Исламофобия: игра без правил (часть 1)

Предполагается, что теракт в Исламабаде, который уже назвали «пакистанским 11 сентября», осуществили боевики движения «Талибан»: в ответ на действия пакистанских властей, которые провели крупную военную операцию против исламских сепаратистов в приграничных с Афганистаном районах. Окончание материала  "Исламофобия: игра без правил (часть 1)"

То, что терроризм, в том числе и исламский - социальное зло, преступление против человечности, не вызывает ни малейшего сомнения. С ним надо бороться. Но, чтобы эта борьба не стала охотой за привидениями или политической самоцелью, следует все же освободить понятие «исламский терроризм» от окутывающих его мифов.
В последнее десятилетие их создано немало. Скажем, в США правящая элита, которая не может обходиться без образа внешнего врага, сменила в качестве такового коммунизм на исламизм и борьбу с глобальным исламским терроризмом поставила во главу угла своей внешней политики. Вашингтон не без успеха оправдывает этим тезисом свое вооруженное вмешательство в Ираке и Афганистане, на его основании грозит превентивным ударом по Ирану. Для государства Израиль исламский терроризм вообще предстает как главная внешняя угроза, которая цементирует весьма пестрое израильское общество и дает ему право продолжать оккупацию арабских земель, систематически применяя насилие в отношении палестинцев. Да и в России подспорьем для оправдания того, что произошло в Чечне и вокруг нее, послужил тот же пресловутый исламский терроризм.
В отношении самого этого термина существует большая путаница.

Террористом огульно называют и борца против иностранной оккупации, и повстанца, воюющего за социальную справедливость против коррумпированного антинародного режима, и партизана, сражающегося за национальные права своего народа.

 Между тем, в международном сообществе уже устоялось краткое, но емкое определение терроризма как целенаправленного насилия против мирного, гражданского населения в конкретных политических целях. Скажем, добиться от властей нужных для террористов шагов, запугать население, заставить говорить о себе СМИ. Насилие, включая боевые действия против представителей власти, армии или спецслужб, международное право не рассматривает в качестве террористических.
Итак, первый миф, связанный с исламским терроризмом, гласит, что насилие изначально присуще исламу и как религии и как формирующей государство доктрине. Ислам, дескать, агрессивен по своей сути, цель правоверных мусульман - любыми средствами добиться создания всемирного халифата, где будет господствовать исламское законодательство – шариат. Этот миф настолько распространен, что даже папа римский Бенедикт XVI позволил себе публично процитировать христианского средневекового богослова, который назвал ислам агрессивной религией. Правда, после этого папа был вынужден неоднократно извиняться.
Говоря об историческом аспекте проблемы, не следует отрицать роль военного фактора в период арабского «завоевания стран», футух аль-бульдан. Однако многочисленные новообращенные в ислам руководствовались преимущественно не страхом перед завоевателями, а эгалитаризмом и доступностью самого ислама. Кроме того, принятие ислама освобождало на первоначальном этапе население от непомерных налогов и податей местным правителям и феодалам, поскольку вступивший в умму - уммат аль-муминин, наднациональную и трансграничную общину верующих – должен был вносить в ее общую казну лишь ушр – десятую часть своих доходов и имущества. Не принуждение, а мощнейший социально-экономический стимул способствовали стремительному распространению ислама. Историческим фактом является и веротерпимость ислама по отношению к «людям священного писания». Так было и во времена Омейядского и Аббасидского халифатов, так и во времена Османской империи, где халифом считался султан.
Мусульманский фундаментализм - салафийя, то есть стремление восстановить первоначальную чистоту ислама и его социальную справедливость, а также исламский экстремизм, не исключающий для достижения этой цели насилия или джихада – справедливой войны с неверными, возник на обломках оказавшегося несостоятельным светского арабского национализма. Это была реакция на болезненный процесс глобализации, а, точнее, на политическую, военную, культурную и экономическую экспансию Запада в арабо-мусульманском мире. Мучительный процесс модернизации и ломки старых социально-экономических структур создавал для исламского экстремизма базу в лице потерявших свой прежний статус, отчаявшихся, лишенных перспективы масс людей, а тоталитарное мусульманское мировоззрение давало им идеологическое оружие, эффективную форму протеста.
Эти процессы развивались как в самих мусульманских странах, так и среди эмигрантских общин на Западе, обязанных своим существованием потребностью западных экономик в дешевой рабочей силе. Трудности ассимиляции, на которую оказалось способной лишь около половины эмигрантов, порождают отчуждение среди тех, кто предпочел сохранить свой прежний образ жизни и свои традиции. А это, в свою очередь, толкает их к неприятию окружающего чуждого им мира и к экстремизму.
Однако представляется, что все-таки основной причиной всплеска исламского экстремизма и терроризма стал идейно-религиозный фактор. Как член наднациональной религиозной общности, уммы, рядовой мусульманин солидарен с единоверцами во всех частях мира, и несправедливость, причиненную мусульманам в одном уголке планеты, их унижение, боль и обиду воспринимает как собственные.
Отсюда - категорическое неприятие мусульманами во всем мире отношения Израиля к палестинскому народу, к оккупированным мусульманским святыням в Старом городе Иерусалима. Мусульманская солидарность набрала силу во время советской оккупации Афганистана, затем ее обильно стали питать палестино-израильский конфликт и американское вторжение в Афганистан и Ирак.

Еще до Усамы бен Ладена, организовывавшего сопротивление советской оккупации в Афганистане, а затем обратившего свой гнев на «аморальную, агрессивную и эксплуататорскую Америку», идеологом исламского экстремизма выступил египетский учитель, своеобразный исламский большевик Сейид аль-Кутб, казненный египетскими властями.

Он призывал развернуть джихад против джахилии - варварства, когда люди должны подчиняться господству других людей, а не законам, установленным аллахом. Признавая привлекательность джахилии, при которой все поступки людей подчинены удовлетворению материальных потребностей, он, тем не менее, уповал на сознательное меньшинство, которое способно во имя моральных ценностей и высшей справедливости развернуть джихад – священную войну против тлетворного, аморального и несправедливого мира, где правят ценности материальные. К этому миру он причислял и западную цивилизацию, и местные продажные, изменившие принципам ислама режимы.
Высокая идеологическая мотивация дает мусульманам преимущество перед представителями индивидуалистической и бездуховной западной цивилизации, акт самопожертвования шахида – мученика, погибшего за веру – представляет собой высшую точку джихада. Именно в такой мотивации скрывается секрет неистощимого источника шахидов, которые практически ежедневно взрывают начиненные взрывчаткой автомашины в Ираке. И судя по статистике, речь идет о сотнях и сотнях добровольцев-смертников. 

Современные последователи аль-Кутба оперируют произвольно вырванными цитатами из Корана. Например, в суре Корова в айяте 191 говорится: « И убивайте их (неверных – А.С), где встретите, и изгоняйте их оттуда, откуда они изгнали вас: ведь соблазн – хуже, чем убиение…. Если же они будут сражаться с вами, то убивайте их: таково воздаяние неверных!». Подобные цитаты используются для оправдания насилия, в том числе и против мирного населения противника. При этом адепты исламского терроризма обходят стороной многочисленные цитаты из Корана, которые говорят о том, что мир предпочтительней войны, что война имеет свои пределы и ограничения, что запрещено убивать невинных, особенно среди мусульман, недопустимо убийство женщин, детей, стариков, инвалидов…
Вспоминаю разговор с одним из функционеров палестинской организации ХАМАС. Он утверждал, что при совершении теракта могут погибнуть и невинные люди.

Но это - как бы побочный ущерб, и все погибшие, по его мнению, автоматически становятся шахидами.

 Теракты против гражданского населения Израиля он объяснял тем, что израильское общество насквозь милитаризовано и практически все гражданские, в том числе и молодые женщины, проходят военную службу. Кроме того, по его убеждению, если население сознательно выбирает правительство, осуществляющее систематическое насилие по отношению к палестинцам, то оно разделяет с ним ответственность за такую политику. Человеку с Запада, продолжил он, трудно понять нашу мотивацию. Но посмотрите на семьи шахидов, среди них нет ни одной, которая не гордилась бы своим сыном или дочерью, пожертвовавшими жизнью ради - по его словам - справедливого дела. Против нас, заметил он, обращена вся мощь израильской армии, у нас же практически нет средств достойно ответить оккупантам, кроме актов террора.
Драматические события 9 сентября 2001-го потрясли мир. Гибель почти двух тысяч человек в результате комплексного теракта дала властям США превосходный повод отбросить во внешней политике всяческие ограничения и применять военную силу повсеместно в мире по своему усмотрению. Но одновременно этот теракт получил колоссальный резонанс в арабо-мусульманском мире. Государственные руководители дружно осудили его. Мусульманская же улица приветствовала. Бен Ладен превратился в героя, а предполагаемые участники теракта стали примером для подражания радикально настроенной мусульманской молодежи.
Многие полагают: в случае урегулирования палестино-израильского конфликта на справедливой основе, окончания американской оккупации Афганистана и Ирака в значительной степени сойдет на нет мотивационная основа так называемого исламского терроризма.

Таким образом, из-под раздуваемой на Западе исламофобии будет выбита почва, и одним политико-пропагандистским мифом там станет меньше.

Миф второй. Исламский терроризм – особенно деятельность глобальной террористической сети Аль-Каида - произрастает на колоссальных деньгах от наркобизнеса. В реальности дело обстоит как раз наоборот. Именно связанный союзническими узами с Аль-Каидой режим талибов в 2000-м практически полностью ликвидировал в Афганистане производство наркотиков - как противоречащее нормам ислама. Главным источников финансирования исламских радикальных организаций служит общепринятая практика регулярных добровольных пожертвований на богоугодные дела - закят. Они, как правило, собираются в мечетях, а затем, через исламские благотворительные фонды, распределяются на помощь бедным, семьям шахидов, на пропаганду ислама, издание Корана, строительство мечетей. Однако часть средств через эти фонды поступает и экстремистским организациям. Таким образом, речь идет не об отмывании грязных денег, а, скорее, о загрязнении чистых денег. По оценкам экспертов, из этих средств ежегодно Аль-Каиде перепадает от 50 до 60 миллионов долларов.
Перекрыть такие каналы финансирования чрезвычайно сложно, поскольку при этом используется не официальная банковская система, а широко применяемая в мусульманском мире практика хавале. Суть ее в том, что как бы перевод и использование крупных денежных средств построены исключительно на доверии. Скажем, банкир или доверенное лицо где-нибудь в Джидде звонит своему хорошему знакомому банкиру, скажем, в Малайзии и просит передать такому-то лицу сто тысяч долларов. Что неукоснительно выполняется. Но это значит, что по первой просьбе человека из Малайзии такую же сумму предоставит его партнер в Джидде. И это тоже, если хотите, часть мусульманской солидарности. Власти исламских стран в меру своих возможностей пытаются поставить барьеры на пути подобной практики. Так, была запрещена деятельность известного саудовского благотворительного фонда Аль-Харамейн. Саудовская Аравия, например, запретила сбор в мечетях наличных денег в качестве пожертвований и перевод за границу собранных в королевстве средств без специального разрешения своего МИДа.
Миф третий. Всемирной террористической организацией Аль-Каида руководит Усама бен Ладен из своей тайной резиденции где-то в горах в Северо-западной пограничной провинции Пакистана. Он и его ближайшее приспешники, дескать, планируют теракты, финансируют их и руководят национальными подразделениями своей организации.
Однако в реальности все обстоит иначе. Нынешний глобальный исламский терроризм основывается в организационном отношении отнюдь не на иерархической структуре вертикального подчинения. Он базируется на сети самостоятельных тайных организаций, связанных друг с другом только в информационно-координационном отношении с помощью интернета.

Подобно исламу в целом, не имеющему единого руководящего центра, а лишь ряд авторитетных богословских учреждений, издающих фетвы – обязательные для мусульман предписания - нынешняя глобальная террористическая паутина не имеет единого штаба.

Ее национальные ячейки образуются не благодаря организационной деятельности эмиссаров бен Ладена и его правой руки Аймана аз-Завахири, а исключительно на добровольной основе. Организационно такая ячейка опирается на тесные родственные и общинные связи, а также на узы личной дружбы. Идейной основой их деятельности выступают радикально-экстремистское толкование отдельных айятов Корана и периодически запускаемые через исламистские сайты в интернет воззвания и заявления бен Ладена или аз-Завахири. Побудительным мотивом для радикализации первоначальных ячеек единомышленников, недовольных своим положением и сопереживающих нанесенным мусульманам обидам в других странах, становятся враждебные действия Израиля, США и Европы в целом по отношению к мусульманскому миру. Свою активность эти ячейки проявляют самостоятельно, и все попытки следственных органов и спецслужб отыскать организационную или финансовую связь между, скажем, террористами, совершившими подрыв поездов на мадридском вокзале или лондонского метро, или взрывами в туристическом центре на индонезийском острове Бали с бен Ладеном и Аль-Каидой оказались безуспешными. Такая сетевая структура современного глобального исламского терроризма весьма гибка, ее очень сложно обнаружить и нейтрализовать. Она демонстрирует высокую эффективность и большую надежность. А высокая идейная мотивация ее членов вкупе с готовностью к самопожертвованию представляют немалую угрозу для общественной безопасности.
Нынешнему глобальному исламскому терроризму особую эффективность придают два фактора: весьма сильная экстремистская псевдорелигиозная мотивация и децентрализованная организационная структура. Чтобы противостоять исламскому терроризму, следует избавиться от окружающих его мифов, и при этом ни в коем случае не подыгрывать американскому политическому заказу, под которым лежат исключительно корыстные интересы Вашингтона.

Окончание следует