Есть ли будущее у Союза для Средиземноморья?

Министр иностранных дел Египта Ахмед Абул Гейт сообщил своему французскому коллеге Бернару Кушнеру о своем отказе принимать участие в саммите Союза для Средиземноморья, который должен состояться в ноябре в Стамбуле, в связи с тем, что в нем должен участвовать министр иностранных дел Израиля Авигдор Либерман. Глава египетского внешнеполитического ведомства подчеркнул, что он не согласен находиться со своим израильским коллегой в одном помещении. Это обстоятельство, а также ухудшившиеся в последнее время отношения между Турцией и Израилем могут привести к срыву упомянутого саммита, а также ставят большой знак вопроса на будущем объединения.

Благими намерениями...

Как известно, 13 июля прошлого года в Париже по инициативе председательствующей тогда в ЕС Франции состоялся учредительный саммит обновленного Евро-Средиземноморского партнерства, получившего официальное название «Барселонский процесс: Союз для Средиземноморья». В этой встрече приняли участие все 27 стран — членов ЕС, пять европейских государств, не входящих в Евросоюз, но имеющих непосредственное отношение к региону (Албания, Босния-Герцеговина, Монако, Черногория и Хорватия), и 11 стран юга и востока Средиземноморья (Алжир, Египет, Израиль, Иордания, Ливан, Мавритания, Марокко, Сирия, Тунис, Турция, а также Палестинская автономия).

Авторство изначального проекта (тогда еще Средиземноморского союза) принадлежало личному советнику Николя Саркози, Анри Гэно, который впоследствии занял в правительстве Саркози пост специального советника при президенте Франции. И неслучайно. Ведь замысел предполагал продвижение Франции на ключевые позиции в средиземноморской политике ЕС, лидерство в технологическом развитии североафриканских стран, а также прямой доступ к нефтегазовыми месторождениями Северной Африки и Ближнего Востока.

Однако, постепенно идея овладела и „ЕСовскими” массами, поскольку другие страны Евросоюза увидели в ней и свои выгоды.

Во-первых, регион Северной Африки и Ближнего Востока – это настоящая „пороховая бочка”. Израильско-арабское противостояние; гражданская война в Иракес возможным дальнейшим втягиванием в „зону нестабильности” Турции и негативным влиянием конфликта на черноморский регион, в связи с возможным обострением „курдского вопроса”; угроза начала войны между Израилем и Ираном в связи с дальнейшей активизацией Тегераном своей ядерной программы; обострение „дарфурской” проблемы и нарушение баланса в использовании водных ресурсов Нила с дальнейшей угрозой втягивания в конфликт всех стран региона; а также общей милитаризацией ближневосточного региона(40% оружия, которое легально продаётся на международном рынке, приобретается региональными покупателями) – вот далеко неполный перечень проблем региона.

Поэтому неудивительно, что Евросоюз стремится создать т.н. „санитарный пояс от Украины до Марокко” по всему периметру своей юго-восточной границы.

В первую очередь, это необходимо для противодействия нелегальным миграционным потокам в страны ЕС (предлагается проводить политику т.н. «избирательной иммиграции»), а также терроризму и международным преступным организациям.

Кроме того, после перманентних российско-украинских газовых споров, страны Евросоюза чрезвычайно заинтересованы в транспортировке через страны Южного Средиземноморья энергоносителей из таких стран, как Нигерия, Саудовская Аравия, Египет или Судан. В этой связи, в последнее время обращает на себя внимание усиление давления на официальный Хартум со стороны ЕС. „Опальный” президент Судана О. аль-Башир объясняет это не иначе, как «чрезмерной заинтересованностью суданской нефтью со стороны Запада» (согласно некоторым прогнозам, по запасам нефти Судан не уступает Саудовской Аравии, экспортеру нефти №1 в мире).

Также непоследнюю роль сыграло то обстоятельство, что в условиях экономического кризиса важное значение приобретает сбыт „ЕСовской” продукции в страны Северной Африки и Ближнего Востока.

Однако, на практике всё оказалось не так гладко.

Немецкий вопрос

Страны ЕС сразу начали проявлять несогласованную позицию к Союзу, продемонстрировав свою неготовность безусловно поддержать французскую инициативу. В частности, Финляндия, Литва, Эстония, Польша, Чешская Республика, Словакия, Венгрия, Словения, Великобритания не были уверены в необходимости дальнейшего развития новой организации, главным образом, из-за проблемы финансирования.

Но не это главное. Основным внутриевропейским спорным моментом стал т.н. «немецкий» вопрос. Эмоциональные предвыборные спичи Николя Саркози говорили о том, что Франция хочет быть лидером не только на Средиземноморском побережье, но и во всем ЕС. Такая амбициозность, разумеется, Берлину понравиться не могла. И немцы затеяли контрпропаганду.

Во-первых, Париж критиковался за попытки «расколоть единство» в рядах членов ЕС, с последующим неминуемым кризисом внутри Евросоюза. С другой стороны, в германской прессе начали звучать призывы к созданию альтернативного союза, объединяющего страны Балтийского моря.

Но главное, что возмутило немцев – это предложение финансировать «средиземноморцев» из ЕСовского бюджета, главным наполнителем которого является как раз Германия.

Конфликт начал выходить на «брюссельский» уровень. В конце концов, Еврокомиссия устами своего Комиссара по внешним связям и политике соседства Б. Ферреро-Вальднер четко дала понять, что ЕС сможет одобрить французскую инициативу только при том условии, если проект останется в рамках Барселонского процесса. Париж дал согласие.

«Смикширован» был также острый вопрос касательно источников финансирования Союза. В частности, было решено, что финансирование проектов в рамках объединения не будет осуществляться исключительно за счет средств ЕС. Кроме программ евро-средиземноморского инвестирования и партнерства (Facility for Euro-Mediterranean Investment and Partnership — FEMIP), а также инвестиционных механизмов политики соседства (Neighbourhood Investment Facility), дополнительными источниками финансирования планируются деньги частных инвесторов (предварительно, правда, их надо убедить, что это не будут «деньги, выброшенные на ветер»), а также государств неевропейской части объединения, что должно повысить их заинтересованность в обустройстве Союза.

И только после этого, в марте прошлого года после внесения изменений в начальный план проекта, оговаривающие равное участие всех стран ЕС в объединении, Германия согласилась поддержать создание Союза.

Восточные капризы

Но главная колизия находится как раз в неевропейской части Союза.

Серьёзным вызовом для дальнейших перспектив объединения стал т.н. „израильский” фактор. Арабские страны не испытывают большой радости от членства в организации Израиля и выступают с призывом к ЕС разъяснить его участие в Союзе. В этой связи, арабские лидеры неоднократно подчеркивали, что израильское членство в Союзе следует связывать со „значительным прогрессом ближневосточного мирного урегулирования”.

Особенно на данном направлении старается Египет, который при любом удобном случае пытается позиционировать себя как выразителя общеарабской позиции. Например, название одной из „програмных” статей в ведущей проправительственной газете Египта „Аль-Ахрам” звучало: „Союз для Средиземноморья: в одной лиге с врагом».

Но если арабо-израильская „перепалка” была где-то прогнозируема (особенно, после назначения на пост главы внешнеполитического ведомства Израиля Авигдора Либермана), то охлаждение турецко-израильских отношений, произошедшее в этом году, стало неприятным сюрпризом для учредителей Союза.

«Прорвало» в отношениях между двумя «стратегическими» партнерами зимой сего года, когда премьер-министр Турции Реджеп Тайип Эрдоган подверг резкой критике израильского президента Шимона Переса за жертвы в Газе на международном форуме в швейцарском Давосе и демонстративно покинул собрание.

А недавнее решение Анкары отменить международную фазу военных учений "Анатолийский орел" (проводимых, фактически, под патронатом США и НАТО), из-за участия в этих учениях Израиля, только «подлило масло в огонь».

И хотя официально Турция утверждала, что причина переноса учений не носит политический характер, министр иностранных дел Ахмет Давутоглу в своем интервью CNN увязал отмену учений именно с войной в Газе. Отвечая на вопрос о том, почему исключили Израиль, он сказал: "Мы надеемся, что ситуация в Газе улучшится и вернется в дипломатическое русло. А это поможет создать новую атмосферу и в турецко-израильских отношениях".

Ну и было бы вообще удивительно, если бы «особое» мнение по поводу Союза не высказал ливийский лидер Муамар Каддафи. Претендуя на главенствующую роль на африканском континенте, Каддафи, очевидно, усмотрел в новом объединении «конкурирующую фирму» и обрушился на средиземноморских интеграторов с изрядной порцией критики. В частности, он заявил, что «проект обречен на провал», этот замысел будет способствовать терактам со стороны радикалов, которые будут усматривать в нем «идею крестоносцев», добавив при этом, что не посоветовал своему народу принимать участие «в этой абсурдной болтовне, в этом колониальном проекте».

Что дальше?

Несмотря на то, что немецко-французские разногласия внешне удалось „замять”, проблема остается. И корень ее намного глубже, чем споры по поводу Союза для Средиземноморья.

Автору уже доводилось писать, что признанные законодатели мод – французы, никак не могут смириться с ролью «второго» номера в проводимой немцами регионализации или федерализации Евросоюза. В то же время, мощная Германия вряд ли согласится уйти из Средиземноморья в обмен на «оперирование» Восточным партнерством и Северным измерением.

Но даже если Германия формально признает за Францией роль посредника в политическом диалоге со странами Средиземноморья и странами-поставщиками африканского и ближневосточного природного газа, в Париже побаиваются, что Берлин может «спускать на тормозах» деятельность организации.

В неевропейской части объединения ситуация еще сложнее. Египет делает все возможное, чтобы быть „первым среди равных” не только в арабской, но и во всей неевропейской части Союза. И если с первой задачей справиться ещё как-то можно, то тягаться с Израилем, единственной страной региона, которая имеет современную экономику, способную конкурировать на мировой арене, владеет ядерным арсеналом и имеет самые современные в регионе вооружённые силы, задача очень сложная.

Это же касается и Турции, которая долгое время подозревала (да, в общем-то, и сейчас подозревает), что эта французская затея имеет целью как раз не допустить Турецкую Республику в Евросоюз. Поэтому, менее, чем на роль „первой скрипки” в неевропейской части объединения Анкара вряд ли согласится.

И здесь Египет и Турция сталкиваются на одном поле. Ведь для Каира конструирование имиджа „ключевой страны” и «реального посредника» в регионе – это „краеугольный камень” всей идеологии. Поэтому опасность создания „миротворческого треугольника” в составе ФРГ, Турции и главного конкурента Египта в арабском мире – Саудовской Аравии может лишить „страну пирамид” роли «главного миротворца» на Ближнем Востоке с негативными последствиями как во внутренней, так и во внешней политике страны.

В то же время, нарастающий быстрыми темпами скептицизм в турецком обществе по поводу принятия их государства в Евросоюз как полноправного члена уводит Турцию в сторону радикализма и неооттоманизма, антизападничества и антисемитизма.

Все это ставит под удар дальнейшее успешное развитие французского проекта. И теперь для признанного «мастера пиара» Николя Саркози настало время доказать, что кроме создания информационных поводов, он еще и умеет доводить начатое до конца.