Конституционная лаборатория «Франция»

Президент Франции Николя Саркози изменил конституцию страны. Грандиозность и историчность этого должен был подчеркивать антураж действия. Специальное заседание конгресса Франции - Сенат и Национальная ассамблея – прошло в Большом Версальском дворце.

Шестому президенту Пятой республики Николя Саркози пришлось побороться за одобрение новой конституции. И приняты изменения были с трудом, хотя о предстоящем пересмотре конституции было известно давно, а под флагом реформы государственных институтов Саркози шел еще на майские прошлогодние выборы. «Конституционная перетяжка» одобрена 539-ю голосами против 357.  

Противники Саркози, а это в основном социалисты, коммунисты и «зеленые», почти все как один голосовали против, и утверждают, что победа одержана весьма сомнительная. На самом деле все решил лишь один голос: по конституции изменить ее можно только большинством в три пятых голосов конгресса, а это - 538 мандатов. Как ни вычитай из 539 «за» 538 необходимых - больше одного голоса действительно не получится. Но в саркозистском лагере утверждают: важны результат и торжество демократии.  

Вплоть до дня голосования 21 июля Саркози и его команда не были уверены в его исходе и, как пишут некоторые газеты, вели усиленную обработку, подкуп и запугивание депутатов.

По словам региональной газеты «Монтань», на них давили, обещали субсидии, министерские посты, продвижение по службе, а одному даже угрожали изменением границ избирательного округа с последующим «исчезновением» его депутатского мандата. Сенатор-социалист Робер Бадинтер заявил, что при таких реформах во Франции изменено все, кроме «монократии – власти одного человека над Республикой». «Вопреки тому, что утверждает Саркози, мы и дальше движемся к укрепленной системе монократии»,- сказал он.  

Правда, газеты утверждают, что именно благодаря «диссидентству» одного из социалистов, бывшего министра в правительстве Ширака, Жака Ланга, Саркози и удалось «продвинуть» новую конституцию в Версале. Жак Ланг – единственный из всей Социалистической партии, кто поддержал поправки к основному закону. Теперь ему очень трудно общаться с однопартийцами…  

Социалисты вообще считают, что Сарко, сняв несколько кирпичей с парламентской половины перекосившегося дома, под свою добавил дополнительного цемента. А почему нет, если предела совершенствованию французских конституций не видно? Но, как бы там ни было, дело уже сделано. И главный вопрос в том, а зачем, собственно, Саркози это было надо? Зачем ему необходимо было «ушивать» конституцию под себя? Почему нельзя было жить с прежней?  

Разговоры о необходимости внесения изменений в конституцию Пятой республики, принятую еще в 1958-м, велись уже давно - по той простой причине, что ее писали под одного человека, Шарля де Голля.

Конституция была принята под «сильную личность» генерала, поскольку по причине ультраправого мятежа в Алжире, войны Алжира за независимость, страна невероятными темпами приближалась к гражданской войне уже в самой метрополии. Генерал получил почти монаршие полномочия и спас Францию.  

Увы, государственных деятелей такого масштаба Франция больше не видела. После де Голля в стране периодически подумывают о том, как ограничить президентскую власть. Полупрезидент-полусамодержец де Голль, спасший Францию от ее самых жестоких кризисов послевоенных лет прошлого века, это было одно. Но полумонарх-полупрезидент – это уже совсем другое. Ограничение полномочий двумя пятилетними сроками для Франции - не весть какая дань демократии. Еще ни один французский президент не высиживал в Елисейском дворце более двух сроков. Гораздо важнее было сокращение самого срока президентства в 2002-м году с семи до пяти лет.  

В конституции, по которой будут теперь жить французы, изменено, подправлено и переписано 47 из 89 статей - иными словами, более половины. Коротко основные изменения в одобренном законе выглядят так: как уже говорилось, президент отныне не может избираться более чем на два срока по 5 лет, ранее президентский срок не был ограничен; назначения министров проводятся только с одобрения парламента; исполнительная власть должна получить одобрение депутатов на отправку французских войск за рубеж сроком более чем на четыре месяца; парламент сам определяет половину своей законодательной повестки - ранее она «спускалась» депутатам из правительства. Отныне любой договор о расширении ЕС будет вынесен на референдум, если его не одобрит три пятых депутатов обеих палат парламента. Это явно направлено против дальнейшего расширения Европейского Союза. Саркози - один из противников этого процесса, полагая, что ЕС и так уже разбух до предела – и это совершенно справедливо, поэтому необходимо сначала принять его новую конституцию, серьезно реформировать процедуры голосования, чтобы «меньшие братья» не могли блокировать важнейшие решения внутри сообщества, и уж только потом думать, расширять ли ЕС и дальше или ограничиться. С такой поправкой к французской конституции Турция может забыть - на время правления Саркози и всего действия новой конституции - о своем членстве в ЕС. Саркози, как и канцлер Германии Ангела Меркель - решительные противники того, чтобы в ЕС с его экономическими проблемами влилась мусульманская страна с 60-ю миллионами населения.  

Президент получил право напрямую обращаться к совместным заседаниям обеих палат, которого он был лишен с 1873-го.

К Сенату и Национальному собранию по отдельности он по-прежнему адресоваться не сможет. Это дозволяется делать лишь премьеру. Кстати сказать, именно это по сути компромиссное изменение вызвало наиболее жесткую критику и намеки на то, что Саркози вовсе не ограничивает свою власть, а, напротив, расширяет полномочия. До сих пор лишь премьер имел право «доводить до сведения депутатов» директивы президента. Во Франции, где в политике весьма много странного, чисто галльского легкомысленного символизма, эта прерогатива считалась чуть ли не «священной» и воспринималась депутатами как необходимый механизм «разделения полномочий», некоторое ограничение власти президента. Теперь же, говорят социалисты, этой поправкой Саркози фактически еще дальше отодвинул премьера, вообще превратил его в чисто технического исполнителя президентских указаний.  

В любой другой стране такой документ вызвал бы заметное оживление - не каждый же день страна получает кардинально переписанный свод «правил поведения» и обязанностей человека, гражданина, министра и депутата. Ничего подобного не было почти ровно 50 лет. В любой другой, но не во Франции.  

На родине Декларации прав человека и гражданина все прошло на удивление спокойно. И дело здесь даже не в том, что в настоящее время во Франции сезон летних отпусков. Дело в самих французских конституциях.  

Родина галлов внесла свой - особый, масштабный вклад в становление и развитие мировой конституционной практики. Российские конституции разных времен по большей части скопированы как раз с французских. Вся проблема в том, что французы начали составлять свои конституции с таким рвением, что с первой, 1791-го, по-настоящему не могут остановиться. Если они не пишут совершенно новые конституции, то, уж будьте покойны, либо подправляют, либо задумываются над тем, как бы подправить действующие. Конституции Франции авторы словно пишут так, чтобы в них постоянно оставалось место для «совершенства». За более чем 200 лет, прошедших со времен Великой французской революции, страна «Свободы, равенства, братства» сменила четыре республики - сейчас она живет в Пятой, две империи, перескакивала от монархий к конституционным монархиям, и снова к республикам, имела переходные режимы и параллельно работала над новыми конституциями.

За более чем два века легкомысленные галлы успели примерить на себя более двух десятков конституций, конституционных актов и конституционных хартий.

Как выразился однажды один из самых авторитетных французских правоведов, профессор Марсель Прело, Франция – это целая лаборатория конституций, здесь их столько, что можно найти на любой вкус. Французы к этому так привыкли, что воспринимают любые изменения и дополнения как нечто вроде обычной примерки у портного. Саркози, естественно, представил изменения как шаг на пути к «образцовой демократии», согласию на сокращение президентской власти в пользу парламента, народа, Франции.  

Надо слишком сильно потрудиться, чтобы обнаружить в мире президентов хоть одного, который добровольно пошел бы на урезание собственной власти. А в мире честолюбивых президентов Николя Саркози является как раз таким, для кого определение «честолюбие» - еще очень мягкая характеристика его «увлеченности» властью.  

Злые языки из социалистов утверждают: Саркози «бросил» парламенту необходимые «крохи», сохранив себе основное. И действительно, конституционные реформы, по сути, совершенно не коснулись Сената, который во Франции всегда был оплотом здорового «сельского консерватизма». Его тоже немного «вычесали», но весьма умело. До сентября 2004-го там был 321 сенатор, их выбирали сроком на 9 лет. Теперь мандат сенатора сокращен до 6 лет, но состав решено увеличить к 2010-му до 346. Каждые три года переизбирается одна треть депутатов.  

Сенат во Франции – это особый, «околодемократический случай».

Все дело в том, что, в отличие от Национального собрания, сенаторы избираются не прямыми выборами, а примерно 150 тысячами выборщиков: это мэры городов, депутаты местных собраний и депутаты Национального собрания. Система скроена так умело, что дает преимущество аграрным областям. А это, в свою очередь, обеспечивает устойчиво консервативный состав Сената, то есть его извечное тяготение к правым партиям Пятой республики.  

В общем, конституция Франции изменена. С легкостью, с которой французы подходят к своим конституциям, можно с очень большой долей вероятности предсказать: внесенные изменения вовсе не последние...