Засохшая "совесть нации"

Мне, как и многим деятелям культуры, нелегко жилось и работалось как в период, не по праву окрещённый "оттепелью", так и в эпоху "застоя". Я не считал СССР "империей зла", ибо хорошо знал корни генетической ненависти многих западных держав к нашему Отечеству. Но и не состоял я в партии, не разделял всеобщего преклонения перед кумиром и идолом – Лениным.

Теперь знаю, что ведомство, помещавшееся в десятом подъезде дома на Старой площади, где правили бал будущие "агенты влияния", числило меня в списках с грифом "держать и не пущать", - за потомственную приверженность к устоям русского лада и нежелание кадить их коминтерновским божкам. Нужно отдать должное чутью агитпроповцев: последние два десятилетия подтвердили нашу взаимную несовместимость...

Уже тогда я недоумённо наблюдал и пытался понять, почему им так чужды наши выставки вновь открытых древних икон, забытых русских портретов XVIII-XIX веков или безразлично творчество возрождённого из небытия кологривского гения Ефима Честнякова, очереди на выставки которого выстраивались в Москве, Ленинграде, Костроме, Париже и Милане.

#comm#Мне и сейчас неприятно вспоминать, как потешались они над историком Львом Гумилёвым, одним из светлейших умов нашего времени.#/comm#

Он сказал мне тогда: "Оставьте их, дорогой! Они не ведают, что творят. За них надо молиться". Нет, не нужны им ни Честняков, ни Гумилёв. Незыблемые кумиры подобных деятелей культуры – Лиля Брик, весталка подвалов ОГПУ и НКВД, и нынешние, превратившиеся в демократов, прихлебатели советской номенклатуры.

Погружение в бездну, уготованное отечественной культуре "бархатными" революционерами, я отчётливо ощутил, работая в Советском фонде этой самой культуры. В состав более чем представительного его Президиума попал я не благодаря, а вопреки перестроечной политике. В союзном Министерстве культуры (из российского меня изгнали коммунистические "патриоты", руководимые Мелентьевым и Кочемасовым) служили чиновники, умевшие ценить людей за их труд и преданность любимому делу. Да вдобавок, знакомая с моими многочисленными телепередачами Раиса Горбачёва заставила на дух не переносивший меня цековский отдел культуры сменить гнев на показную милость и хотя бы внешне не обращаться с беспартийным "пораженцем" по принципу "жалует царь, да не милует псарь".

Пять лет труда в Советском фонде культуры не пропали даром. Созданная при нём Ассоциация реставраторов СССР, председателем которой меня избрали делегаты учредительной конференции, в последний раз продемонстрировала, какой мощный отряд первоклассных специалистов взрастила на глазах разрушаемая держава и как нелегко будет горе-революционерам уничтожать его.

Возглавляемый мною Клуб коллекционеров фонда объединил самых известных собирателей изобразительного искусства Москвы, Ленинграда и других городов. Десятки выставок, среди которых были, не побоюсь сказать, эпохальные, увидели жители крупнейших столиц Европы. Но к радости этой примешивается горечь от неосуществившихся не по моей вине проектов программы "Возвращение".

#comm#Причиной этих "поражений", как ни странно, стала далёкая от культуры политика, проводимая главным руководителем фонда – академиком Дмитрием Лихачёвым, назначенным горбачёвской семьёй на должность "совести нации".#/comm#

Фаворитизм и наушничество, поощряемые Лихачёвым, мешали нормальной работе многих фондовских подразделений, так же как и поиски "красно-коричневых ведьм" среди его сотрудников.

Ни принципиальный заместитель председателя Георг Мясников, ни умудрённые гражданским и государственным опытом члены Президиума – Валентин Фалин и Владыка Питирим – не могли противостоять далёким от культурных деяний "злым мальчикам", пользующихся доверием всесильного академика. Глянцевый журнал "Наше наследие", в редколлегии которого я, к стыду своему, несколько лет состоял, ежегодно получал от горбачёвских щедрот около миллиона фунтов стерлингов на безбедное существование. За такие деньги в лучших отечественных типографиях можно было издавать пару десятков журналов. Однако его главный редактор, "огоньковец" Владимир Енишерлов, заручившись высочайшим согласием, переводил государственные миллионы международному спекулянту Максвеллу в Англию, чтобы ежемесячно, ценой огромных затрат, таскать двухсоттысячные тиражи из-за трёх морей в Москву.

Дабы не отставать от обнаглевших "новых русских", нашёл хозяин "Нашего наследия" ещё одного постоянного партнёра на берегах Альбиона, южноафриканскую компанию "Де Бирс", многие годы набивавшую мошну семьи Оппенгеймеров за счёт российских алмазных месторождений.

Академик Лихачёв довольно поглаживал красочные журнальные обложки, обедал с Максвеллом и Оппенгеймерами. Когда же я с помощью своих финских друзей, крупных промышленников, издавших настольные и настенные календари, уникальные постеры с шедеврами русского искусства, поспособствовав тем самым фонду заработать миллион дореформенных рублей, попросил тридцать тысяч из них на нужды Ассоциации реставраторов, то в ответ получил циничный академический пинок под зад. Столь же хладнокровно были сорваны подготовленные мною акции по возвращению в Россию художественного наследия Зинаиды Серебряковой и Михаила Вербова. Не дали мне устроить в Москве выставки художника Фёдора Стравинского и показ уникальной коллекции Георгия Рябова, собравшего в Америке редкие произведения русского искусства.

Список прочих "подвигов" окормителя Советского фонда культуры, подкреплённый официальными документами, занимает увесистую папку в моём архиве.

#comm#Заставив уйти из фонда настоящего его хозяина, Мясникова, "совесть нации", ничтоже сумняшеся, сдал и своих покровителей Горбачёвых.#/comm#

Вместе с Анатолием Собчаком поучаствовал академик в составлении документов, оболгавших наших солдат, действовавших в Грузии; постоял рядом с Ельциным, держа в руках поминальные свечи на панихиде по фальсифицированным "царским останкам"...

Впечатления и опыт, накопленные за годы работы в Советском фонде культуры, окончательно убедили меня в том, что перестроечная компания – не что иное, как завершающий и особо трагический этап троцкистско-ленинской политики уничтожения России, прежде всего её духовной и культурной составляющих. Несколько раз встречался тогда я в Париже с Владимиром Максимовым и показывал на Центральному телевидению наши беседы. Человек, лучшие годы отдавший борьбе с коммунизмом, с нескрываемой печалью и разочарованием говорил о последователях Троцкого и Бухарина, всех этих бракоразводных юристах (Собчак) и торговцах цветами (Чубайс).

Вёз я однажды по просьбе Максимова в Москву вёрстку очередного номера журнала "Континент", где было опубликовано коллективное обращение демократической "культурной" элиты к Горбачёву с просьбой запретить въезд в СССР Солженицыну, Зиновьеву и Максимову. Среди подписантов доноса – Егор Яковлев, за огромные деньги ставивший тогда на телевидении многосерийный фильм о Ленине; будущий торговец мебелью Михаил Шатров, пока ещё драматург и кумир театра "Современник"; режиссёр Марк Захаров и другие "культурные большевики".

…С тоской и предчувствием катастрофы, ни на минуту не обманулся я фарсом, разыгранным у стен Белого Дома и американского посольства в августе 1991 года. Увидев после окончания балагана разгорячённых его участников, записавших себя в передовые ряды культурной элиты, в концертной студии "Останкино", где они делили портфели и имущество, окрестил я ту эйфорию "пиром победителей".

#comm#В тот же вечер случайно оказался я на банкете, где один из участников, не заметив неугодного свидетеля, истерически восклицал: "Ура! Мы победили! Теперь наш черёд пользоваться благами жизни!".#/comm#

Зажав рот всем, кто пытался образумить разгулявшихся выскочек, вершили "образованцы" далёкие от богоугодных дела, поливая грязью любого порядочного человека, будь то учёный, государственный деятель, классик отечественной литературы, театра, музыки или кинематографа.

Напрасно было взывать к совести оголтелых делегатов съезда кинематографистов, потешавшихся над Бондарчуком, Кулиджановым, Ростоцким, Чухраем, Хуциевым. Получив вожделенную свободу, не создали горлопаны ничего и отдалённо напоминающего "Судьбу человека", "Летят журавли" или "Балладу о солдате".

Министерство культуры России, возглавленное Евгением Сидоровым, гостеприимно распахнуло двери своих кабинетов для всякого рода авангардистов, постмодернистов, новаторов и прочих "гениев", любящих получать, но не умеющих давать.

Работая вместе со скульптором Вячеславом Клыковым над созданием Международного фонда славянской культуры и письменности, присоветовал я ему постараться получить дворянский особняк XIX века в Черниговском переулке для размещения в нём столь нужной организации. Но шустрые художники-реформаторы сумели тем временем заполучить бумаги на владение этим особняком, где они собирались разместить некое подобие центра современного искусства. Там наверняка нашли бы приют будущие "мастера" рубить иконы в Манеже, поругатели православия с "сахаровской" выставки "Осторожно, религия!", человеко-собаки, посадившие кур гадить на чучело Льва Толстого, экскрементаторы и гениталисты нынешних швыдковских биеннале. Предчувствуя такое развитие событий, попросил я Федора Поленова, возглавлявшего Комиссию по культуре Верховного Совета Российской Федерации, устроить нам с Клыковым встречу с Русланом Хасбулатовым. К чести последнего, он отнёсся к обоснованным пожеланиям сочувственно и по-деловому. Не послушал он и зашедшего в кабинет одного из ельцинских приближенных, руководителя самоназначенной российской интеллигенции, Филатова. Не стесняясь нашим присутствием, намекнул тот Хасбулатову на связь Клыкова с патриотической оппозицией и на мой "красно-коричневый окрас". Будучи не знаком с ловким придворным, поинтересовался я у него, не является ли он последователем розенберговского расового учения.

Удивительно, но мы тогда вышли победителями. До октября 1993-го оставался целый год, и "филатовы" ещё побаивались неблагоприятного для них поворота политического кормила.