Столетие
ПОИСК НА САЙТЕ
28 марта 2024
Восточный вектор: сырьевые риски

Восточный вектор: сырьевые риски

Внешнеэкономическая политика России нуждается в корректировке
Алексей Балиев
19.12.2018
Восточный вектор: сырьевые риски

На восточноазиатском направлении наш импорт пока остаётся в основном сырьевым. Во многом потому, что высокотехнологичная перестройка экономики стран Восточной и Юго-Восточной Азии, состоявшаяся, главным образом, еще в 1970-х—1980-х., не только не закончилась тогда, но и продолжается поныне. При этом сырьем большинство стран региона обеспечивается как за счет местных ресурсов, так и за счет импорта, источники которого представлены широкой географией. В такой ситуации российским экспортерам приходится всё чаще демпинговать, чтобы закрепиться на местных рынках.

Эти выводы прозвучали в ходе презентации в Торгово-промышленной палате (ТПП) РФ инвестиционного потенциала Иркутской области и заседания Комитета ТПП РФ по экономическому сотрудничеству со странами Азии и Океании, состоявшихся в середине декабря. По сути, обсуждались вопросы конкурентоспособности восточного вектора внешнеэкономической политики России. И неспроста.

По данным торговой статистики, за январь — ноябрь с.г. в товарной структуре российского невоенного экспорта в означенные регионы доля сырья (в т.ч. продовольственного) и его полуфабрикатов превысила 40%, товаров машино- , приборо- и станкостроения — не более 15%, продуктов химпрома и целлюлозно-бумажной отрасли — столько же, высокотехнологичных услуг — около 15%.

В поставках же в РФ доля готовой промышленной продукции почти достигла 70%, а вот сырья и его полуфабрикатов не превысила 10%, высокотехнологичных услуг — составила 20%. Надо сказать, что эти пропорции немногим отличаются от показателей начала 2010-х.

Скажем, российский импорт продуктов нефтегазохимии и сейчас более чем на 60% составляют поставки из стран Восточной и Юго-Восточной Азии. Притом что РФ — среди основных поставщиков нефти тем же странам.

На форумах отмечалось также, что многие промышленные проекты в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке, — например, по судостроению (Приморье), нефтегазохимического (Иркутская область), гелиевого комплекса (Амурская область), по производству сжиженного природного газа (Приморье, Сахалин), — рассчитаны, в основном, на экспорт в страны тех же регионов. Но свободны ли там рынки для этой продукции?..

Восточная и Юго-Восточная Азия – важнейший и, можно сказать, первый в мире «полюс» в организации еще в 1970-х—1980-х высокотехнологичных производств. К настоящему времени до 55%—65% общемирового производства товаров судо-, станко-, приборо- и машиностроения, нефтегазохимии, электроники, продукции компьютерного сегмента, а также инновационных видов текстиля производится в Восточной и Юго-Восточной Азии. А совокупная доля этих регионов в общемировом экспорте тех же товаров/услуг превышает 50%. Словом, мы опоздали?..

Что касается сырьевого обеспечения высокоиндустриальной экономики Восточно и Юго-Восточного азиатских регионов, то здесь проводится политика постепенной расконсервации, например, нефтегазовых ресурсов в сочетании с увеличением числа стран-поставщиков сырья. Так, доля российского «сырого» (т.е. трубопроводного) газа на китайском рынке, по экспертным оценкам Госсовета КНР (2017—2018 гг.), варьируется в обозримой перспективе от 20% до 25%. При этом среднеазиатского – в той же пропорции, а поставок из соседней Мьянмы примерно в 15%.

Подчеркнем, что речь здесь идет о реальном спросе-потреблении импорта, а не о контрактных объемах газа. Снижение же спроса-потребления неизбежно ведёт, как показывает мировая практика, к падению экспортных цен.

А вот доля китайского «сырого» газа определена не ниже 15%, причем с перспективой роста до 25% после 2021-2022 гг. Точнее, за счет освоения колоссальных запасов природного газа на северо-западе (Синьцзян-Уйгурский автономный район, нередко именуемый в КНР «Новым Ямалом»), в ряде северных районов и на морском шельфе Китая, включая дальнейшее развитие подземной газификации угля и сланцев, стартовавшей в КНР еще в первой половине 1960-х. В стране уже создаётся, притом ускоренными темпами, общенациональная газопроводная система, которая по своей протяженности почти не будет уступать той, что существует в экс-СССР.

Кроме того, страны Средней Азии и Мьянма периодически снижают свои газоэкспортные цены, чтобы надолго (если не навсегда) обосноваться на газовом рынке КНР — крупнейшем рынке газа (и нефти) в Азии. Но уже сегодня эти цены минимум на четверть ниже тех, по которым российский газ поставляется и будет поставляться в КНР до середины 2020-х включительно. Стало быть, российский газовый демпинг вскоре неизбежен?..

Что же касается СПГ, то спрос в Китае быстрее растет именно на сжиженный газ. Причем КНР увеличивает число стран-поставщиков СПГ, и этот рынок уже почти на все 100% распределен между ними.

Так, если в начале 2000-х число стран-экпортеров СПГ в КНР не превышало 10, то к настоящему времени таковых – около 20. Включая, к примеру, не только США и Австралию, но даже существенно отдаленные от Китая Бахрейн, Тринидад и Тобаго и Экваториальную Гвинею.

Доля России в этом сегменте рынка КНР сегодня находится в диапазоне 11% —12%. По большинству прогнозов (в т.ч. Международного энергетического агентства общерегиональной экономической комиссии ООН), она едва ли достигнет 15%, а в худшем случае рискует понизиться до 9%, а то и до 7%. Тем более что КНР планирует и впредь увеличивать число стран-поставщиков сжиженного газа: разнообразие поставщиков СПГ стимулирует ценовую конкуренцию между ними в стране-импортёре, что ей, конечно, выгодно.

Аналогичную политику КНР проводит и в сфере импорта нефти, сочетая ее с поэтапной расконсервацией своих крупных месторождений. Все другие индустриальные страны этого обширного региона (Япония, Южная Корея, Тайвань) проводят схожую нефтегазоимпортную политику. Вдобавок профильные компании те же стран давно располагают долгосрочными нефтегазовыми концессиями в соседних Индонезии, Папуа-Новой Гвинее, Брунее, Восточной Малайзии; параллельно всё более крупным газопоставщиком для восточноазиатских стран становится Австралия.

Плюс к тому весь этот регион обладает крупными ресурсами цветных и драгметаллов, химического сырья, бокситов, высокоценной тропической древесины, причем всё активнее осваиваемыми. Поэтому со своей крупной долей затруднительно обосноваться и в этих сегментах общерегионального рынка.

Кстати, в 1988 г. автор этой публикации участвовал в рабочей группе, сформированной Госпланом СССР для оценки возможностей решающей роли СССР в обеспечении промышленным и энергосырьем восточноазиатских стран (в т.ч. КНР). Вывод, если вкратце, был однозначный: уже на рубеже 80 — 90-х сырьевые ресурсы и проекты по их освоению в том регионе предопределяли, в лучшем случае, советский сырьевой демпинг. Разве что кроме поставок на рынки, ограниченные по объемам спроса и политическим факторам, - в Монголию, КНДР, Лаос, Камбоджу.

Принимая во внимание все названные факторы, большинство участников упомянутых форумов полагают, что промышленные проекты в Азиатском регионе РФ целесообразно ориентировать, прежде всего, на растущие потребности российской экономики в сфере импортозамещения.

А восточный вектор в современных условиях должен стать, в первую очередь, мостом-стимулом для привлечения производственных капиталовложений из стран Восточной и Юго-Восточной Азии в Сибирь и на российский Дальний Восток. Тем более что, во-первых, эти страны не участвуют в антироссийских санкциях. А во вторых - в США, Канаде, Евросоюзе постоянно усиливаются протекционистские меры против инвестиций и несырьевых товаров не только из Восточной и Юго-Восточной Азии, но и из Латинской Америки, ЮАР, стран Ближнего и Среднего Востока, Южной Азии. С такими рекомендациями трудно не согласиться…


Специально для «Столетия»


Материалы по теме:

Эксклюзив
28.03.2024
Владимир Малышев
Книга митрополита Тихона (Шевкунова) о российской катастрофе февраля 1917 года
Фоторепортаж
26.03.2024
Подготовила Мария Максимова
В Доме Российского исторического общества проходит выставка, посвященная истории ордена Святого Георгия


* Экстремистские и террористические организации, запрещенные в Российской Федерации: американская компания Meta и принадлежащие ей соцсети Instagram и Facebook, «Правый сектор», «Украинская повстанческая армия» (УПА), «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ), «Джабхат Фатх аш-Шам» (бывшая «Джабхат ан-Нусра», «Джебхат ан-Нусра»), Национал-Большевистская партия (НБП), «Аль-Каида», «УНА-УНСО», «ОУН», С14 (Сич, укр. Січ), «Талибан», «Меджлис крымско-татарского народа», «Свидетели Иеговы», «Мизантропик Дивижн», «Братство» Корчинского, «Артподготовка», «Тризуб им. Степана Бандеры», нацбатальон «Азов», «НСО», «Славянский союз», «Формат-18», «Хизб ут-Тахрир», «Фонд борьбы с коррупцией» (ФБК) – организация-иноагент, признанная экстремистской, запрещена в РФ и ликвидирована по решению суда; её основатель Алексей Навальный включён в перечень террористов и экстремистов и др..

*Организации и граждане, признанные Минюстом РФ иноагентами: Международное историко-просветительское, благотворительное и правозащитное общество «Мемориал», Аналитический центр Юрия Левады, фонд «В защиту прав заключённых», «Институт глобализации и социальных движений», «Благотворительный фонд охраны здоровья и защиты прав граждан», «Центр независимых социологических исследований», Голос Америки, Радио Свободная Европа/Радио Свобода, телеканал «Настоящее время», Кавказ.Реалии, Крым.Реалии, Сибирь.Реалии, правозащитник Лев Пономарёв, журналисты Людмила Савицкая и Сергей Маркелов, главред газеты «Псковская губерния» Денис Камалягин, художница-акционистка и фемактивистка Дарья Апахончич и др..