое количество жертв было бы в Крепостном переулке? «Беркутята» и служащие внутренних войск применяли только те спецсредства, которые предусмотрены законом. При этом сами становились жертвами вооруженных экстремистов.

Хочу напомнить, что длительное нахождение Виталия Гончаренко, Владислава Мастеги, Артема Войлокова в следственном изоляторе в Киеве – результат абсолютно предательских показаний сначала командира харьковского батальона Лукаша, а потом и еще одного сотрудника Шаповалова.

– Показания последнего о свинцовой картечи как раз и тиражировались активно. В том чисел Шаповалов озвучил список харьковских «беркутят», которым были выданы помповые ружья «Форт-500» (предназначены для отстрела резиновой картечи), – якобы они могли использовать свинцовую картечь 18 февраля 2014 года. Однако в этом списке фигурировали несколько человек, которые в тот день вообще находились не в Киеве, а в Харькове!

– Шаповалов потом отказался от своих показаний, но все равно продолжал находиться в СИЗО, насколько я знаю. Ему обещали свободу в обмен на просто позорные показания. И это ухмылка судьбы: человек не только предает, но еще и оговаривает своих товарищей – в итоге они оказываются на свободе, а он все равно продолжает находиться в тюрьме.

– Давайте остановимся подробней на провалившейся версии следствия о свинцовой картечи, Украинские СМИ очень поверхностно и искривлённо излагали суть обвинения, пользуясь неосведомленностью людей и вживляя общественное сознание заказанную картинку «преступления против майдана». Например, в теленовостях показывали суд над харьковскими «беркутятами», обвиняемыми по событиям в Крепостном переулке 18 февраля, а сопровождали репортаж кадрами расстрела снайперами 20 февраля 2014 года, то есть тех событий, в которых сотрудники харьковского «Беркута» вообще не принимали участия (они в этот день охраняли загородную резиденцию Януковича)…

– В путаных показаниях звучало, что неограниченными количествами привозились патроны для помповых ружей «Форт-500». И якобы среди патронов с резиновой картечью попадались и заряды со свинцовой дробью. Но возникает такой вопрос: речь о четырехзарядном ружье; человек держит в ладони четыре патрона с эластичными зарядами; резиновая картечь почти ничего не весит. То есть сразу же можно почувствовать, если попадается свинец… А если говорить о версии сознательного добавления свинцовой картечи, то другой вопрос возникает: патроны отпускаются в специальной упаковке и выдаются сотруднику, никогда они не завозятся насыпью. Не было такого: привезли, навалили, бери кто хочет.

– Есть печально известное видео из Крепостного переулка 18 февраля 2014 года: один из радикалов атакует милицейские ряды на автомобиле ГАЗ. А «беркутята» пытаются остановить его, стреляя почти в упор. Там ведь были явно резиновые пули. Иначе как бы преступник остался невредимым? Неужели если бы у «беркутят» действительно была свинцовая картечь, они бы пожалели ее для наиболее опасного врага, который давил их грузовым автомобилем?!

– Да, там видно: милиционер с подножки грузовика стреляет в кабину. Я удивлялся: почему машина продолжает ехать?! Однозначно стреляли резинкой. Вопрос в другом: почему этот экстремист, сознательно давивший людей, избежал ответственности? Я думаю: квалификация его действий была неправильная. А их необходимо квалифицировать соответствующей статьей УК, которая предусматривает ответственность за посягательство на жизнь сотрудников правоохранительных органов. Но такая «мелочь» не была включена в перечень тех статей, которые предъявляли оп майданным событиям. Мы можем говорить здесь и о покушении на умышленное убийство. Но водителю всё сошло с рук.

– Все сотрудники харьковского «Беркута», которых Вы защищали, вышли из СИЗО и уехали в Россию. Уже можно подвести предварительные итоги этого дела?

– Одной из своих побед я считаю тот факт, что количество заходов в СИЗО «беркутенка» Виталия Гончаренко равняется количеству его выходов оттуда. Его арестовали в конце июня 2016 года. В феврале 2017 года его выпустили из киевского СИЗО, а через месяц упекли туда повторно. Это произошло после абсолютно циничного и беспардонного публичного доноса, подписанного лицами, которые назвали себя потерпевшими «революции гидности». Они обвинили в своих бедах Виталия Гончаренко и просили срочно закрыть его в тюрьму. Этот донос, оформленный и занесенный в приемную Генпрокуратуры, был основанием для того, чтоб ГПУ обратилась с повторным ходатайством об изменении меры пресечения Гончаренко. Копию этого доноса я опубликовал в соцсетях. Адвокат родственников «Небесной сотни» Закревская исходила ядом: дескать, Рыбин огласил фамилии лиц, которые подписали телегу. Я тогда сказал, что в свое время этот донос будет предметом еще более серьезного разбирательства для привлечения людей к ответственности за ложное уведомление о преступлении.

Но уехали не все мои подзащитные «беркутята», а в основном те, кого без всяких оснований держали в киевском СИЗО (Гончаренко, Мастега и Войлоков). Есть и другие их товарищи, которых преследуют. Например, по одному делу с Мастегой и Войлоковым проходит Андрей Хандрыкин. И как это уголовное производство будет продвигаться – увидим в ближайшем будущем.

– Это уже другой эпизод, где «беркутят» обвиняют в «незаконном» задержании «мирных» евромайдановцев, швырявших «коктейли Молотова» с крыши колоннады стадиона «Динамо»?

– Да, на протяжении досудебного расследования сотрудников «Беркута» подозревали по ч. 2 ст. 365 (превышение служебных полномочий, нанесение телесных повреждений и т. д.). Но буквально перед вручением обвинительного акта изменили подозрение на ст. 127 (пытки). А через некоторое время выходит отчет временного уполномоченного по правам человека комиссии ООН, в котором я читаю про своих подзащитных, а именно – про пытки во время проведения акций протеста в центральной части Киева. И я понимаю, что под этот отчет Украина предоставила «дело о колоннаде».

– Как на колоннаде можно было кого-либо пытать?!

– А это тайна. Европа запрашивает: мы знаем, что у вас есть случаи пыток людей сотрудниками правоохранительных органов, а вы их не расследуете. Украина тут же отвечает: конечно, расследуем – вот вам дело о пытках на колоннаде. Такой дружеский пинг-понг получается.

– А кто-то из троих харьковских «беркутят» был опознан «пострадавшими»?

– Никто не был опознан. Идентификация происходила по показаниям следователя, который вел уголовное производство в отношении активистов, задержанных на колоннаде. А поскольку их при задержании «помяли», следователь решила узнать, кто же нанес им телесные повреждения. Поехала на майдан, выхватила одного из ротных сотрудников «Беркута»: «Слушай, вчера там кого-то задерживали на колоннаде? Мне надо допросить кого-то из «беркутов», чтоб они сказали, что там были». Он предоставил следователю троих человек, кто под руку подвернулся. Она спрашивает: «Ребята, вы там задерживали кого-то?» Отвечают: «Нет, никого». «Тогда подпишите здесь». Они подписали протоколы допроса свидетелей, которые составила следователь. А оказывается, она написала там, что такие-то сотрудники «Беркута» обижали такого-то…

– Они подписывали не глядя?!

– Конечно, в суматохе, когда происходило противостояние на майдане… Протокол написан следователем, требовалась только подпись. Информация о том, что кого-то сбросили с колоннады, потом не подтвердилась, была опровергнута. Задержанных оформляли в разных РОВД. Один из потерпевших говорил, что его задержали не на колоннаде, а возле нее. У одного выявили на руках нефтепродукты (составляющую «коктейлей Молотова»). Есть видео, как задерживали другого: он был в лыжном костюме и лыжном шлеме. Они в своих показаниях говорили: «Мы забрались на колоннаду для того…»

– …чтоб покататься на лыжах?

– «…чтоб было удобней наблюдать за происходящим»… Там цинизм просто зашкаливает. На недавнее заседание по делу Войлокова, Мастеги и Хандрыкина пришел представитель потерпевшего и говорит: «Потерпевший не может прибыть на заседание: он находится в Польше, работает там». Возникает вопрос: ребята, вы сотворили такое, развалили страну, ввергли ее в хаос – и уехали в Польшу работать?!

– Вы часто ездите на суды в Донбасс, в те города, которые подконтрольны Украине…

– Да, там несколько серьезных дел у меня. Среди моих подзащитных – россиянин Руслан Гаджиев, который в 2015 году участвовал в боях под Санжаровкой и попал в плен. Он подлежит обмену в минском формате. Есть также российские граждане Андрей Лангер и Игорь Кимаковский, которые находятся в Артемовском СИЗО. Они тоже включены в список обмена. Еще одна моя подзащитная – Анна Дубенко, украинская военнослужащая. Она передавала информацию о передвижении украинских военных...

– Еще одного россиянина, Евгения Мефедова, вы защищаете в резонансном деле по событиям в Одессе 2 мая 2014 года, где власть изначально назначила виновными своих противников. Какие новости с этого судебного процесса?

– Он всячески затягивается и саботируется. Мы уже ждали перехода досудебного следствия в судебные дебаты. Однако прокуроры как могли препятствовали этому. В итоге появилось определение суда: поставить на вид ненадлежащее выполнение своих обязанностей и обеспечить явку прокуроров в судебное заседание. Там ведь до смешного доходит. Одна из прокуроров убежала с заседания 31 августа этого года, бросив бумажки судье. 1 сентября должно было состояться судебное заседание – дебаты. Но в этот день в суд поступила бумага из областной прокуратуры о том, что никто из прокуроров не может явиться и представлять обвинение в судебном заседании. В результате пятеро обвиняемых – Мефедов, Сакауов, Долженков, Корчинский, Романюк объявили сухую голодовку в заседании, потому что прокуратура саботирует работу суда, не дает возможности закончить наконец этот процесс. Ведь люди, которые находятся более трех с половиной лет под стражей понимают, что всё это делается с той целью, чтоб они как можно дольше оставались в тюрьме. Суд вынужден был уйти в совещательную комнату и принять решение, в котором обратился уже к президенту Украины, к уполномоченному Верховной Рады по правам человека, повторно к Генпрокурору с уведомлением о ненадлежащем выполнении прокуратурой своих обязанностей в данном производстве.

– По «одесскому делу» попали в интернет выводы Временной следственной комиссии Верховной Рады. Несмотря на подконтрольность ВСК властям, в этом отчете есть моменты, которые режиму не хотелось бы афишировать. Это и тема химических веществ в Доме профсоюзов, и такие, например, факты: высшие должностные лица, Парубий и прочие, проигнорировали вопросы ВСК и не стали общаться с ней; шествие футбольных ультрас было несанкционированным…

– Я общался с рядом экспертов. Многие говорят, что в Одессе в тот день были не только болельщики харьковского «Металлиста» («Черноморец» принимал эту команду), но и киевского «Динамо», днепропетровского «Днепра». То есть те, кто проявили себя соответствующим образом во время беспорядков на майдане. Действительно, марш ультрас не был санкционирован. Колонна построилась и выдвинулась с неопределенной целью, которую не объявляли местным властям. Именно поэтому не было выделено и необходимое количество милиционеров для сопровождения и обеспечения общественного порядка.

Не только в отчете ВСК говорится о хлороформе, найденном в Доме профсоюзов. Была нашумевшая пресс-конференция эксперта Искрука, покинувшего Украину из-за угроз. Он указал, что люди в Доме профсоюзов могли погибнуть от того, что хлороформ при испарении превращается в отравляющий газ фосген. Данная версия выдвигалась еще в 2014 году, но была отодвинута. Потому что она является достаточно опасной для власти. По сути это версия о применении химического оружия в отношении людей. Клинические признаки у жертв, по которым проводились судмедэкпертизы, указывают: эти люди действительно могли погибнуть в результате выделения отравляющего вещества. А именно: внезапный и буквально фатальный отек легких, несвернутая кровь в сосудах и в желудочке сердца, отсутствие в легких сажи и других продуктов горения – всё это означает, что человек перестал дышать до того, как появился очаг пламени либо значительная концентрация угарного газа. Имеющиеся материалы, я думаю, в ближайшем будущем дадут мне возможность обратиться к международным экспертам и попросить их провести независимую экспертизу для того, чтобы опровергнуть или подтвердить фосгеновую версию, которую я считаю основной в деле по убийству одесситов 2 мая.

Беседу вел Александр Каюмов

Специально для «Столетия»