Франция в парандже

Кто носит паранджу во Франции?

Сесилия Габизон

Паранджа, являющаяся "символом порабощения женщины", "не приветствуется на территории Французской республики", - заявил президент Николя Саркози, выступая 22 июня перед парламентом.

"Мы не можем смириться с тем, что в нашей стране есть женщины, которые находятся за сеткой, как за тюремной решеткой, которые отрезаны от социальной жизни и лишены права на проявление индивидуальности. Во Французской республике не так представляют себе достоинство женщины". Президент Франции заявил, что парламент рассмотрит этот вопрос и организует общественное обсуждение этого все чаще встречающегося в республике явления.

"Если некоторые женщины и страдают от паранджи, покрывающей их с головы до пят, то подавляющее большинство все же делает это добровольно", - уверяет Бернар Годар, специалист по исламу.

"Многие из них имеют французское гражданство. Немало среди них и тех, кто был обращен в эту веру не так давно", - продолжает бывший сотрудник особого департамента по культам французского министерства внутренних дел. "Они пополняют ряды салафитов, подобно тому, как обычно вступают в секту", - добавляет он.

Салафиты – одно из наиболее радикально настроенных течений ислама. На данный момент оно довольно малочисленно во Франции, по приблизительным подсчетам включает в себя от 30 000 до 50 000 человек. Но число салафитов постоянно растет. Основной движущей силой является непримиримость по отношению к западному образу жизни и западным ценностям. Проповедуя фундаментализм, как и международная религиозная организация «Таблиги Джамаат», они привлекают людей, склонных к максимализму, в основном молодежь, в числе которых оказываются и молодые женщины. Подобно сектантам, члены общины часами отшлифовывают правила, зубрят суры Корана и тысячи хадисов, слов Пророка, требующих неукоснительного соблюдения. При этом трактовок хадисов, нередко весьма противоречивых, существует не меньше, чем самих хадисов.

Большинство же проживающих во Франции мусульман исповедуют так называемый ислам малекитского толка, он не предполагает ношения паранджи. Таким образом, использование данного атрибута не относится ни к классическим религиозным обрядам, ни к традициям стран Магриба. Однако, лишь имам и ректор Мусульманского института Большой парижской мечети, - кстати, непосредственно подчиняющийся и назначаемый правительством Алжира, - сумел ясно высказаться на этот счет, выступив против паранджи. Остальные же мусульманские движения пребывают в смятении, так как «внутри каждого из них находится «фундаменталистская ячейка», утверждают в недавно созданном во Франции Центральном управлении внутренней разведки.

По мере того, как салафизм распространяется по территории Франции, наблюдаются изменения и в контингенте исповедующих данное вероучение.

Так, для многих молодых женщин их религиозная принадлежность стала своеобразным способом выделиться, выйти из-под опеки семьи, вырваться из привычного окружения.

Вот их истории.

София, студентка факультета физической химии университета Париж-VII. Имея хорошие баллы в аттестате после окончания школы и поступив в университет, отныне появляется там исключительно в парандже, приводя в замешательство преподавателей. Недавно, успешно защитив квалификационную работу, она получила место стажера в престижнейшем доме Шанель и мечтает после учебы в университете работать в области производства косметики.

Дельфин-Айша, мать четверых детей. Обладательница прекрасно уложенных белокурых волос, любит провоцировать: «А вы что думали, у меня жирные волосы?! Моя подруга, парикмахер по профессии, обслуживает меня на дому». Дельфин родилась в семье католиков среднего достатка, в небольшом городке под Парижем. Как и большинство обращенных француженок, она искала «смысл жизни». «Конечно, сначала я повстречала на своем пути мусульманина. Но потом я сама стала меняться и пришла к исламу, от простого платка до хиджаба и паранджи, попутно теряя поддержку родных, не принимающих мою одежду», - признается она, с неподдельной теплотой говоря о «солидарности» со своими новыми «сестрами».

Карима, родом из городка Куртий, расположенном в департаменте Сена – Сен-Дени. В полной мере испытав все стандартные радости подросткового периода – обтягивающие джинсы, сережки в ушах, флирт и романы – Карима, увы, так и не смогла получить диплом о среднем профессиональном образовании. Без специальности и без постоянной работы она чувствовала, как меркнет ее жизнь в родном городе, а горизонт постепенно сужается. Влюбившись в своего соседа, всерьез решившего вернуться в ислам, она постепенно приняла его фундаменталистские пристрастия: от платка до паранджи. Отныне без него она не выходила из дому и то для того, чтобы погулять с детьми, которых вместо обычного садика отдали в практически подпольные салафитские ясли. Дома у детских кукол были выжжены лица, т.к. показывать их запрещено… Спустя два года, уехав с семьей в Алжир, Карима не скрывает своей горечи – ее супруг собирается взять себе вторую жену.

Чтобы сохранить свое лицо, Франции не следует его прятать

Ив Треар

Республиканская, светская, единая и неделимая Франция, неужели она готова отказаться от своих принципов и ценностей в угоду пришедшим сегодня глобализации и мультикультурализму? Шестьдесят депутатов французского парламента во главе с Андре Жереном ни на шутку этим встревожены и требуют создания парламентской комиссии по изучению феномена паранджи, распространившегося в последнее время повсеместно на территории Французской республики.

Не известно, во что выльется подобная инициатива и какие решения будут приняты, если она будет поддержана. Решат ли вовсе запретить носить все виды вуали женщинам или запрет коснется только общественных мест? На данный момент хиджаб и паранджа запрещены для служащих, а также в учебных заведениях наряду с другими явными атрибутами религиозной принадлежности.

С 2004 года, когда был принят первый закон, запрещающий ношение платков в школах, Франция очень изменилась. Сначала то тут, то там простой платок стал то и дело трансформироваться в хиджаб, закрывающий все лицо, за исключением глаз. Затем в числе приверженцев вуали мы все чаще стали обнаруживать не только выходцев из других государств, но и граждан, родившихся и воспитанных во Франции.

Возникает вопрос, если этот процесс неизбежен, стоит ли тогда ему сопротивляться? А может, не стоит придавать ему значения в надежде, что это явление не приобретет большего размаха?

Или лучше вежливо его не замечать, дабы не подливать масла в огонь, способный разжечь одну из тех войн, о которых во Франции еще живы воспоминания. Что касается крайних позиций по решению данной проблемы, то они давно известны. Их три: по мнению одних, трусливых поборников светского государства, французская модель интеграции пришла в упадок, и пора открыть двери политике коммунитаризма, по мнению других, апостолов свободы отправления религиозных культов, запреты мусульманских обычаев могут распространиться и на не мусульманские вероучения, в том числе, например, и на их собственное, третьи, выступающие против дискриминации по половому признаку, считают, что все виды вуали – это признак порабощения женщины.

Однако за этими диаметрально противоположными мнениями чувствуются уже едва заметные сдвиги, постепенно происходящие в общественном сознании. И даже некоторые сомнения по поводу правильности самой французской модели… что впрочем, не мешает французам одновременно высказывать свои опасения по поводу возможного вступления Турции в ЕС, равно как и протестовать против положения иранских женщин.

Перевод Ольги Вейнгарт