Опять по остаточному принципу…

Недавно глава Минздрава РФ Вероника Скворцова докладывала президенту РФ об успехах в охране здоровья российских граждан. Несмотря на кризис в экономике средняя продолжительность жизни россиян, по ее словам, снова увеличилась – до 71,2 года, а материнская смертность сегодня низка как никогда.

Общие данные

Почему снова? Потому что осенью 2014 года Скворцова называла еще более оптимистичную цифру – 71,6 года. А социальный вице-премьер Ольга Голодец, курирующая Минздрав России, округлила этот показатель, заявив, что страна «вплотную приблизилась к возрасту 72 лет».

Чем же объясним такой успех? «Меньше пить стали?» – пошутил президент. Не только, поспешила уточнить Скворцова: «Безопасность на дорогах, своевременное оказание помощи медицинской, ну и профилактика, конечно». Словом, здоровье нации, по словам министра, укрепляется, как никогда, невзирая на затяжной и тяжелый экономический кризис. Впрочем, на фоне сокращения расходов на медицину и стремительно растущей бедности заявление и, правда, трудно принимать всерьез...

В прошлом году в рейтинге эффективности национальных систем здравоохранения от Bloomberg, который составляется на основе данных ВОЗ, ООН и ВБ, Россия заняла предпоследнее место среди пятидесяти государств (хуже дела только у Бразилии).

Кроме того, средняя ожидаемая продолжительность жизни в России остается весьма низкой на общемировом фоне. По этому показателю, согласно исследованию, результаты которого в прошлом году опубликовал влиятельный медицинский журнал Lancet, наша страна занимает 108-е место среди 188 стран, пристроившись в списке между Ираком и КНДР. С 1990 по 2013 год срок жизни в России увеличился на 1,8 года, в то время как в среднем на планете – на 6,2 года, отмечает американский Institute for Health Metrics and Evaluation.

Одним из достижений министр называет сокращение смертности от болезней системы кровообращения на 3,4 процента (причем, только за один год). Впрочем, к таким «достижениям» сами врачи относятся скептически. Фонд независимого мониторинга «Здоровье» заявил о том, что «оснований доверять этим победным реляциям нет». Как известно, больше всего смертей приходится на болезни системы кровообращения и онкологические заболевания. Если бы любой из этих двух показателей хоть ненамного уменьшился, мы бы сразу увидели снижение общей смертности в стране. Продолжительность жизни в России фактически не растет, а последние годы топчется на месте (13 случаев на тысячу человек), хотя по планам госпрограммы развития здравоохранения должна была уже сократиться.

С младенческой смертностью цифры тоже не сходятся. Так, Вероника Скворцова отчиталась, что по этому виду смертности мы вышли «на уровень самых лучших международных стандартов». Однако до лучших международных стандартов нам, к сожалению, пока далеко. В благополучных странах Европы младенческая смертность составляет 2,7 на тысячу родившихся живыми. У нас же в 2014 году этот показатель смертности составлял 7,4, в 2015 году – уже 6,5, согласно отчетам того же Минздрава России. Так о каких же «лучших международных стандартах» можно вести речь? Более того, 15 регионов отчитались о росте младенческой смертности. Причем почти во всех этих регионах были построены и работают перинатальные центры, которыми так гордятся чиновники от медицины.

Хитроумная арифметика

Изменились ли подходы к обслуживанию сельчан? Да, изменились. С 2015 года, как сообщила Скворцова, их стали прикреплять не к медицинским организациям, а к конкретным врачам или фельдшерам. Для них строится около 500 ФАПов в год. Однако усилий Минздрава России явно недостаточно. Пока медицинская помощь не приближается, а только удаляется от села на недосягаемое расстояние. Так, в настоящее время около 17,5 тысяч населенных пунктов с численностью населения свыше 100 человек вообще не имеют никакой медицинской инфраструктуры. На месте 642 закрытых ФАПов появилось лишь 273 офисов врачей общей практики, чего явно не хватает для нормального медицинского обслуживания.

Треть всех населенных пунктов лишена общественного транспорта, и жители могут добраться до врача только на своей машине, у кого она есть, или пешком. Выездных бригад сегодня по всей многомиллионной стране всего чуть больше тысячи, они есть даже не в каждом регионе.  

Больных нечем лечить: врачи жалуются, что в районных больницах катастрофически не хватает ни отечественных, ни импортных лекарств. Хотя министр уверяет, что с лекарствами проблем быть не должно: 81 процент торговых препаратов уже в том или ином виде производится на территории России. В плане мероприятий по импортозамещению в отрасли фармацевтической промышленности Российской Федерации, утвержденном приказом Минпромторга России от 31 марта 2015 года №258, другие цифры – 42,9 процента препаратов, которыми должны снабжать больницы, не производятся в России вообще. Из них 73 импортных лекарственных препарата даже не планируются к производству. И только 78 (12,8 процента) лекарств, включенных в этот перечень, изготавливают у нас в полном объеме.

Заграничный интерферон альфа в Ростовской области, например, покупают у посредников  по цене 845 рублей, в Краснодарском крае – по 1 643,34 рубля. Переплата за каждые 1000 упаковок – около миллиона рублей. Вот и получается, что на всех больных лекарств не хватает. 

Достижения, о которых рапортует Минздрав России, напоминают жонглирование статистикой. Создается впечатление, что чиновники просто переставляют каждый год цифры из одной графы в другую и отчитываются перед президентом: вот здесь что-то понизилось, а вот здесь явные улучшения. При этом в другой графе появляются «ухудшения», но этого чиновники стараются не замечать.

На самом деле, проблем в нашей разрушаемой непродуманными реформами медицине непочатый край.

И не случайно медицинское сообщество восприняло в штыки предложение Министерства финансов РФ сократить предусмотренные антикризисным планом правительства РФ дополнительные расходы на здравоохранение почти в три раза – с 46 до 13 млрд рублей.

Урезание антикризисных расходов на медицину Минфин России мотивирует тем, что в бюджете на текущий год, включая средства ФОМС, заложено около 2 трлн рублей, что превышает уровень прошлого года на 83 млрд рублей. Чего же боле? Но кого мы хотим обмануть? Простые подсчеты позволяют понять, что такое увеличение составляет лишь 4,1 процента, и никак не согласуются с инфляцией (10–12 процентов). Более того, по оценкам Центра социальной экономики, принятые в России стандарты оказания медицинской помощи и так сегодня финансируются в 4,4 раза  ниже нормы, тратится в 1,5 раза меньше средств на душу населения из государственных источников, принятой в странах Восточной Европы. Как следствие, в новых странах ЕС ожидаемая продолжительность жизни на 7 лет выше, чем в России. 

– Каждый вырванный рубль из системы здравоохранения приводит к дополнительным смертям. И в 40 процентов регионов за последний год смертность выросла, – отмечает  Гузель Улумбекова, председатель правления Ассоциации медицинских обществ по качеству медицинской помощи и медицинского образования (АСМОК).

По расчетам АСМОК, на самом деле  финансирование здравоохранения с учетом девальвации рубля и инфляции сокращено в 2015 году – на 17 процентов, и в 2016 года оно уменьшится по самому оптимистичному прогнозу уже на 20 процентов.

Если не будет финансирования даже на уровне 2013 года, то по расчетам АСМОК, бюджетных денег хватит только на экстренную специализированную помощь в стационарах, а на ВМП – только в национальных федеральных центрах.

Придется отказаться от дорогих видов медицинской помощи – выхаживания 500-граммовых младенцев, ЭКО, лечения орфанных заболеваний и т.д. 

В условиях сокращения стационарных коек, выездов «Скорой (неотложной) помощи» растет нагрузка на одного и того же врача, пропускная способность поликлиники ухудшается. И сегодня врач ради диспансеризации здоровых должен бросить больных.

Из нашего кармана

Проблема не только в недостатке денег, а и в том, как они расходуются. Россия занимает первое место (из 214 стран) по объему гарантий государства на оказание бесплатной медицинской помощи и 59 место по объему государственных расходов. Оснащенность диагностическим оборудованием в России и в новых странах ЕС практически одинаковая, но мы на нашем оборудовании, например, на компьютерном томографе, делаем в три раза меньше исследований и в 2,5 раза – на МРТ.

Практикующих врачей в России  уже меньше, чем в Германии, а больных – намного больше. Показатели качества медицинской помощи у нас хуже, чем в развитых странах в полтора – три раза.  

Если раньше многие пациенты компенсировали расходы на бесплатную медицинскую помощь из своего кармана, то сегодня, когда реальные доходы упали, на щедрость больных особо рассчитывать не приходится. Здоровье нации начнет укрепляться  только тогда, когда его финансирование вырастет до 5 процентов ВВП. Это тот порог, на который ориентируются многие страны мира. Пока государство наше не готово к этому.

В кабинетах чиновников витает идея запустить в медицине во многом несовершенный механизм государственно-частного партнерства (ГЧП). Только сможет ли он заработать в существующей системе ОМС, к которой  слово «прозрачность» неприменимо в принципе?

Ни для кого не секрет, что страховые компании и поликлиники спокойно завышают объемы якобы оказанной медпомощи и пилят средства фондов ОМС на систематической основе. Как утверждают в «Лиге защиты пациентов», люди могут годами не посещать врачей, а деньги за их «лечение» все это время будут капать в чей-то карман. Объем приписок в здравоохранении колеблется от 30 до 60 процентов притом, что контроль пациента за движением средств отсутствует.

Немудрено, что при таком раскладе в любых новациях в здравоохранении люди первым делом видят еще один хитроумный способ выкачать из них деньги путем наращивания объема и навязывания платных медицинских услуг. В обозримом будущем бюджетная медицина обречена оставаться базовой основой нашего здравоохранения. И государству придется с этим считаться. Важно при этом, чтобы средства шли за пациентом, а не через посредников, привыкших греть руки на бюджетных деньгах.