За последний год одной из наиболее часто обсуждавшихся между Россией и Западом тем было возвращение «холодной войны». К примеру, президент США Барак Обама обвинил российского премьер-министра Владимира Путина в том, что он одной ногой застрял в «холодной войне». В ответ Россия обвинила американцев в том, что они мыслят категориями «холодной войны». Восточноевропейские страны выразили опасения, что Россия будет продолжать рассматривать их отношения с Европой так же, как во время «холодной войны». Другие европейские страны были обеспокоены тем, что американцы и русские могут втянуть их в еще одну «холодную войну».
Многие на Западе видят в более зрелых и стабильных российско-американских отношениях признак нового «мира после «холодной войны». В этом мире Россия больше не считает Запад врагом и относится к другим бывшим советским республикам как к независимым государствам, вольным строить отношения с Западом по своему усмотрению. Россия должна приветствовать подобные инициативы или, по крайней мере, оставаться равнодушной к ним. Сама Россия должна сконцентрироваться на экономическом развитии, учитывая в своей политической и экономической стратегии опыт и уроки Запада. Россия должна перестать мыслить военно-политическими категориями, категориями «холодной войны». Напротив, она должна подумать над новой парадигмой, в которой она станет частью западной экономической системы, хотя поначалу лишь малой частью, так как для построения институтов, позволяющих стать равноправным партнером Запада, требуется время. Другой образ мыслей будет считаться возращением к «холодной войне».
Подобные мысли предшествовали идее о «перезагрузке» российско-американских отношений. Кнопка перезагрузки Хиллари Клинтон была призвана сдвинуть отношения России и США с точки, рассматриваемой Вашингтоном как возвращение к «холодной войне» после передышки, длившейся с 1991 года до охлаждения российско-американских отношений в 2004 году, после «Оранжевой революции» на Украине. В отношении контактов с Россией США стояли на распутье: либо «холодная война», либо мир после «холодной войны» .
У России более чувствительный взгляд на устройство мира после «холодной войны». Для Москвы после окончания «холодной войны» начался период не реформ, а хаоса и упадка. Старые институты были разрушены, однако новые на их месте не появились. Вместо этого начался хаос приватизации, всеобщая драка за ресурсы, в которой общественной порядок был окончательно уничтожен. И все западные институты, от банков до университетов, активно в этом участвовали. Западные банки страстно желали с выгодой для себя использовать потоки новообразованных капиталов. Западным экспертам не терпелось дать русским совет, как стать европейцами. Тем временем, рабочие не получали зарплату, уровень рождаемости и продолжительность жизни снижались, а базовые институты, обеспечивавшие порядок при коммунизме, находились в упадке или – хуже того – участвовали в мародерстве.
Мир после окончания «холодной войны» не принес России счастья, для российской власти он стал катастрофой.
Вот в чем причины непонимания между Россией и Западом . Запад делит историю на мир «холодной войны» и мир после ее окончания. И он, конечно, отдает предпочтение последнему. Причина тому не состояние общества в России, а отсутствие геополитической угрозы со стороны Советского Союза – в чем бы она не заключалась, начиная с войн за народное освобождение до угрозы ядерной войны. С точки зрения России, социальный хаос, начавшийся после окончания «холодной войны», было невозможно вынести. В то же время, конец противостояния России и Запада для россиян означал беспомощность Москвы перед планами Запада по переустройству порядка и перераспределению власти в регионе без учета интересов России.
Как уже было сказано, Запад мыслит категориями двух эпох: эпохи «холодной войны» и эпохи после ее окончания. Это отражается и на западных оценках России. Таким образом, появилось две категории экспертов. Те, которые достигли зрелости во время «холодной войны», в 70-е и 80-е годы: их основная концепция – рассматривать Россию, как глобальную угрозу. И те, кто достиг зрелости в конце 80-х – начале 90-х. Их точка зрения: Россия – неудавшееся государство, которое может стабилизировать свое состояние, только подчинив себя власти западных институтов и ценностей, в противном случае, она будет приходить все в больший упадок.
Эти два поколения постоянно ведут споры. Что интересно, различие взглядов обусловлено не столько идеологией, сколько разницей в возрасте. Те, кто старше, смотрят на поведение России более скептически, считая, что Путин, человек из КГБ, задумал восстановление Советского Союза. Поколение экспертов периода после окончания «холодной войны», которое наблюдало за политикой Клинтона и Буша в отношении России, представляет больший интерес. Во времена правления двух предыдущих администраций это поколение было убеждено, что экономическая либерализация тесно связана с политической.
Эксперты полагали, что Россия будет двигаться в правильном направлении только при условии ее отказа от попыток восстановить свой геополитический и военный статус и отсутствии намерений взять под контроль экономику и общество с помощью ужесточения режима.
Это поколение экспертов считает, что курс развития, взятый Россией с середины до конца двухтысячных годов ошибочен, он заставляет Россию свернуть с правильной дороги. И в то же время эксперты этого поколения полагают, что ответ на поведение России со стороны вашингтонских «ястребов» времен «холодной войны» контрпродуктивен.
Мир после «мира после «холодной войны»
Отношение Соединенных Штатов и Запада в целом к России остается во власти непродуктивной теории. Россия выбирает не между миром «холодной войны» и миром после «холодной войны». Такой выбор отрицал бы возможность создания, если позволите, мира после «мира после «холодной войны» - или отодвинул бы желанную для России цель: создание мира, в котором Россия будет сильной региональной державой со стабильной, даже если и не очень сильной, экономикой, нормально функционирующим обществом и региональными интересами, которые она будет защищать.
Россия не может вернуться в эпоху «холодной войны», в которой было три основных компонента. Первый – это ядерные отношения. Второй – наличие военной угрозы со стороны Советского Союза в отношении Европы и Дальнего Востока: его способность развернуть обширные военные формирования по всей Евразии. Третьим были спонсируемые и организуемые Советами войны за народное освобождение, целью которых было создание на мировой арене дружественных Советскому Союзу государств и подрыв американских сил во время многочисленных акций по подавлению восстаний.
Несмотря на то, что баланс ядерных сил сохраняется до сих пор, сам по себе он ничего не значит. Без других подтверждений российской мощи нет и угрозы, что Москва первой начнет использовать арсенал взаимно гарантированного уничтожения. Да, российский военный арсенал может снова быть развернут и стать новой евразийской угрозой: как мы уже отмечали, состояние российской экономики не всегда соотносится с ее военной мощью. В то же время для создания реальной военной угрозы понадобятся годы разработок – а в России сегодня значительно меньше людей и ресурсов, чем в Советском Союзе и странах Варшавского договора, которые совместно трудились над военными проектами. И, наконец, хотя Россия, разумеется, все еще может финансировать восстания в других странах, марксистская идеология канула в лету, и, какой бы ни была сегодня Россия, социалистической ее точно не назовешь. А организовать войну за народное освобождение, основываясь только на финансах, не так уж легко. Пути назад к «холодной войне» нет. Но нет пути назад и к «миру после «холодной войны».
В период с середины до конца 90-х годов Запад имел все возможности, чтобы уничтожить Российскую Федерацию. Вместо этого Запад выбрал другую стратегию: он игнорировал Россию, вместе с тем вызывая ее раздражение навязыванием Москве экономической политики, которая была, по меньшей мере, неэффективна, и военными действиями, как в Косово, целью которых было продемонстрировать России ее бессилие. Старая пословица гласит: не дразни медведя, или дразни, только если точно знаешь, что убьешь его. Опираясь на миф о возможности изменения самосознания, Запад считал, что это поможет России переосмыслить представления о себе.
Многие эксперты поколения после «холодной войны» до сих пор не осознают, до какой степени их усилия в глазах россиян были похожи на спланированную попытку развала России, и насколько решительно россияне настроены никогда не возвращаться к такому положению вещей.
Трудно представить что-либо, что привело бы россиян в такую же ярость, как «кнопка перезагрузки», которую эксперты эпохи Клинтона – определяющие сегодня политику Обамы в отношении России – со всей серьезностью подарили российскому руководству. Россияне вообще не намерены возвращаться в «мир после «холодной войны», в который их так нежно призывают западные эксперты.
Возобновление переговоров о сокращении ядерных вооружений – пример того, насколько ошибочно суждение экспертов поколения «после «холодной войны» о России . Когда-то эти переговоры имели безотлагательное значение. Теперь этой срочности нет в помине. Угроза ядерной войны больше не является условием равновесия сил в мире. Сохранение подобия паритета с США и возможность наложения ограничений на число американских ядерных боеголовок остается для России важной перспективой, но сегодня это уже не вопрос первостепенного значения. Некоторые предлагали использовать эти переговоры в качестве способа установления доверия. Но для России договор о сокращении вооружений – периферийный вопрос, и то, что Вашингтон сконцентрировался именно на нем, свидетельствует о неготовности Соединенных Штатов серьезно отнестись вопросам, имеющим первостепенное значение для России.
Продолжающиеся нотации о правах человека и экономической либерализации, к которым Россия также остается глуха – еще один пример ошибочности суждений о России экспертов поколения после «холодной войны». Время, когда права человека и экономическая либерализация были центральными вопросами российской внутренней политики, вспоминается (и не только российской политической элитой) как один из худших эпизодов современной российской истории. Возвращаться к нему не хочется никому, однако россияне продолжают слышать постоянные призывы Запада вернуться в этот хаос. В России убеждены, что американские представители власти поколения после «холодной войны» горят желанием закончить то, что они начали. Проблема в том, что американские политики нового поколения не понимают, что Россия видит в них не меньшую опасность для своих интересов, чем видела в их предшественниках эпохи «холодной войны».
Россию не устраивает ни мир «холодной войны», ни мир после «холодной войны». Россия не создает угрозу глобальной гегемонии США. Но в то же время она не готова так просто позволить Западу создавать альянсы вокруг своих границ. Россия является доминирующей державой на постсоветском пространстве. Ее экономическая стратегия основывается на развитии индустрии добычи и экспорта природных ресурсов: от природного газа до зерна. Для осуществления этой стратегии Москве необходим доступ к управлению сырьевой политикой бывших советских республик, особенно ко всему, что касается энергоресурсов. Отношения с бывшими союзными республиками становятся для России ключевым стратегическим интересом. И это никак не связано ни с «холодной войной», ни с «миром после «холодной войны», это логичный выбор новой России.
Хотя трения России с Грузией сегодня привлекают больше внимания, главной проблемой России на территории ближнего зарубежья является другая страна, Украина.
До тех пор, пока США всерьез настроены сделать Украину членом НАТО, Америка будет представлять прямую угрозу национальной безопасности России. Даже беглый взгляд на карту дает ответ на вопрос, почему.
Россия сохраняет интересы и в Центральной Европе. Она не стремится к гегемонии, однако для Москвы жизненно необходимо создание нейтральной «буферной зоны» между Германией и бывшими республиками СССР, в которую входили бы бывшие сателлиты Москвы, такие как Польша. Перспективу установки позиционного района ПРО в Польше и членство стран Балтии в НАТО Москва оценивала как прямой и односторонний вызов национальным интересам России.
Ответ Соединенным Штатам
Если США будут создавать неудобства России, Россия в ответ будет создавать неудобства Америке. Болевая точка Соединенных Штатов – Ближний Восток, в особенности Иран. Значит, Россия может ответить на давление Вашингтона ударом по его самому больному месту.
Воины «холодной войны» не могут оценить реальную силу России. Они не видят, что полностью потеряли доверие россиян, и не могут понять логику, стоящую за их недоверием. Воины поколения после «холодной войны» считают это недоверие пережитком «холодной войны», а не прямым ответом на проводимую ими политику после ее окончания.
Это, разумеется, не аргумент в пользу того, чтобы Запад подстраивался под Россию, это было бы для Запада большим риском. По сегодняшнему поведению России невозможно предсказать, какими были бы ее намерения, чувствуй она себя более защищенной на постсоветском пространстве, и сумей она заручиться нейтралитетом Польши. В подобных ситуациях логика такова: когда решаются проблемы, появляются возможности. Поэтому необходимо просчитывать, к чему может привести приспособленчество Запада.
В то же время, чрезвычайно важно понять, что ни модель «холодной войны», ни модель «мира после «холодной войны» не позволяют понять цели России или ее реакцию на действия Запада сегодня. Мы все помним то чувство после окончания «холодной войны»: чувство, что понятный и привычный мир рухнул. То же сейчас происходит с экспертами поколения после «холодной войны»: мир, которым они управляли, тает на глазах. И на его место приходит совсем другой, более сложный мир.
«Кнопка перезагрузки» - символ возврата в прошлое, куда Россия не хочет возвращаться.
Переговоры о сокращении вооружений нужны были миру, которого давно нет. Актуальные проблемы сегодня вращаются вокруг желания России иметь сферу интересов и способности и решимости Запада противостоять этим амбициям.
Где-то между польской ПРО и иранской угрозой Запад должен найти стратегическое решение в отношении России и научиться жить с его последствиями.
Джордж Фридман (George Friedman) – американский политолог, основатель и директор частной разведывательно-аналитической организации "Стретфор" ( Stratfor )
Перевод Дарьи Карпухиной
