Убивающий розыск

Ни о каком другом телесериале в последние недели столько не говорили и не писали, сколько о «Ликвидации». В измученных экранной неизвестностью семьях, а также между друзьями и партнерами в середине сериала заключались даже пари: так кто же тот поганый Академик, который пошел против наших?

Интерес победил раздражение: уже перестал бесить нисколько не одесский, а скорее донбасский выговор шокающего Гоцмана, уже не хотелось думать о каких-то неправильных бытовых деталях типа белья в цветочек, которого, как утверждает одна реальная одесская прачка в отставке, не могло быть в «приличных постелях» в те далекие годы; уже глаз привык к назойливому, но очень точному образу, придуманному и воплощенному на экране режиссером Сергеем Урсуляком: лабиринт проходных дворов, выстиранные и вывешенные на веревках простыни, которые свисают до самой земли и мешают идти на свою кровавую работу и бандитам, и милиционерам, и контрразведчикам. Быт. Простое одесское счастье пойти с молодой женой Цилей первый раз в ресторан, хотя и мама не пускает.
Но ведь страшно. Уже пришли все похоронки с войны – так почему кровь? Почему стреляют и ночью, и днем? Откуда повылезли эти урки? Когда с ними будет покончено?
История России характерна тем, что в ней все время кто-то откуда-то вылезает. Тайну любим-с. Подполье-с. И для интеллигентного человека всегда казалось наиболее пристойным сочувствовать «повылезавшим». Сначала проявились террористы, которые в клочья взорвали государя императора. Потом что-то такое волнующее почудилось в большевиках, которые слали воинственные мысли из романтической заграницы. Потом, извините, сосед, до этого мирно тачавший штиблеты, надел кожаное пальто, распахнул его и вытащил из кобуры комиссарский наган. Потом, правда, Сталин собрал все тайны в государственные подвалы и скрепил их печатью НКВД. И очередное «вылезание» свершилось, пожалуй, только в годы горбачевской перестройки, когда отовсюду повылезли предприимчивые люди, которые начали создавать в бывших общественных туалетах коммерческие лавки и ресторанчики; иным из них удалось создать финансовые и металлургические империи. Не стоит гадать, стало ли солидарно с новейшими русскими «приличное общество».
Но после Великой Отечественной войны был короткий период, когда сочувствия к «вылезшим», к очередным нарушителям общественного спокойствия не могло появиться в принципе. Слишком дорого было это спокойствие, символом которого стало в фильме сохнущее на солнце белье, слишком страшно было терять близких в мирное время.
И в этом, мне кажется, и кроется разгадка популярности сериала: как было сказано выше, неизвестный гад-Академик руководил борьбой против н а ш и х. Нашей была власть, вместе с которой народ победил фашизм, нашим был Маршал Победы Жуков, нашими были люди, которые просто шли с работы, возвращались из театра и могли наткнуться не только на унижение, но и на бандитское «перо». Бандиты всем казались уже не людьми со странным понятием о романтике и даже не пережитком капитализма, а просто-напросто грязным отребьем.

Зрителям не надо было делать нравственного выбора. В этом выгодное отличие сериала «Ликвидация» от той же «Бригады».

И там, и там – великолепный актерский ансамбль, выверенная по правде времени режиссура. Но в «Бригаде» нормальному взрослому человеку – не ребенку с еще неустойчивыми понятиями о морали – на самом-то деле некому было сочувствовать. Сергей Безруков смотрелся дико привлекательно в роли руководителя банды рэкетиров Саши Белого. Точнее, дико, но привлекательно. К Давиду Марковичу Гоцману в исполнении Владимира Машкова таких претензий нет. Образ сделал честь актеру. Это одна из лучших его ролей, если не лучшая. Маска Давида Марковича, бессмертная фраза «Картина маслом!» к Машкову могут прилипнуть навечно. Как прилип образ капитана Жеглова к Владимиру Высоцкому – мало кто из молодых знает его песни, еще меньше – стихи, а «Место встречи изменить нельзя» они готовы пересматривать десятки раз. Так же, кстати, как и «Семнадцать мгновений весны». Хотя бы не каждую серию.
Штирлиц-Исаев, Жеглов и теперь вот Гоцман – представьте себе, герои Отечества. Это настоящие мужчины, которые не дадут в обиду ни Родину, ни женщину, ни ребенка.
При этом Гоцман даже в сравнении с несравненным, простите за тавтологию, Жегловым выигрывает: у одессита нет сомнительного эпизода с кошельком.
Зато в фильме появились ночные казни бандитов, к которым имела самое непосредственное отношение советская контрразведка. После сериала по установившейся хорошей традиции телеканал «Россия» показал документальный фильм о коротком одесском периоде маршала Жукова. Сосланный на Черное море герой войны снова попал на войну, теперь уже с бандитами, и вынужден был принимать серьезные решения. Он не писал о них в «Воспоминаниях и размышлениях», что не удивительно: тайны такие люди уносят с собой в могилу. Но, видимо, то, о чем так подробно рассказывалось в телесериале, имело место. В документальном фильме о Жукове бывший партийный секретарь одного из отдаленных райкомов Одесской области, где даже и леса есть, рассказывает о том, как сам попросил наделить его партийных и сельских активистов оружием и кое-какими полномочиями, потому что не стало житья от бандитов. Даже этимологический словарь подсказывает: уголовный – значит убивающий.
Оправданы – не оправданы такие меры, по сути, самосуд без суда и следствия? В условиях войны – а это была война с бандитизмом – наверное, да. У всех на слуху были знаменитые слова классика «Когда враг не сдается – его уничтожают».

Во всяком случае, через год преступность во всем Советском Союзе – а не только в благословенной Одессе – снизилась наполовину.

Нормальному обществу свойственно омерзение по отношению к преступникам. Оно не станет противодействовать задержанию бандитов, не будет стенать по поводу негожего содержания их в тюрьмах. Поставил себя вне закона – вот и удались за решетку, поработай на благо других на лесоповале, коробочки поклей, робы пошей. В последнее время благодаря лихим режиссерам грех убийства и вовсе уж грехом не считается – багровая краска для кровавых цен, видимо, закупается тоннами. Сергей Урсуляк - режиссер более умный и тонкий. Он уловил витающее в воздухе пресыщение криминальными фильмами, понял и изменение социально-политической ситуации. Огромному большинству электората нравится застой и ненавистен разгул. И новый фильм именно поэтому попал в точку.