Бертран Бади: "Война в Грузии может привести к возникновению других очагов напряженности на постсоветском пространстве"

На сайте французского ежедневного издания Монд Бертран Бади исследует проблему грузинского кризиса и региональных очагов напряженности в свете наблюдающегося сегодня соперничества между существующим «клубом государств» и «бурным развитием сообществ».

- Не стало ли российское вторжение на территорию Грузии предвестником заката концепции гуманитарного вмешательства, нарушив правовые нормы «обязанности защищать»?  

- Б.Б.: Эти нормы нарушаются уже довольно длительное время. Выработанная в конце прошлого века концепция гуманитарного вмешательства ознаменовала собой наивысший подъем оптимизма, вписывавшегося в общую эйфорию, вызванную «падением стены». Но вскоре на смену оптимизму пришло прежнее противостояние держав. Уже на примере Косово мы видим некоторую двусмысленность ситуации, повторившейся затем, правда, с точностью до наоборот и в Грузии. В действительности, есть два момента, которые сразу же нарушили всю логику этой «обязанности защищать». С одной стороны, мы слишком быстро забыли, что эта новая доктрина должна была расширить рамки так называемой превентивной дипломатии, как это изначально планировалось и следовало из доклада Эванса Саноуна, впервые официально озвучившего данную концепцию в 2001 г. Дело в том, что как только превентивные меры были отодвинуты на задний план в пользу военного вмешательства, сама идея защиты стала трактоваться иначе, все более отождествляясь, как это ни парадоксально, все с тем же военным вмешательством.  

С другой стороны, военное вмешательство, ставшее уже привычной практикой, считается наиболее эффективным лишь в случае наличия “большого железного кулака”. Это, несомненно, создало благоприятные условия для того, чтобы вернуть в строй крупные мировые державы, утвердить лидирующие позиции США, а также помочь другим государствам оставаться активными на мировой арене: и здесь, конечно же, Россия не упустила свой шанс.  

- Является ли эффективной европейская дипломатия, принимая во внимание раскол внутри ЕС и то, что Россия во многом играет на этом расколе?  

- Б.Б.: Конечно, этот раскол очевиден. Однако следует признать, что он не повторяет контуров, очерченных иракским кризисом 2003 г. В частности, поражает Италия и Берлускони, сумевший отойти от прежней политики строгого равнения на Вашингтон. В настоящее время вышеупомянутый раскол сводится к особой позиции некоторых государств Восточной Европы, в первую очередь стран Балтии и Польши, однако, ничто не говорит в пользу того, что их позиция будет разделяться в полной мере другими европейскими странами, включая государства, традиционно отличающиеся своей приверженностью политике Вашингтона. Таким образом, не стоит драматизировать сложившуюся в ЕС ситуацию. Нужно напротив отметить, что этот кризис может дать ЕС возможность для его дальнейшего самоопределения, а также возможность возобновления его активной дипломатической деятельности и активного участия на международной арене. В этой связи, никто не подвергает сомнению тот факт, что партнерство с Россией представляет собой основополагающий элемент европейского строительства, имеющий давнюю историю и нуждающийся сегодня в восстановлении. Взаимозависимость России и ЕС такова, что Москва напрямую заинтересована в дружелюбной политике по отношению к европейским столицам, показывая тем самым своему заокеанскому партнеру, что она умеет и намерена принимать в расчет их мнение, а Европа, в свою очередь, имеет все шансы открыто вести с Москвой диалог о партнерстве. Что же касается первопричины существующих на данный момент дипломатических противоречий, то, возможно, она кроется в том, что для ЕС и США попросту не существует сегодня таких международных вопросов, по которым их позиции были бы диаметрально противоположны.  

- Так ли на самом деле интересы Европы, - с одной стороны, установление стабильности на Южном Кавказе, а с другой, необходимость поддерживать дружеские отношения с Россией, - противоречат друг другу?  

- Б.Б.: Для того, чтобы ответить на этот вопрос, необходимо обратиться к истории. Распад СССР дал толчок бурному процессу государственного строительства, который далек еще от своего завершения. И то, что происходит на Кавказе сегодня, завтра может иметь место в Белоруссии, Украине и, вполне возможно, в центрально-азиатских республиках. Ведь грузинский кризис не является региональной спецификой: он вскрыл ситуацию, которая так или иначе присутствует везде, где имеется проблема незавершенности огосударствления того или иного субъекта существовавшей некогда сталинской модели, не соответствующей более объективной социополитической действительности. Таким образом, вопрос о стабильности на Кавказе тесно связан с очень сложным и опасным процессом пересмотра территориальных границ кавказских государств: и здесь ситуация перекликается с Балканами. Поэтому не только для Европы и России, но и для других соседствующих государств (Турции, Ирана) важным является стабилизация процессов огосударствления, которые, вне всякого сомнения, приведут к новым изменениям границ, затрагивающим территории трех государств данного региона (Азербайджана, Армении и Грузии). А возможно, и территорию России. Чрезвычайная хрупкость мира в этом регионе может быть преодолена только при наличии хотя бы минимального консенсуса. Никто из сторон, таким образом, не может быть заинтересован в подрыве мира и дестабилизации. С этой точки зрения ЕС и, в первую очередь, председательствующая в нем Франция, сделали то, что следовало сделать: попытались потушить пламя войны, понимая, что самым трудным будет, все же, устранение причины возгорания. Однако я не вижу, как именно урегулирование сложившейся ситуации может столкнуть интересы России и Европы: ошибочно полагать, что Россия преследует захватнические интересы, как это уже укоренилось в сознании многих. Чего она действительно упорно добивается так это признания ее особого статуса в урегулировании данного конфликта. Непонятно, в чем это признание России в роли региональной державы противоречит интересам Европы, как раз наоборот. Да и на деле мы видим как раз обратное: именно маленькая, «беззащитная» Грузия явилась инициатором дестабилизации, подвергнув пересмотру статус-кво, восходящий к Дагомысскому договору 1992 г. и пытаясь взвалить всю “грязную работу” на плечи своих американских союзников и покровителей. В очередной раз мы наблюдаем за тем, как слабое государство пытается, провоцируя, влиять на сильное, а также за тем, как это слабое государство вовлекает своего могучего покровителя, против его воли, в процесс изменения существующего миропорядка, менять который тот, возможно, вовсе не желал.  

- Не является ли концепция территориальной целостности главной причиной существующих сегодня и существовавших ранее конфликтов?  

- Б.Б.: Принцип территориальной целостности носит условный характер и не может основываться ни на чем, кроме соглашения. Мы знаем, что не существует исконных территорий. Мы знаем также о невозможности существования этнически чистых территорий и то, что нация становится нацией лишь в случае, если территориальные рамки государства, во многом искусственные и случайные, подкреплены рамками политическими и гражданскими.  

[…]  

- Существует ли на самом деле какая-либо взаимосвязь между обретением независимости Косово и недавними событиями на Кавказе?  

- Б.Б.: Трудно не провести параллель между этими событиями, отмечая их поразительную схожесть, которую, возможно, учло и российское руководство, взявшее реванш за косоварскую обиду. Бывший президент Грузии Звиад Гамсахурдия очень напоминал Милошевича: тот же националистический контекст, те же попытки одним росчерком пера похоронить надежды на получение независимости Косово и Южной Осетии, и это с интервалом в два года! На этом параллели не заканчиваются: Милошевич, как и Гамсахурдия и его последователи, очень быстро сталкиваются с интересами двух сверхдержав – США в случае с Сербией и Россией в случае с Грузией. В том и другом случае мировое сообщество довольно непоследовательно участвует в урегулировании конфликтов согласно той же логике деления на два. Обе ситуации маскируют противостояние Восток-Запад международным урегулированием проблемы, опираясь на один и тот же принцип «обязанность защищать». В случае с Косово история заканчивается одой во имя соблюдения прав наций на самоопределение в исполнении США, а также их отказом от принципа территориальной целостности. В грузино-осетинском конфликте  

Россия выступает против Вашингтона теперь уже в качестве защитника национальных меньшинств, не признавая принцип территориальной целостности, которым она руководствовалась в косовском конфликте. Пожалуй, лучшей карикатуры как для Вашингтона, так и для Москвы трудно подыскать: в любом случае это было прекрасным уроком, показывающим всю противоречивость принципов международного права. Это римейк одной истории 90-летней давности, напоминающей, что право наций на самоопределение несовместимо с принципом территориальной целостности. Но именно эти два постулата призваны сегодня, взаимодополняя друг друга, служить укреплению мирового порядка!  

- Не представляет ли угрозу миру в Европе ее новый облик со всеми этими появляющимися то здесь, то там микро- государствами?  

- Б.Б.: Сами по себе эти микрогосударства не более опасны, чем большие, но неустойчивые модели государств, в которых территории поделены между этническими меньшинствами, в любой момент готовыми развязать на этой почве региональный конфликт. Сама же концепция региональной целостности сегодня вновь актуальна как никогда, уравновешивая ничем непреодолимое движение в сторону отделения и обособления. Движение это является одним из негативных последствий процесса глобализации: чем более ощущается взаимозависимость между тем или иным сообществом, тем больше они стремятся обозначить свою исключительность и идентичность. Эти процессы отделения в будущем будут только нарастать, поэтому-то и важно сегодня использовать альтернативу регионального строительства. Я просто уверен, что самой большой опасностью сегодня является риск возникновения внутригосударственных, гражданских войн. И все будет зависеть от способности Европы действительно интегрировать все ее многочисленные народы. Постепенно сглаживая и регулируя существующие между ними конфликты: медленное, но верное затухание ирландского конфликта и исчерпанность каталонского вопроса на данный момент являются примерами того, насколько региональная интеграция выигрышнее, нежели механическое создание государств-наций. Доказывает это и недавняя трагедия на Кавказе, зоне совершенно чуждой процессам региональной интеграции, по крайней мере на данный момент. Единственной надеждой на мирное будущее для этих народов является последующая интеграция с уважением мнения всех сторон, но процесс этот очевидно будет весьма и весьма долгим.  

- Не грозит ли поголовное онатовщивание обернуться для Европы куда большей проблемой, внося раскол ее ряды, нежели предполагаемое русское завоевание?  

- Б.Б.: Именно в этом и заключается суть проблемы. Мы постоянно можем наблюдать тот опустошающий эффект, который оказывает этот ничем не контролируемый и очень спешный процесс вовлечения в НАТО самых проблемных зон и очагов напряженности в современном мире. Североатлантический договор, изначально имевший целью сдержать натиск советской угрозы, начиная с 90-х гг. прошлого века претерпел весьма странные изменения, что привело к появлению некоторой двойственности и неопределенности его природы. Незаметно мы пришли к тому, что сегодня принято называть "global NATO", чьи интересы простираются далеко за пределы Атлантики и охватывают уже чуть ли не всю нашу планету. Поговаривают даже о вступлении в Североатлантический альянс таких стран, как Япония и Австралия! Такая масштабная деятельность выходит далеко за рамки изначальных целей по защите безопасности Западной Европы, включая в себя политическую, экономическую, социальную и другие составляющие. Избирательная многополярность НАТО пытается заменить собой даже ООН, действующую менее слаженно и гибко, нежели НАТО. Но необходимо чтобы вмешательства последней, даже если цель остается пока до конца неясна, приобрели новую направленность: ведь здесь все продолжает строиться на противостоянии Восток-Запад, искусственно возобновляемом и поддерживаемом в современных условиях. А это уже опасно, так как конфликт приобретает совсем иной оттенок: вмешательство осуществляется уже как бы не от лица международного сообщества, а от отдельного участника, тщательно скрываемого за высоким забором США. Это используют в своих целях многочисленные повстанческие армии, превращаясь одновременно в борцов против господства Запада. Из внутреннего, локального, конфликт превращается в международный; борьба кланов превращается в борьбу с иноземцами, преимущественно представителями Запада, христианского мира, и по тому - их врагами. Вмешательство НАТО в эти конфликты создало повсеместно, в частности в Афганистане, ситуацию времен колониальных захватов, которую так хотят возродить сами конфликтующие стороны, под флагом борьбы за справедливость, зачастую имея для этого просто смехотворные или же преступные мотивы. Этого ни коим образом не следовало и не следует делать.  

- Поскольку в балтийских странах (например, в Латвии) также проживают русскоязычные граждане, они опасаются, что Россия вознамерится «защитить» и их. Как вам кажется, в таком случае способен ли будет ЕС осуществить военное вмешательство?  

- Б.Б.: Конечно, если бы поведение России в Грузии повторилось в странах Балтии, это автоматически означало бы начало военного вмешательства со стороны ЕС, а также НАТО, ведь все три балтийских государства являются членами этих организаций. Москва это хорошо понимает и, безусловно, будет воздерживаться от такого рода инициатив. Именно поэтому Саакашвили так настойчиво пробивается в НАТО. И именно поэтому не следует пренебрегать мнением Москвы по данному вопросу: ее опасения по поводу сжимания кольца НАТО у ее границ в случае принятия туда Грузии не беспочвенны. Ясно, что российские руководители готовы на все, чтобы помешать полному окружению российских границ силами НАТО, зная, что в противном случае это свяжет их по рукам и ногам. Да и нужно ли это самой Европе? В чем смысл изоляции России, которая все равно всегда будет оставаться крупнейшей военной державой? Этот карантин автоматически приведет лишь к крайне негативным последствиям, искусственно возродив давнее противостояние Восток-Запад, которому больше нет места в настоящем. В этом и заключается основная проблема мировой экспансии НАТО, когда объявляется имя врага, а затем любому конфликту с его участием придается статус международного, что тут же делает этот конфликт абсолютно неразрешимым.  

- Не является ли союз Китая и России худшим из всех опасений Европы и США?  

- Б.Б.: Да и мы уже пожинаем плоды. ШОС явно преуспела на пути интеграции, укрепив свои позиции с вступлением туда республик Центральной Азии, представлявших до сей поры лакомый кусок и для Североатлантического альянса. Неуклюжесть западной дипломатии в отношении Пекина и Москвы, ее попытки наказать их путем исключения из крупных международных проектов, штампования предписаний и ценных указаний, а также отстранения их посредством НАТО от участия в урегулировании международных конфликтов, в конечном счете, ведет лишь к сближению двух гигантов Евразии. К этому можно добавить постепенное устранение элементов составлявших основу давнего спора между Пекином и Москвой как в идеологическом аспекте противоборства двух коммунистических режимов, так и в соревновательном, экономическом плане. Наконец, не будем забывать про Иран, который был принят в ШОС в качестве наблюдателя – прекрасная перспектива для будущего выстраивания политики в любых конфликтах…  

Перевод – Ольга Вейнгарт