«Ни страны, ни погоста…»

Лауреат Нобелевской премии по литературе родился 75 лет назад, 24 мая 1940 года в Ленинграде.

…Вечер 27 января 1996 года Бродский проводил в своем доме в Нью-Йорке. Пожелав жене спокойной ночи, поэт сказал, что ему нужно еще поработать, и поднялся к себе в кабинет. Утром там, на полу, его и обнаружила жена. Врачи констатировали инфаркт. Похоронили его на следующий день - в склепе на кладбище при храме Св. Троицы на берегу Гудзона. Хотя в своих стихах сам он высказывал такое пожелание:

Ни страны, ни погоста

Не хочу выбирать

На Васильевский остров

Я приду умирать…

Воля поэта вполне могла быть исполнена после его смерти. Но предложение депутата Государственной Думы Галины Старовойтовой - похоронить поэта в Санкт-Петербурге на Васильевском острове, где есть старинное Смоленское кладбище - было отвергнуто его близкими.

Поэт и переводчик Илья Кутик рассказал, будто за две недели до своей смерти Бродский купил себе место в часовне на нью-йоркском кладбище и составил завещание. Однако это не подтверждается другими источниками.

По словам вдовы Бродского, итальянки Марии Соццани, идею о похоронах в Венеции высказал один из его друзей. «Это город, который, не считая Санкт-Петербурга, Иосиф любил больше всего, – сказала она. - Кроме того, рассуждая эгоистически, Италия - моя страна, поэтому было лучше, чтобы мой муж там и был похоронен».

В 1997 году на кладбище Сан-Микеле в Венеции Иосифа Бродского похоронили во второй раз. Устроить могилу между могилами Стравинского и Дягилева, как планировалось, оказалось невозможно: Бродский не был православным. Отказало в погребении и католическое духовенство. В результате решили похоронить тело в протестантской части кладбища.

…Его отец, вернувшись с войны, работал фотографом и журналистом-газетчиком. Мать была бухгалтером. В 1942 году, после страшной блокадной зимы, мать, вместе с Иосифом, уехала в эвакуацию в Череповец, вернулись они в Ленинград в 1944-м. В 1947 году Иосиф пошел в школу, но так ее и не закончил. Учился не просто плохо, а очень плохо. Получал «двойки», а в седьмом классе остался на второй год. Потом вообще бросил учебу и пошел работать учеником фрезеровщика на завод «Арсенал».

Безуспешно пытался поступить в школу подводников, а затем вдруг загорелся идеей стать врачом. Но, поработав месяц помощником прозектора в морге при областной больнице, отказался от медицинской карьеры. Бродский трудился также истопником в котельной, матросом на маяке, рабочим в геологических экспедициях в Сибири.

Ступая неловко,

Шагом ухожу навсегда.

Пахнет новенькая спецовка

Ветром свободы, огнем труда.

В это время Бродский много читал, в первую очередь, поэзию, стал изучать английский и польский языки, а также начал писать стихи. И 14 февраля 1960 года состоялось его первое крупное публичное выступление на «турнире поэтов» в ленинградском Дворце культуры имени А.М. Горького.

В декабре 1960 года он, со своим близким приятелем, летчиком Олегом Шахматовым, поехал в Самарканд. Там они стали обсуждать план побега за границу на угнанном самолете внутренней линии, который предстояло посадить на американской военной базе в Афганистане.

Бродский должен был оглушить пилота ударом по голове, после чего Шахматов занял бы его место за штурвалом. Но до дела не дошло. Потом он рассказывал: накануне он расколол грецкий орех, увидел две его половинки, похожие на полушария человеческого мозга, и понял, что никогда не сможет ударить человека по голове.

Вскоре Шахматов был арестован за незаконное хранение оружия. На следствии, рассчитывая на снисхождение, он рассказал о якобы существовавшей в Ленинграде «подпольной антисоветской группе», назвал имена, в том числе и Бродского. Поэта арестовали, но, продержав два дня, выпустили, поскольку ничего противозаконного он не совершил.

Постепенно Бродский становится известным в среде ленинградских поэтов. В августе 1961 года в Комарове его познакомили с Анной Ахматовой. Первым опубликованным стихотворением Бродского стала «Баллада о маленьком буксире», напечатанная в сокращенном виде в детском журнале «Костер» в 1962 году.

Статья «Окололитературный трутень» появилась 29 ноября 1963 года в газете «Вечерний Ленинград». Ее авторы клеймили Бродского за «паразитический образ жизни». Затем та же газета опубликовала подборку писем читателей с требованиями наказать «тунеядца Бродского», и 13 января 1964 года его арестовали. Протокол судебного заседания потом распространили в «самиздате» и переправили на Запад, где его опубликовали. Особенно широко цитировался следующий эпизод:

Судья: А вообще, какая ваша специальность?

Бродский: Поэт, поэт-переводчик.

Судья: А кто это признал, что вы поэт? Кто причислил вас к поэтам?

Бродский: Никто. А кто причислил меня к роду человеческому?

Судья: А вы учились этому?

Бродский: Чему?

Судья: Чтобы быть поэтом? Не пытались кончить вуз, где готовят… Где учат…

Бродский: Я не думал… Я не думал, что это дается образованием.

Судья: А чем же?

Бродский: Я думаю, это… от Бога…

В итоге Бродский был приговорен к пяти годам принудительного труда и сослан в Коношский район Архангельской области, где поселился в деревне Норенская. Позже поэт назовет это время, как это ни странно, самым счастливым в своей жизни. В ссылке Бродский изучал английскую поэзию.

Сторонники поэта, а также некоторые видные деятели культуры, в том числе Шостакович, Твардовский, Паустовский и другие писали письма в защиту Бродского в партийные и судебные инстанции. В сентябре 1965 года, под давлением общественности, в частности, после обращения к советскому правительству Жан-Поля Сартра и ряда других зарубежных писателей, срок ссылки был сокращен и Бродский вернулся в Ленинград. Знаменитым во всем мире он поначалу стал вовсе не благодаря своим стихам, а приговору. Неслучайно мудрая Анна Ахматова, узнав о суде, сказала: «Какую биографию делают нашему рыжему! Как будто он нарочно кого-то нанял».

Бродский противился навязываемому ему - особенно западными средствами массовой информации - образу диссидента, борца с советской властью.

У него практически не было политических стихотворений, он не показывал в своих стихах власти «фигу в кармане», как это порой делал Евгений Евтушенко. Мало того, у него были стихи, которые хотя и не соответствовали тогдашним стандартам, но диссидентскими вообще никак не назовешь.

Он не любил рассказывать о перенесенных в ссылке лишениях, не старался прослыть «жертвой режима». Бродский делал заявления вроде: «Мне повезло во всех отношениях. Другим людям доставалось гораздо больше, приходилось гораздо тяжелее, чем мне». Он вообще не занимался политикой, а писал стихи. Только услышав о том, что Е. Евтушенко высказывается против колхозов, Бродский с возмущением заявил: «Если Евтушенко против, то я – за».

В конце 1965 года он сдал в Ленинградское отделение издательства «Советский писатель» рукопись своей книги «Зимняя почта (стихи 1962—1965)». Ее автору возвратили, пришлось заниматься переводами, также стихи его появлялись в «самиздате». Он стал популярным у иностранных журналистов и славистов, приезжавших в СССР. В результате его стали издавать на Западе, присылать приглашения…

В ОВИР Бродского вызвали 10 мая 1972 года, а уже 4 июня, лишенный советского гражданства, поэт вылетел из Ленинграда в Вену. Так, закончив всего 7 классов средней школы, поэт стал работать в университетах - он сменил их несколько, в США и Англии - преподавая историю русской литературы, поэзию, теорию стиха, выступая с лекциями и чтением стихов на международных литературных фестивалях и форумах.

Если в СССР он скрывал свои убеждения, то, оказавшись потом на Западе, уже этого не делал. Американский литературовед-славист Эллендея Проффер Тисли так писала о нем в своей книге: «Бродский был непримиримым врагом коммунизма и стопроцентным сторонником всего западного». Признает она и тот факт, что у поэта был очень непростой характер: «Иосиф Бродский был самым лучшим из людей, и самым худшим. Он не был образцом справедливости и терпимости. Он мог быть таким милым, что через день начинаешь без него скучать; мог быть таким высокомерным и противным, что хотелось, чтобы под ним разверзлась клоака и унесла его».

Родители Бродского несколько раз подавали заявление с просьбой разрешить им повидать сына, но каждый раз получали отказ. Когда они умерли, поэту не позволили приехать на их похороны. В 1977 году Бродский принял американское гражданство. В 1990 году женился на Марии Соццани, итальянской аристократке, русской по материнской линии.

В 1987 году Бродский был награжден Нобелевской премией по литературе «за всеохватное авторство, исполненное ясности мысли и поэтической глубины». Он стал одним из самых молодых лауреатов премии за все годы ее присуждения.

Многие считают, что Бродский, как и Борис Пастернак, получили премию по политическим мотивам. Об этом же говорили, когда ее присудили развалившему СССР Михаилу Горбачеву. Получил Нобеля Александр Солженицын, а вот Лев Толстой отказался от получения премии, памятуя о том, на какие средства она создана. Отец Альфреда Нобеля нажил свое состояние в России на бакинских нефтяных промыслах, а он сам – на изобретении динамита, за что его называли «торговцем смертью».

Не все писатели, даже либеральные собратья по перу, одобрили присуждение премии. Василий Аксенов, например, писал, что Бродский – «вполне середняковский писатель, которому когда-то повезло, как американцы говорят, оказаться «в верное время в верном месте».

После начала «перестройки» произведения Бродского стали, наконец, широко публиковать и в России. В 1995 году поэту было присвоено звание почетного гражданина Санкт-Петербурга, мэр Анатолий Собчак настойчиво приглашал его вернуться. Но он откладывал приезд.

Прожив многие годы за границей, Бродский стал говорить о себе так: «Я - еврей, русский поэт и американский гражданин».